— Мореман, значит, — сказал мужик. Он протянул руку. — Меня Борис Сергеевич зовут. Пойдем, выпьем.

Гуляли до утра. Пели, пили, травили анекдоты. Откуда-то девчонки взялись. Белые, с Украины. Когда пришла пора расставаться, Борис Сергеевич сказал:

— Классный ты парень, Леня. Поехали со мной в Москву, у меня яхт-клуб, полсотни вымпелов, будешь капитаном. Нам такие люди, как ты, вот так нужны!

— Да я с парусами не очень-то дружу, — сказал Леня.

— И мы не очень-то дружим, — сказал Борис Сергеевич. — Не тот комфорт. На моторах ходим. Поехали.

— Извини, друг, — сказал Леня. — Не могу своих корешей бросить. Вместе вляпались, вместе надо выкручиваться.

— Как знаешь, — Борис Сергеевич вытащил из бумажника визитную карточку, — вот тебе мой телефон. Если что, звони.

На следующий день он прислал на арестованный траулер несколько ящиков консервов и фрукты.

Леня Борису Сергеевичу все же позвонил. Примерно через год. Когда вернулся вместе с корешами из Дакара в Калининград и несколько месяцев проболтался на берегу без работы. Деньги, которые удалось выбить из бывших хозяев, быстро закончились. Высоцкого в кабаках никто слушать не хотел. Вот тогда Леня и позвонил.

— Тебе еще нужен в Москве капитан? — спросил он.

— Приезжай, — коротко сказал Борис Сергеевич.

Так Леня попал в яхт-клуб «Альбатрос». Поначалу, с непривычки, очень удивился. Десятки великолепных моторных яхт, белоснежных красавиц длиной от тридцати футов и больше. Флаги, лужайки, два ресторана, вертолетная площадка. И не в Майями, не в Италии, даже не в Сочи, а здесь, в подмосковном дачном пейзаже, когда до противоположного берега три кабельтова, а там покосившийся забор, какая-то старуха с собакой и даже слышно, как этот кобель облаивает все, что проплывает мимо.

— Куда же вы на такой красоте отсюда ходите… в смысле, плаваете? — деликатно поинтересовался Леня.

— Москва — порт пяти морей, — со значением произнес Борис Сергеевич. — Куда хозяин пожелает, туда и поплывете. Да ты не переживай, мореман. С хозяином тебе, считай, повезло — Барсуков Роман Евгеньевич. Мужик серьезный, положительный, хоть и молодой. Будешь катать его до Учинки и обратно, это сорок минут ходу. Дальше ему вряд ли понадобиться. Главное, яхта у него какая! Чудо, а не яхта! Силайн С48. Только что из Англии. Роман Евгеньевич сам выбирал, сам за ней ездил. Я его за эту лодку крупно зауважал. Ведь сухопутный, казалось бы, человек. Но жизнь понимает. Этой яхте нужен хороший капитан. Настоящий. Так что, смотри, мореман, не подведи меня. А вот, кстати, и она. Красавица.

Борис Сергеевич подвел Леню к большой сине-белой яхте со сверкающими на солнце леерами.

— «Апокалипсо» — прочел Леня на борту. — Чудное название.

— Название как название, — сказал Борис Сергеевич. — Бывают и похуже.

С обязанностями капитана Леня освоился быстро. Навигация в Подмосковье такая, что проще не бывает. Пара мелей, маршрутные «ракеты» на подводных крыльях и нетрезвые лихачи на гидроциклах. Вот и все опасности. Управлять моторной яхтой смог бы даже ребенок после десятиминутной тренировки. Старт поворотом ключа, дальше подаем чуть вперед сдвоенные ручки контроллера оборотов двигателя, если надо подрабатываем джойстиком подруливающего устройства и полный вперед! Штурвал с гидроусилителем, удобное кожаное кресло, сиди, кайфуй. Впрочем, управлять яхтой любил сам хозяин, Леня лишь помогал при швартовке. Хозяин, Роман Евгеньевич, и впрямь оказался нормальным мужиком. Только очень молчаливым. Такие молчуны на флоте встречаются довольно часто. Леня знал, что их нельзя трогать, нельзя лезть к ним с разговорами. И еще один флотский закон — уважать чужое жизненное пространство. На «Апокалипсо» было две большие каюты, хозяйская и гостевая, был просторный салон и кокпит, кормовая площадка для отдыха. Это было пространство Романа Евгеньевича и Леня там почти не появлялся. Не из страха быть выдворенным, не из лакейской приниженности, просто это было не его пространство. Кстати, Леню абсолютно не трогала роскошь, лакированные панели из ценного дерева, мягкие диваны, дорогая аудио и видеоаппаратура. Его жизненным пространством был пост управления, палуба и машинное отделение. Он был очень доволен, что палуба покрыта настоящим тиком и поэтому не скользила, в машинном отделении было достаточно просторно, ко всем узлам и механизмам был свободный доступ и не было опасных при качке выступающих острых углов, которые так любили проектировщики советских траулеров. И еще он был очень доволен, что между ним и Романом Евгеньевичем сложились нормальные морские отношения, не слуга — хозяин, как часто случалось на других лодках яхт-клуба, а капитан — мастер, как это принято на флоте (моряки называют судовладельца мастером, на английский манер). Роман Евгеньевич хоть и вправду был сухопутным человеком, морскую жизнь понимал нутром. И за это его Леня уважал.

Барсуков приехал в яхт-клуб в третьем часу ночи. Он появился на причале с дорожной сумкой и маленьким серебристым кейсом.

— Все готово? — спросил он Леню.

— Готово, Роман Евгеньевич, — отрапортовал Леня.

— Заводи, отчаливаем.

Через пять минут «Апокалипсо» мощно вспенила винтами темную воду.

— Какой курс, Роман Евгеньевич? — сказал Леня, выруливая на середину фарватера.

— На север, — коротко сказал Барсуков.

Несмотря на поздний час, в игровом зале «Аквариуса» было довольно людно. В кондиционированном воздухе висел монотонный гул. Мелодичные звоночки, трещоточный перестук рулеточных колес, приятно-приглушенные голоса крупье, объявлявших выигрышные номера. Обиходову показалось, что он находится посреди странного производственного цеха, где каждый работник очень сосредоточенно занят своей технологической операцией. Никто ни на кого не обращал внимания, никто никому не мешал. Среди игроков наверняка были такие, кто и понятия не имел, что на дворе уже глубокая ночь. Например, неопрятный толстяк с воспаленными от бессонницы глазами в несвежей гавайской рубашке, облепившей тело. Этот не заметил даже то, что лето уже почти закончилось. В казино не бывает ни дня ни ночи, ни зимы, ни лета. Фартовый китаец выкладывал перед собой столбики разноцветный фишек. С каждым пробегом шарика по рулеточному колесу столбики увеличивались в размерах и уже напоминали кукольную крепость с башенками и бастионами. Восковое лицо китайца оставалось непроницаемым. Он только прикуривал одну сигарету от другой, двигал и складывал фишки. Обиходов поймал себя на том, что опять отвлекся. Он устроился в баре не для того, чтобы глазеть на играющих, он хотел собраться с мыслями. Итак. Никаких внешних признаков того, что заведение только что лишилось хозяина. Никаких портретов и букетиков с четным числом гвоздик, никаких черных повязок на рукавах у персонала. Мрачные лица секьюрити не в счет — это часть их униформы. Что ж, так и должно быть. Это все-таки не какой-нибудь НИИ, а казино, производство непрерывного цикла, типа мартеновского цеха. Милиции тоже вроде не видно. Обиходов перед тем, как войти сюда, специально осмотрел парковку на предмет наличия машин с казенными номерами. Они должно быть все положенные процедуры закончили днем. Нужно было перебираться ближе к кабинету Арчила. Но как? В прошлый раз Обиходов приходил к нему со служебного хода. Сейчас этот вариант исключался. Из игрового зала наверняка можно было пройти к кабинету. Нужно только знать дорогу. Шастать по коридорам наобум небезопасно. Наверняка все проходы и переходы под видеонаблюдением, наш Арчил, оказывается, был большим энтузиастом видео.

В подобных рассуждениях Обиходов приканчивал уже третью чашку кофе, когда вдруг услышал за спиной радостный возглас:

— Обиходов! Жорж!

Он резко обернулся и увидел Олега Семашко из «Агентства независимых расследований».

— А я смотрю ты или не ты? — Семашко хлопнул его по плечу и уселся рядом. — Чего не спится? Никак поиграть решил?

Обиходов от неожиданности не сразу сообразил, что ответить.