— Значит, не разобрались еще с этим Беком?

— Не знаю, — пожал плечами Коля. — Темнит чего-то Бек. Как-то странно себя ведет…

— Это ваши дела, — перебил его Обиходов. — Я в это влезать не хочу. Сейчас поднимай эксперта и увози его куда-нибудь подальше.

— Хорошо, — сказал Коля. — Только вот кофе попью.

— Может, вы тоже попьете, — предложила Людочка.

— Нет, спасибо. Я позвоню, — Обиходов махнул на прощанье рукой и вышел.

Сразу же при входе в редакцию, он обратил внимание, что что-то не в порядке. Стол, за которым обычно сидел охранник, отставной полковник Ефимыч, был сдвинут с места и самого Ефимыча нигде не было видно. В редакционном коридоре царила необычная тишина. Внутри у Обиходова неприятно похолодело, но тут он вспомнил о совещании. «Конечно же, все там! — подумал он. — Главный устроил большой сбор». Он направился в комнату редакторов. Проходя мимо туалета, услышал доносящиеся оттуда странные звуки. Обиходов остановился и прислушался. Звуки походили не то на стоны, не то на приглушенное пение. Обиходов легонько толкнул дверь и замер от удивления. На нечистом сортирном полу сидел фотокорреспондент Лордкипанидзе. Одна рука его была неестественно задрана вверх. На пухлом запястье поблескивали браслеты наручников. Прикованный к туалетной трубе фотокорреспондент тихонько пел жалобную грузинскую песню. На его припудренных побелкой щеках виднелись засохшие дорожки слез.

— Гурам? Ты что здесь делаешь? — спросил опешивший Обиходов.

— Не видишь что ли? — произнес Лордкипанидзе, прекратив пение. — Отдыхаю.

— Что произошло? — Обиходов кинулся к несчастному коллеге.

— Тебе лучше знать, Георгий, — ответил фотокорреспондент. — Между прочим, на этом месте должен быть не я, а ты.

— Вставай, — Обиходов обхватил Лордкипанидзе за плечи, но тот даже не попытался подняться:

— Бесполезно. Нужен ключ. А ключ они забрали с собой.

— Кто они?

— Твои приятели, Георгий. Они искали тебя. Все разгромили. Ефимычу по голове дали. Я слово сказал и видишь, что получилось. Как мне теперь с таким позором жить? — Лордкипанидзе затянул длинную тираду на грузинском языке.

— Тебя били? — спросил Обиходов, осматривая фотокорреспондента. — Ты не ранен.

— Лучше бы они меня совсем убили, — печально сказал Лордкипанидзе и опять переключился на грузинский.

— Подожди, Гурамчик, а где они сейчас?

— Откуда я знаю? Ушли. Все перевернули и ушли. Сюда попрощаться не заходили.

— Я тебя отцеплю, Гурамчик. Я сейчас… я тебя отцеплю, — Обиходов похлопал Лордкипанидзе по плечу. — Посиди здесь.

— Куда я отсюда денусь, слушай? Я же прикован, — горько усмехнулся Лордкипанидзе.

Обиходов выскочил из туалета и бросился в комнату редакторов. Там царил полный разгром. Несколько столов было перевернуто, пол завален бумагой. С его рабочего места исчез компьютер. Остался только монитор и пучок проводов.

— Жорж, это ты? — услышал он голос за спиной.

Бледный, как полотно, Букин робко выглянул из-за углового шкафа.

— Ты один?

— Один, — ответил Обиходов.

Букин все же не рискнул покинуть укрытие.

— Ты их видел?

— Кого?

— Ну, тех, которые приходили?

— Я понятия не имею, о ком ты!

— А в коридоре никого нет?

— Ни души. Только Лордкипанидзе прикованный в туалете. Что тут произошло?

Букин осторожно вышел из-за шкафа.

— Ну, ты натворил дел! — сказал он, озираясь по сторонам. — Такого еще не было. Ефимыч в нокауте, Татьяна в обмороке, Главного валерьянкой отпаивают. Я тут один остался, на стреме.

— Кто это был?

— Вот уж не знаю. Тебя искали. Видно больно ты их разозлил чем-то. Помнишь, в прошлом году нас из «Бульварного вестника» бить приходили? Так вот те по сравнению с этими просто шпана дворовая. Лордкипанидзе приковали, компьютер твой забрали. Уж и не знаю, что думать?

— Милицию вызвали?

— Нет еще. Ждем, пока Главный в себя придет, а там уж как он скажет.

— Они что-нибудь говорили?

— Кто?

— Те, кто приходил.

— Они много чего говорили, в основном про тебя. Ругались они очень, Жорж. Такого я даже на практике в заводской многотиражке не слышал, — Букин понизил голос. — Слушай, ты сам-то как думаешь, кто это был? А? Может, сектанты?

— Не знаю, — сказал Обиходов. — Может и сектанты. Я сейчас отъеду ненадолго, по делу. Мне срочно надо.

— Конечно, конечно, — закивал Букин.

— Если кто-нибудь меня еще будет спрашивать, передай… впрочем, ничего не передавай. Я не надолго. Про Лордкипанидзе не забудьте! — бросил Обиходов уже с порога.

Приехав домой, он обнаружил дверь в свою квартиру приоткрытой. Обиходов долго стоял перед узким просветом, весь обратившись в слух, как антилопа в саванне. «Они» могли поджидать его внутри. Но если они решили устроить засаду, рассудил он, тогда не стали бы оставлять открытою дверь. Была не была! Собравшись с духом, Обиходов шагнул в собственную квартиру. Он увидел там то, что и рассчитывал увидеть, и что видел уже полчаса назад в редакции. Сдвинутая с места мебель, вывороченные ящики, опрокинутые стулья. Под ногами тряпки, бывшие недавно его одеждой, бумаги и битое стекло. На первый взгляд ничего не пропало. Телевизор на месте, пишущая машинка тоже. Все ценное, что могло бы привлечь нормального вора, три года назад забрала бывшая жена. «Уборку я уже не потяну» — грустно подумал Обиходов. Он поставил лежащее на боку кресло на ноги, сел в него и взялся за телефон. Телефон, как ни странно, работал.

— Алло, Людочка, это ты? Это Георгий. Как у тебя дела?

— Хорошо, — ответил певучий голос на другом конце провода. — А у вас?

— У меня отлично, — сказал Обиходов. — Просто великолепно. Послушай, Людочка, эти два друга, эксперт и гангстер, еще не уехали?

— Нет, — ответила Любочка. — Мы варим суп.

— Какой еще суп?

— Суп-консоме по-милански. Теодор Леопольдович, оказывается, замечательно готовит.

— Кто готовит? — не понял Обиходов.

— Теодор Леопольдович, — повторила Людочка. — Дудкин!

— Ах, Дудкин! Чудесно! — воскликнул Обиходов. — Суп-консоме по-милански и пусть все летит к черту. Гениально! Вот что, Людочка, я приеду минут через двадцать. Пожалуйста, никуда не расходитесь. У меня есть кое-что к вашему замечательному супу. Что-то вроде приправы.

— Как прикажете доложить? — вежливо осведомился худой бледный юноша в солнцезащитном пластиковом козырьке и чёрных бухгалтерских нарукавниках.

— Так и доложи, — ответил Гермес. — Бог Гермес с делегацией из будущего. По линии культурного обмена.

Юноша уважительно взглянул на Рыкова и Васю, поклонился и исчез за дверью царских покоев.

— Подождём, — сказал Гермес и уселся на каменную скамью.

Рыков и Вася с любопытством осматривали большой прямоугольный дом, сложенный из грубо отёсанных камней, без каких-либо архитектурных излишеств, если не считать огромных конических колонн, поддерживавших бревенчатую крышу.

Рыков подошёл по-ближе к стене и потрогал кладку.

— Без раствора сработали.

— Конечно, без раствора, — ответил Вася. — Раствор римляне изобретут, через тысячу лет.

Вокруг дворца кипела будничная жизнь. Смуглый подросток тянул куда-то упирающуюся козу. Два мастера меняли в кровле растрескавшееся бревно. Судачили о чём-то женщины в длинных рясах. В пыли копошились чумазые дети вперемешку с неведающими страха воробьями.

— А кто эти люди? — спросил Рыков.

— Родственнички, — ответил разморённый жарой Гермес. — Эй, пацан, принеси-ка воды.

Сразу трое мальчишек наперегонки бросились к навесу, где должно быть находился колодец.

— По-простому живёт государь, — сказал Рыков, — без помпы. Молодец.

— Времена такие были, — вздохнул Вася. — Царская семья сама себя всем обеспечивала. Дети пасли скот, женщины делали всю домашнюю работу. Никаких налогов не было. Если какие-то подарки подданными и делались, то только из уважения, по доброй воле. Ну и, конечно, военная добыча…