— Аделаида Степановна, — сказал он, — разрешите от имени коллег Ивана Ивановича поздравить вас с днем рождения.

Он протянул букет. Но дама не взяла цветов. Она смотрела на Колю, наклонив голову и сложив руки на груди.

— Трогательно, — сказала она, наконец. — Очень трогательно, молодцы. — И опять занялась рассматриванием маникюра.

Коля в полном недоумении стоял с протянутым букетом. Он пытался вспомнить, весь ли текст он произнес, или еще что- то осталось.

— Это вам, — решил добавить он от себя и тряхнул букетом.

Но блондинка не взяла цветов.

— Аделаида! — громко выкрикнула она в сторону гостиной. — Аделаида! К тебе пришли.

— Так вы не… — догадался Петр.

— Я — ее сестра, — сказала блондинка низким голосом. — Сводная, — добавила она совсем уже басом.

В прихожей появилась именинница, мощная, мужеподобная дама лет пятидесяти без отчетливых следов былой красоты. В своем платье леопардовой расцветки она походила на отставную амазонку. Следом за ней возник сам Иван Заморокин, крепкий шестидесятилетний мужчина с тонкими щегольскими усиками, выглядевший гораздо моложе своих лет. Судя по замедленным движениям и остекленевшим глазам, Заморокин был изрядно пьян.

Коля глубоко вздохнул, отбарабанил поздравительную речевку, быстро вручил цветы и сразу же, без всяких пауз, доложил Ивану Ивановичу о неприятностях на Бутовской таможне.

— Твою мать! — неожиданно взорвался Иван Иванович. — Хотя бы сегодня, в такой день, вы можете меня оставить в покое! Можете хоть что-то уладить сами?! Можете или нет? Я тебя спрашиваю!

Опешивший Коля попятился назад:

— Я… я не знал… — растерянно забормотал он.

— Что такое? — спросила Аделаида у мужа. — Какая такая таможня? В чем дело?

— Единственный день! — продолжал бушевать Иван Иванович. — Единственный день хотел провести в кругу семьи, как нормальный человек, среди любимых людей. Нет! Именно сегодня, надо было поставить под удар важнейшее дело!

— А кто это такой? — спросила Аделаида Степановна, пристально разглядывая Колю. — Что-то я его раньше не видела?

— А! — махнул рукой Заморокин. — Видишь, с кем приходится работать! Разве они могут что-нибудь? Дармоеды! Всех разгоню к чертовой матери!

— Не волнуйся, Иван, тебе вредно, — успокоила супруга Аделаида Степановна.

— Как же можно не волноваться! — всплеснул руками Заморокин. — Ты слышала? Ты видишь, что твориться? Ни на минуту оставить нельзя! Ты еще здесь? — заметил он вжавшегося в угол прихожей Колю. — Марш в машину и жди меня там! Прости меня, солнце мое! — повернулся он к Аделаиде и распахнул объятья. — Проклятая работа! Как только все улажу, мигом обратно!

Заморокин спустился через пять минут. Усевшись на пассажирское кресло, он повернул к себе салонное зеркало, достал из нагрудного кармана маленькую расческу и аккуратно расчесал щегольские усики.

— Тебя как зовут-то, я забыл, — спросил он рассеянно.

— Николай.

— Так ты и есть Студент! — хмыкнул он. — Давай, Студент, гони. Варшавское шоссе, дом сто семнадцать.

— Куда? — переспросил Коля, удивленно. Он только что по карте посмотрел, как быстрее всего проехать в Южное Бутово.

— Ты что, глухой, что ли? — рявкнул Заморокин. — Варшавское шоссе, дом сто семнадцать.

Коля запустил двигатель. Заморокин достал сотовый телефон и набрал номер.

— Тирлимбомчик! — проворковал он в трубку странно изменившимся, как-то вдруг помолодевшим голосом. — Это я, твой морячок. Буду через двадцать минут. — Да, да. — Приготовься.

Заморокин прикрыл трубку ладонью и спросил Колю:

— Ты цветы купил?

— Купил, — ответил Коля.

— Где они?

— В багажнике.

— Букет большой?

— Самый большой, какой был.

Заморокин удовлетворенно крякнул и пропел в трубку:

— И я соскучился по моей киске. Лечу, радость моя, на всех парусах. Что? Надолго. Сегодня на весь вечер. Честное слово. Клянусь. Только ты, радость моя. Только ты. Только ты. Конечно. И кое-что еще. Это секрет. Не скажу. Нет. Сама увидишь. Да. Ну, целую тебя. Да. Целую. Целую тебя. Да. Целую. Да. Целую.

— Обиходов, с этим Дудкиным вы должны что-то предпринять, — сразу, без приветствия, выпалил Главный, как только Обиходов снял трубку.

— В каком смысле? — поинтересовался Обиходов.

— Уймите его! Он мешает работать.

— Почему я его должен унимать?

— Это ваш кадр!

— Что?! — у Обиходова от возмущения перехватило дыхание.

— Да, и не спорьте! — сказал Главный. — Сделайте так, чтобы он больше не звонил. Скажите ему что-нибудь…

— Как же я ему скажу?

— Вот сейчас вас соединят, и скажите. Давайте, Татьяна!

— Постойте! — отчаянно выкрикнул Обиходов. Но в трубке, вместо голоса Главного, раздался знакомый сварливый фальцет:

— Кто это? Это Обиходов?

— Увы, — сказал Обиходов. — Это я.

— Очень хорошо. Дудкин беспокоит, Теодор Леопольдович.

— Душевно рад, — скривился Обиходов.

— Послушайте, Обиходов, что вы вытворяете? Во что вы превратили мой сюжет? Зачем вы превратили этого несчастного мальчишку в бандита? Он же совсем ребенок! У вас совесть есть?! Черт знает, что такое! Мыльная опера какая-то! Нет, написано неплохо. Этого у вас не отнять. Не скажу, что талантливо, но в целом неплохо. Но факты! Где вы взяли такие факты? Каким образом, капитан Рыков остался цел и невредим, когда в позапрошлом номере взорвалась машина. Он же не бессмертен! Наоборот, он в большей степени уязвим, чем нормальные люди. И потом, почему он просто так отпускает Мерзлякова? Он не мог этого сделать. Это не по правилам!

Послушайте, Обиходов, давайте работать вместе. Я буду вам предоставлять факты, а вы их литературно описывать. Я вам уже послал по почте кое-какие материалы. Вы их получили?

— Получили, — вздохнул Обиходов. Главный уже передал ему новую порцию бреда.

— И что вы об этом думаете? Надо будет, конечно, договориться об условиях. Но мы договоримся, я не жадный. А, Обиходов? Что скажете?

— Интересное предложение, — сказал Обиходов. — Я подумаю. Позвоните на следующей неделе.

— У меня такие сюжеты есть! Вам и не снилось!

— Охотно верю.

— А в завтрашнем номере будет продолжение?

— Да, будет.

— Опять в том же духе?

— Да.

— И Рыков опять будет кругами ходить вокруг этого казино, вместо того, чтобы покончить одним ударом?

— Да.

— Странные люди! Как вы не поймете…

Дальнейшего Обиходов не слышал. Он положил трубку перед собой на стол, встал и, шатаясь, побрел в сторону туалета.

Коля въехал в арку дома 117 по Варшавскому шоссе.

— Второй подъезд, — сказал Заморокин. — Сам встанешь тут, и будешь ждать.

Перед тем, как выйти из машины, он еще раз проверил в зеркале свои усики. Коля протянул букет. Заморокин внимательно осмотрел цветы и поправил несколько примявшихся бутонов.

— В городском саду нарвал букет сирени, — промурлыкал он без намека на мелодию, — это были твои первые цветы… — Правильно, я говорю? — он подмигнул Коле.

— Правильно, — согласился Коля.

Сирени в букете, разумеется, не было.

Перед подъездом Заморокин изобразил короткое танцевальное па, и скрылся за дверью.

Коля сел в машину и достал из кармана куртки свежий номер «Мира сенсаций». Чтобы устроиться удобнее, решил опустить спинку кресла, начал искать рычаг, и тут на глаза ему попался маленький черный предмет, завалившийся между сидениями. Это был телефон Заморокина. Закончив разговор, он видно сунул его мимо кармана. Коля достал телефон из щели, задумчиво покрутил в руках, соображая как поступить. Потом бережно положил телефон на пассажирское кресло и развернул газету. Но маленький черный предмет не давал покоя. Коля отложил газету, взял трубку, поколебался секунду и набрал номер.

— Редакция газеты «Мир сенсаций», — ответил приятный женский голос.

— Могу я поговорить с Георгием Обиходовым? — спросил Коля.