«Я буду охранять тебя... – вспоминала она шепот Вадима. – Доверься мне, твои заботы станут моими... Я хочу быть с тобой всегда. Каждую секунду».

Но опыт замужества, а также наблюдения за окружающими утверждали обратное: «Хочешь быть со мной – отбрось все свои заботы. Возьми на себя только мои». Вот позиция мужчины, заполучившего себе жену.

Допустим, Вадим готов взять на себя ее проблемы, думала она, усаживаясь в рабочее кресло. Но кто сказал, что он решит их как надо? Есть в этом мире то, что должна сделать только она, упорствовала Катерина. А для этого ей нужно свободно распоряжаться собой и своим временем.

К тому же Вадим видит ее не такой, какая она на самом деле. Она давно взрослее самой себя, намного старше. Может быть, внешне это не заметно, но она-то знает. Она устала от жизни, чтобы тратить силы еще на одну ошибку. Значит, все нужно оставить так, как есть.

А когда она закончит работу над лекарством, когда устроится Федор, все определится с матерью, время унесет с собой усталость. И вот тогда, может быть, рискнет – доверится ему.

Катерина усмехнулась, откинулась на спинку кресла. Глядя на светящийся экран компьютера, поморщилась. Но сколько же лет ей тогда будет?

Она встала из-за стола, вышла на балкон и почувствовала запах табака. Ей захотелось курить – вот это новость! Она курила, когда училась в университете, недолго. Так, забава для девчонок, свободных от надзора родителей. Но болезнь матери быстро перевела ее в категорию взрослых. Игры с курением закончились.

«А сейчас? Снова захотелось поиграть?» – насмешливо спросила себя. Нет, это другая игра – сделай, как он, и ты будешь рядом...

С самого утра Катерина караулила профессора Назарова. Обычно он появлялся в Центре на несколько часов в день и исчезал так же внезапно, как возникал. Его даже называли Бестелесный. Высокий, поджарый, он удивлял подвижностью. Раньше таких сравнивали со ртутью. Но теперь это слово обрело пугающий оттенок, а профессор Назаров никого не пугал. Скорее, восхищал. Но и его тоже можно остановить, задержать и удержать только с помощью особых приемов и приспособлений.

Катерина Веселова едва ли смогла бы сама заловить его в свои руководители. Но таким особенным «приспособлением» явился Михаил Александрович. Точнее, память о прежней дружбе.

Дяди Миши уже не было в живых, когда Алексей Иванович Назаров предложил себя Катерине в руководители.

Сегодня Катерина удивлялась самой себе. Куда девалась тревога, которая, казалось, должна была смешать ее с пылью? Она запомнила эту фразу дяди Миши. Он много раз бывал там, где все сметают на своем пути пыльные бури. Они засыпают человека так, что он умирает от удушья. Все поры забиты – и конец.

Но после встречи с Вадимом, которая состоялась помимо ее воли, она чувствовала себя иначе. А может быть, его слово «доверься» не пустой звук? Стоит не просто прислушаться к этому слову, а вникнуть в глубину его смысла? Не расхожего, а того, который вкладывает в него Вадим Журавлев?

А может быть, она уже доверилась, незаметно для себя? Если бы не было Вадима, то все воскресенье она и просидела бы дома, обливалась слезами от ужаса после звонка из подмосковной лечебницы. И сегодня с бледным лицом и красными глазами упала бы на грудь профессору Назарову.

В самом конце рабочего дня Катерина наконец толкнула дверь кабинета профессора. Алексей Иванович улыбнулся, кивнул на стул рядом с собой.

– Что слышно?

Катерина рассказала.

– Вот как? Я был в лечебнице. На днях, – сказал он, быстро повернувшись к ней на стуле. – Никто ни от чего не отказывался. – Пожал плечами, костлявость которых не оставляла сомнения даже под летним льняным пиджаком.

– Но мне сказали, что это произошло внезапно, – повторила Катерина. – Больные отказались от препарата ни с того ни с сего.

Профессор махнул рукой. Катерина заметила россыпь старческих веснушек на бледной коже, сердце сжалось. Скоро он оставит лабораторию, Центр. Ей надо успеть закончить работу при нем.

– Может, кто-то из новеньких воду мутит. – Профессор приподнял плечи, потом медленно опустил их. Она заметила, что плечи пиджака шире его собственных. – Все утрясется, Катерина. Запомни, наши дела идут как надо. – В слове «наши», а не «твои», она услышала обещание защиты. – Надеюсь, ты сразу позвонила на Каму?

– Да, – сказала она. – У них все нормально. Представляете, доктор Верхотин повез всех в кукольный театр. – Засмеялась. – Если бы что-то было не так...

– Да-да, – кивал Назаров, уже не глядя на Катерину, а в бумаги. – Этих тоже надо бы в кукольный. – Теперь он взглянул на нее. – Что ж, Катерина, радуйся. Весь Монблан бумаг готов. Не успеешь лето красное пропеть, милая стрекоза, как получишь подтверждение: ты – главный автор лекарства, допущенного к лечению болезни Альцгеймера. Да, ты не единственный автор – куда без научного руководителя. – Он сощурился, будто собирался уловить что-то особенное в ее лице. Не уловил. – Но главный и первый. А это значит, что до конца дней можешь не волноваться и прожигать жизнь...

– Ага, за компьютером, – неожиданно для себя шмыгнула носом Катерина, чувствуя, как напряжение отпускает.

– Я серьезно. Ты лучше меня знаешь, сколько наших соотечественников живет в обнимку с детищем доктора Альцгеймера.

– У нас таких больных – полтора миллиона, в США – четыре, – быстро ответила Катерина, как на экзамене.

Профессор Назаров громко крякнул.

– Знаешь, почему такой разрыв? – спросил он. Потом, по привычке из прежней жизни, наклонился к ней и, понизив голос, добавил: – У них калькуляторы не врут.

Она засмеялась вместе с ним.

Это правда. В их Центре, который занимается физиологически активными веществами, все наизусть знают цифру – двенадцать миллионов человек в мире страдают от болезни Альцгеймера. Год от года их становится больше, а причины весьма расплывчаты. Обвиняют старение общества, наследственность, курение, алкоголь, стрессы. Кто-то видит зло в плохой питьевой воде, в которой находят все больше алюминия. Этот металл считают спичкой, которой достаточно, чтобы болезнь разгорелась. А в последнее время все чаще говорят, что причина кроется в том, что рожают немолодые женщины, это они подталкивают к развитию болезнь.

Изучая материалы международных конференций, Катерина давно заметила, что болезнь Альцгеймера все чаще рассматривают в разных странах не как медицинскую проблему, а финансово-экономическую. Потому что на содержание больных приходится тратить все больше денег.

Поэтому во всех научных центрах мира ищут лекарства от болезни, которую доктор Альцгеймер открыл еще в 1895 году. Но поскольку причины неясны до сих пор, как и механизм запуска, то главное, к чему стремятся во всем мире, – создать препарат, который поможет повысить жизнестойкость нейронов мозга, на несколько лет отсрочить стадию клинического слабоумия.

– Как повезет, – говорил профессор Назаров, когда Катерина пришла к нему в лабораторию. – Химики из одного московского института синтезировали восемьдесят соединений. А медики искали хоть что-то, что могло бы стать основой препарата от болезни Альцгеймера. Представь себе – обнаружили одно. Начали работать вместе, в результате появился препарат амиридин. Проверили на больных, убедились, что он способен улучшать память.

А потом, узнала Катерина, американские ученые предложили свой препарат – такрин. Он похож на амиридин по своим свойствам и по воздействию на больных.

Но оба препарата оказались довольно токсичными, они плохо влияют на печень, хотя амиридин менее опасен.

С самого начала работы над препаратом Катерина искала растительные составляющие. Могла ли она предположить, что в свекле и капусте найдет вещества, которые способны уничтожать ферменты, приводящие к развитию болезни старческого слабоумия, болезни Альцгеймера? Их воздействие удивительно: ведь эти ферменты разрезают белки на фрагменты, из которых образуются амилоидные бляшки, они-то и разрушают клетки мозга.