– Здрассте! – поздоровался прикованный, было ему лет сто, во всяком случае, зубов во рту и волос на голове практически не было.

– Вежливый, – подчеркнул Шорохов. – Будем говорить?

– Смотря о чем.

– Вот мы с другом приехали из самой Москвы, чтобы посмотреть как вы тут живете.

Если ты нам расскажешь всю правду, тебя представят к правительственной награде.

– Разве ж это жизнь?

– Без философии, – предостерег его майор. – Отвечать только по существу. Имя.

Фамилия.

– Пушкин. Александр Сергеевич.

– Я просил только имя, без отчества. Кстати, что – то мне знакома ваша фамилия. Я не мог никогда слышать ее раньше?

– Слушайте, а вам так нужна моя фамилия, которую я и сам не помню. Зовите меня как и все-Лох.

– Фамилия нужна, чтобы вписать в наградные документы, но если вы настаиваете, господин Лох, пусть так и будет.

– Настаиваю на пачке папирос, – не моргнув глазом, заявил допрашиваемый.

– А ботинком по ребрам? – поинтересовался Шорохов, но праведный гнев его унял Неволин, пожертвовав своими сигаретами.

Лох, аккуратно распрямив полупустую пачку, заботливо упрятал в самый дальний карман.

– Что вас интересует?

– Медицинский центр. Где находится? Сколько охраны?

– Так и знал, что в Москве все долбанутые, но не знал, что настолько, – изумился Лох. – Вы что решили сунуть свои длинные носы в медцентр. Да вас там как лягушек препарируют. Это самое страшное место на земле.

– Так он функционирует?

– Как часы!

– Где он находится, знаешь?

– Об этом все знают и стараются обходить это место за километр. Неужели вы рискнете самым святым, что у вас есть, своей жизнью?

– Позволь нам самим позаботиться о своей жизни. Так где, говоришь, находится медцентр?

– На Маршальской.

– Ты хочешь сказать на улице Маршальской? – напарники переглянулись.

– Постой, а Маршальская случайно не выходит на пересечение с Портостроителей? – спросил Неволин.

– А как же. Там кольцо есть.

– Как все просто, и Портостроителей есть и Маршальская, – заметил Неволин, обращаясь к напарнику. – Ты понял? Они попросту сдули планировку улиц с генплана метрополии!

Шорохов опустился на корточки перед Лохом и спросил:

– Живой по прежнему директором в медцентре?

– Не знаю кто там живой, а кто мертвый, я еще не совсем сумасшедший, чтобы туда ходить. А если бы ходил, то с вами сейчас не разговаривал бы. Не возвращаются оттуда, понятно?

– Понятно.

– А мне ничего не понятно! – заявил Неволин.- Что за живые-мертвые?

– Так, наколка одна есть, – увильнул от ответа Шорохов и продолжил допрос. – Что еще в городе работает кроме медцентра? Знаешь?

– Конечно, знаю. Ничего не работает.

– С чего же вы все тут живете?

– С огородов заброшенных картошку собираем, собак едим. Полезная штука от туберкулеза. Мало нас осталось. Последние бомжи помирают.

– Вот тут ты врешь, господин Пушкин, – торжествующе уличил его Шорохов. – Не знаю про всех, но всего в квартале отсюда живут вполне добропорядочные люди. Один из них нам встретился. Правда, похож на енота в пальто, но пальто на нем хорошее, и сам обходительный такой.

Реакция допрашиваемого их ошарашила. Бессвязно вопя, он отполз к стене и вжался в нее. Они разобрали только, что он несколько раз зычно выкрикнул слово "пальто".

– Чего ты так испугался? – майор встряхнул его, чтобы привести в чувство.

– Тут давно никто не живет, – торопился высказаться Лох. – В этом квартале только я иногда ночую. И что вы говорите, он в квартире живет? Вы туда заходили? Вы психи!

Повисло нехорошее молчание. Неволин кинулся в прихожую, откинул стул и выскочил в подъезд. Очень быстро вернулся и торопливо проговорил:

– Все квартиры брошены. Там и окон нет. А в том доме разве были окна?

Некоторое время они смотрели друг на друга.

– Полундра! – тихо простонал майор.

Неволин воспринял его слова призывом к действию и опрометью кинулся к двери, однако майор некоторое время провозился с наручниками Лоха. Едва дождавшись, чтобы его освободили, допрашиваемый отпихнул майора и с вытаращенными глазами кинулся в окно.

Хлипкая дверь подъезда распахнулась от пинка, и на площадку заскочил вертлявый человек, очень странно одетый. На нем был камуфляжная куртка, на голове намотаны какие-то тряпки, а ногах обмотки. Более подробно они не успели рассмотреть, потому что заскочивший с порога засадил длинную очередь из ходящего ходуном в руках умхальтера.

Лишь то обстоятельство, что очередь легла бессистемно и малоприцельно, спасло Неволина, который,поторапливая напарника, уже вышел на лестничную площадку. Его лишь поцарапало выбитой штукатуркой. Очень быстро вслед за первым нападавшим, на площадку полезли и другие, одетые столь же безалаберно и странно.

Неволин бегом вернулся в комнату и далее к окну, возле которого его уже ждал Шорохов. Выпрыгнув по очереди, они попали на грунт. Неволин споткнулся, Шорохов успел увлечь его за собой, и в место приземления уже ударили пули.

Пригибаясь, они кинулись в соседний двор, из него попали в следующий, и так несколько раз. Лезли через какие то окна и подвалы, под конец перебежали небольшой, но буйно заросший сквер и с ходу влетели в еще один типовой дом, где затихарились в ванной комнате, в которой не было ванной, но сохранился замок.

Судя по всему, им удалось оторваться.

Шерхану о смерти салаг сообщил свой человек из ГАИ.

– Двое убитых. Дом заминирован по самую крышу, пластид полностью изготовлен к употреблению, достаточно задействовать детонатор, но что-то им помешало его задействовать. Убитые практически не сопротивлялись, бардак минимальный. В доме и тайнике в сарае гигантское количество оружия, но не произведено ни одного выстрела.

– Терминаторы хреновы, – выругался Шерхан.- Больше никого не нашли?

– Нет. Свидетелей нет, никто ничего не видел. С вечера видели всех живыми здоровыми, кстати, соседи утверждают, что их было трое. Была еще девушка, но она исчезла. Впрочем, не похоже, что она их замочила. Жертвы не просто убиты, они замучены пытками, а одна их жертв прикручена стальной проволокой, двое мужиков еле справились, да и то с помощью гидравлических ножниц.

– Замучены, значит, – задумчиво проговорил Шерхан.

Он вызвал Савосту, который был с ним еще с тех времен, когда он только начинал, угоняя и перепродавая тачки. Савоста уже тогда был в возрасте, теперь его разнесло, и он стал похож на пивную бочку. Но впрочем, это был здоровый кряжистый мужик. Как раз, какой теперь и нужен.

– Едавкин появился? – спросил у старого дружка Шерхан.

– Не было. Пацаны говорят, он вчера к племяшу собирался, к Зубу. Больше они его не видели.

– А Зуб что?

– Ничего. Его тоже нет.

Шерхан задумался.

– Ты вот что. Узнай адрес Зуба и съезди, навести племяша.

– Может, ему позвонить?

– Никуда звонить не надо. Проверить надо по-тихому. Один съезди.

– Ты же помнишь, я за руль никогда не сажусь. Помнится, ты у меня завсегда за баранкой был, – Савоста панибратски усмехнулся и осекся, столкнувшись с бешеным взглядом главаря.

– Чего ты мне тут городишь? – заорал Шерхан, так что даже охранник заглянул в дверь, но впрочем, узрев разбор, счел за лучшее исчезнуть. – Ты мне о старой дружбе даже не упоминай! Хочешь послабление себе выбить? Шиш тебе, понял! – он сунул фигу ему почти в лицо.

– Да понял, я понял, – попятился тот. – Ты чего так завелся, босс? Я же ничего. Я готов делать, что скажешь.

Но в дверях Шерхан остановил его.

– Прости, братан, я тут напустился на тебя. Ты лучше возьми себе водилу, не хватало еще, чтобы ты на перекрестке врезался. С места сразу отзвонись.

– Лады, – обиженно буркнул тот.

Водилой он взял Базлова и в машине пожаловался:

– Я за него срок тянул, а он теперь орет, даже не упоминай! А я ведь брателла на раз мог его заложить. Слабый он был, опустили бы и всего делов. Мне самому один раз чуть дымоход не прочистили отморозки. Пришлось валить одного, другие сами разбеглись.