– Дяденька, этот драку начал. И еще тот в очках!

Свободной рукой санитар выволок из угла вконец деморализованного Макса:

– Вот я вас сейчас к доктору отведу! Какому доктору? Самому страшному для вас – детскому!

– Откуда ты взялся на мою голову? – сказал Сафа Максу, они сидели голые на стульях у кабинета с надписью "Педиатр".

Тот пожал плечами.

– На свете нет ничего случайного. К тому же это не первая наша встреча.

– Да я тебя в первый раз вижу!

– Ты просто этого не можешь помнить.

– Ну и где я тебя мог видеть?

– В роддоме. Мы родились в один день. Не местных здесь нет. Значит, мы лежали на соседних кроватках. Мы и эти двое "простоквашинцев". Еще восемнадцать лет назад было заложено, что мы встретимся в этой больнице.

– Да ты совсем больной! Надо же, я влип в историю из-за шизика!

– Я не шизик! Я анналист. Люблю анализировать всякие ситуации, находить причины происходящих событий и выходы из положений.

– Выходы из положений, это нам сейчас бы пригодилось. Хотя какой с тебя толк? Ты даже себе помочь не смог. Чего ты не кричал, когда они тебя били?

Макс поправил очки и обстоятельно пояснил:

– Если б я крикнул, ты подумал бы, что происходит событие, которое может угрожать твоему здоровью и безопасности, в результате чего, наверняка не стал бы вмешиваться, развернулся и ушел. А так тебя заинтересовало, что там за шум, и ты подошел. А когда ты подошел, то автоматически оказался в центре происходящего, и тебе пришлось вмешаться.

– Выдумываешь всякие причины, чтобы оправдать свою трусость. Допустим, я бы ушел, но санитар на что? Он бы в любом случае на вопли явился.

– Это я тоже могу объяснить. В настоящий момент санитар явился, но кто сказал, что это скажется на нас благотворно? Неизвестно, чего от этого детского врача ждать. И почему детский? Мы ведь уже не дети. И почему он сказал, что это самый страшный для нас врач? Тут может быть двоякое объяснение. Либо это никудышный специалист, либо злой с чисто человеческой стороны. В обоих случаях, для нас это не сулит ничего хорошего. Поэтому я и не стал звать на помощь санитара. Теперь ты понял?

– Понял, – вздохнул Сафа.- Что ты в школе переучился.

– Недоучился, – вздохнул Макс. – Мне еще месяц до экзаменов оставался. Так хотелось аттестат получить. Теперь я не узнаю много нового.

– Ничего, на вахте тебе приготовлено, не представляешь, сколько всего нового, неизведанно.

– Ты думаешь, там есть школа? – жадно спросил Макс.

Сафа только сплюнул. Что за компания подобралась. Простоквашинцы и анналист. Ни одного нормального пацана. Была у него мыслишка вместе с Коляном попроситься. Ну и что, что на месяц раньше. А если он доброволец? И попросился бы, если бы не сомнение, что не надо на вахту раньше срока рваться. Вахта-это вам не курорт Сочи.

Доктор появился через полчаса. Лицо одутловатое, дурацкие усики под носом, благоухает спиртом, одет в темно-зеленые рейтузы и майку словно мясник. Он останавливается над ними, долго изучающе смотрит. Они инстинктивно закрывают пах.

На груди доктора болтается вкривь прикрепленный бейджик. "Зав. детским отделением".

– Заходите, – бросает доктор и устремляется в кабинет.

В кабинете стол, стул и кушетка, застеленная желтой клеенкой с подозрительными пятнами, на которую они садиться побрезговали.

– Симулянты! – в сердцах восклицает педиатр. – На инвалидность захотели? С какой стати кто-то должен за вас пупки на вахте рвать? Вы чем лучше?

Макс совсем скис, похоже, он совсем не привык, чтобы на него орали. Сафе хоть бы что, мало на него наезжали.

– Не нужна нам ваша инвалидность, мы за драку, – вальяжно говорит он.

Педиатр поднимает на него взгляд, в котором мелькает заинтересованность.

– Так вы не инвалидность оформлять? Тогда извините, ребята. А то замучили, понимаешь всякие просители. Ходят, канючат. Тут болит, там болит. Ножка болит, я инвалид, муравейник закрывается, – наверное, он шутит, но улыбки на лице не читается. – Так что вам надо?

Айболит оказался не в курсах, и у Сафы совсем созрел план, чтобы наврать что-нибудь безобидное и слинять, но тут раззявил пасть Макс, хотя его никто об этом не просил.

– Нас санитар сюда направил.

– Очень интересно, – сразу поскучневшим тоном произнес педиатр, перебирая бумажки на столе, вычленил одну и стал что-то быстро бисером на ней катать, написав не менее главы, поднял глаза. – Давайте знакомиться, моя фамилия Стиплер. Можете называть меня доктор Стиплер.

Можно вас никак не называть, подумал Сафа.

– И что же вы не поделили?

– Он меня толкнул, я его в ответ, а потом мы помирились, – быстро сказал Сафа, пока анналист опять не встрял.

– И инцидент был исчерпан, – поддержал Макс, хоть на это у него ума хватило, у анналиста чертова.

– У вас, молодой человек, весь член синий. Если вы не кончите этим заниматься, волосы на ладонях у вас, конечно, не вырастут, но все-таки не злоупотребляйте этим.

– Я этим не занимаюсь, – выдавил Макс, изрядно покраснев, и Сафа понял, что врет.

– Это не ко мне. Это к андрологу. Что же мне с вами делать, драчуны вы этакие? – он с сомнением смотрит на кощееву фигуру Макса. – И что же, вы его толкнули? И у вас хватило наглости?

– Я случайно.

– Что у вас в узелке?

– Книги.

Доктор попросил показать. Сафа вытянул шею. Книги! Е-мое, неужели кто-то еще читает книги, когда есть диски. Книги были необычные, в темной обложке без привычных голых красоток и перекошенных рож.

– Вениаминов? – равнодушно пожал доктор плечами. – Не читал. Какого черта мне направляют всяких? У меня дел по горло. Ладно, – он решительно хлопнул ладонью по папке, лежащей перед ним. – Скажите, Марьев, только не задумываясь. Какие ассоциации вызывает у вас слово звезда? Радость, гнев и так далее.

– Страх, – выпалил Макс.

– Почему страх? – в глазах доктора мелькнул неподкупный интерес.

– Как вам сказать? Во-первых: звезда у сумитов знак дьявольский.

Интерес в глазах Стиплера погас:

– Так вы по книжкам судите? Ну да ладно. Идите.

Макс не заставил себя упрашивать, торопливо повернулся согбенной фигурой к двери.

– А мне можно идти? – в наглую спросил Сафа, за спрос денег не берут, но ведь чувствовал, что просто так не отпустят.

Доктор словно не слышал вопроса. Покатал папку туда-сюда. Искоса посмотрел на Сафу.

– Сафин, а вы почему за него заступились?

– За кого? – Сафин решил сыграть дурачка.

Педиатр неожиданно зло посмотрел на него.

– Может сделать тебе укол? Очень хорошо проясняет память. Предупреждаю, иглы у нас только толстые остались. Знаешь, как это делается. Задница берется в щепотку, вот так, а потом наотмашь протыкается шприцем. Кстати, у медсестры еще руки трясутся.

– Не надо укола, я все понял. Я не за Макса вступился, мне просто эти уроды…вахтовики не понравились.

– Врешь. Почему ты боишься сознаться в хороших поступках? Почему не скажешь, что хотел заступиться за слабого? Что, благородство нынче не в цене? – спросил Стиплер с непонятной интонацией. – Говори, говори, может, еще отбрешешься от укола. А нет, мы тебе и два можем вколоть. Неделю на жопу не сядешь. А есть еще клизмы. У нас, видишь ли, подозрение, что у тебя сальмонелла. Кстати, ты на недержание кала вроде жаловался?

– Ничего я не жаловался, – пробормотал Сафа, вот ведь не скажи что доктор, а как круто берет в оборот, как следователь.

– Жаловался. А знаешь, как мы это лечим?

– Зачем мне знать. Я доктором стать никогда не хотел. Я вахтовик.

– Молчать! – педиатр трескуче хлопнул по многострадальной папке, выдавив из нее лист, и даже не обратил внимания на спикировавшую куда-то под стол бумагу. – С тобой детский врач разговаривает! Стало быть, твое дело заткнуться и слушать! А лечим мы это дело просто. Вставляем в задний проход трубку и заставляем беспрестанно ходить по коридору, тренируем мышцы сфинктера. Обычно процедура длится не больше получаса, тебя мы заставим целый день! После этого ты на очко еще месяц не сможешь ходить. Отвечай, почему ты за него заступился!