Внезапно машина содрогнулась от сильного удара, потом подпрыгнула, словно переехала через крупную кочку. Не глуша мотора, Сафа остановился, и, открыв дверцу, посмотрел назад. Дорога была ровная, и препятствия не обнаружилось.

Тогда он опять приподнял очки и внутренне содрогнулся. На дороге лежал человек.

Машина переехала его пополам и, судя по всему, у него был сломан позвоночник. Ни за что на свете Сафа не заставил бы себя подойти к нему. Теперь ходу, сказал он себе. Только вперед, у нас нет другого пути. Что там, спросил Макс. Ничего, конечно же, ничего.

Сафа надавил на газ, чувствуя, как иссякает отпущенное им время, теперь он был уверен, что перееханный им голый не один. А так как периметр находится в зоне ответственности спецмона, то можно было предположить связь: периметр -спецмон – голые. Вопрос времени, пока найдут труп, и покатится по периметру план- перехват.

Выйдут на трассу, сбивая молодые сосны, бронированные скоростные спилеры, понесутся как гончие на дичь.

Колесо машины с ходу ухнуло в яму, она пошла юзом, и лишь мастерство Сафы не дало им перевернуться. На этот раз это оказалась лисья нора, в которую их угораздило угодить. Тащи сучья потолще, сказал Сафа Максу. Он пробовал глубину норки палкой, когда его всего передернуло от знакомого чувства. На него опять смотрели. Хотелось немедленно все бросить и скрыться от этого мерзкого ощупывающего взгляда.

Сафа оглянулся и едва не закричал, полностью себя выдав. У обочины возвышались пять или шесть зловещих фигур, и ничего не подозревающий Макс шел прямо на них.

Часовые периметра, мелькнула мысль на задворках сознания. Макс наклонился, и едва хрустнула обламываемая им ветка, как часовые мгновенно среагировали, начав движение и медленно беря мальчишку в круг. "Он ведь не убежит, он хромой!" – подумалось вдруг Сафе. Под днище машины был примотан топор на длинной ручке, единственно настоящее его оружие, и он его вытащил. Рукоять была длинной, не менее метра, лезвие зловеще сверкнуло отраженным лунным светом.

Сафа шел все быстрее, но, старательно выбирая места, куда ступить, он уже понял, что голые реагируют лишь на звук, а так они слепы. Существа обступили Макса со всех сторон, и когда тот поднялся с поленницей в руках, один из них протянул руку. Он и стал первым объектом для нападения. Сафа сверху вниз довольно неловко ударил его по руке.

Второй раз за короткий промежуток времени он испытал потрясение. Рука отлетела от тела как отломанная сухая ветка, а крови не показалось ни капли.

Но боль голый почувствовал. Он открыл пасть, и перепонка в ушах Сафы затрепетала словно бабочка. Орет, подумал он.

Остальные четверо переглянулись. Один поднял руку, другие замерли, прислушиваясь.

Похоже, он оставался на текущий момент главным.

Сафа не смог себя заставить ударить его в голову и с размаху дал ему по ноге.

Все повторилось как в кошмарном сне. Нога отлетела и упала с деревянным стуком.

Голый запрыгал на уцелевшей ноге, потерял равновесие и свалился, выбыв из борьбы.

Остальные зашипели и отпрянули. Они стояли и колыхались из стороны в сторону как кобры. Чего это ты топором размахался, наивно спросил Макс. Существа дернулись на голос, как пираньи на кровь.

Времени на раскачку не оставалось, и Сафа кинулся на них, махая топорищем и полностью демаскируя себя. Ему удалось сбить одного с ног, но двое других вцепились в топорище. Некоторое время они тянули его в разные стороны, потом Сафа резко отпустил, и соперники повалились как кегли.

Он оглянулся, и волосы зашевелились у него на голове. В лунном свете по просеке в их сторону бежала целая свора голых. Они уже мало напоминали людей. Хаотично дергающиеся, лысые, издающие звериный рык.

Сафа схватил Макса за шкирку и потащил к машине. Хоть тот по-прежнему ничего не видел, но, услышав приближающийся топот, сам припустил со всех ног.

Их спасло то, что Макс так и не бросил собранных хворостин. Сафа закинул их под застрявшее колесо, сам прыгнул за руль. Макс уже был внутри. Сафа запускал стартер, но торопился, перекачал бензин, и мотор не заводился. Голые настигли их.

Сафа нажал блокировку. Плоские серые безглазые морды облепили стекла со всех сторон. Макс сорвал очки и только тут, наконец, увидел преследователей. Он даже завопить, как следует не смог, сразу потерял сознание от представшей перед ним картины преисподней.

Мотор будто испугавшись зрелища, завелся. Сафа вырулил задним ходом и, не имея возможности развернуться, в таком положении проехал пару километров. Голые бежали следом. Некоторые опустились на четвереньки и стали еще более похожи на животных, правда, своим видом оскорбляющих божьих тварей.

Сафа допятился до спилера, врубил сразу 3-ю скорость и рванул по старой дороге.

Он чувствовал, как утекают последние секунды. Ему казалось, что голые везде, они наводнили лес словно блохи. Корявый ствол вылетел поперек дороги, Сафа не сбавляя скорости, еле увернулся. Машина так прыгала по колдобинам, что очнулся Макс и стал орать, что они разобьются. Он не реагировал и скорости не сбавил.

Ему казалось, что и дышать он начал, только окончательно выбравшись из леса.

Когда он выехал к "приморью" голые в пылу погони выбежали следом, но тут же замерли, словно наткнувшись на стену. Они тыкались друг в дружку и постепенно исчезали обратно в лесу. Вскоре на опушке не осталось ни единой фигуры. Вот тебе и старая просека, сказал Сафа, вытирая пот.

Президент позвонил Филинову вечером, в час, когда активизировался треклятый блуждающий нерв, и дико разнылся больной зуб.

– Алексей Лазаревич, вы давно были в Алге? – просил Рубин, поздоровавшись.

Филинов признался, что давно.

– Занят по горло сушей, не до поездок на море сейчас, – намекнул он на непростую ситуацию с загорским губернатором Китовым, которого он по наводке президента очень вежливо пытался спихнуть в отставку. Ситуация была из разряда щекотливых:

Китов пережил уже трех президентов, и, судя по всему, столько наворотил в своей вотчине, что после отставки его ждала тюрьма и надолго. Прекрасно это сознавая, Китов в отставку не рвался.

Акцентировать на своей занятости Филинов не стал, президент этого терпеть не мог.

Был один такой любитель, его предшественник, обожал расписывать трудности, и как он преодолевает. Наверное, он их и преодолевает, только уже на Севере, послом в Норвегии. Нуднейшая страна, ледяной ветер в любое время года – что еще нужно бывшему любителю пляжей. Посему Филинов спросил:

– Что случилось?

– У меня сегодня был Темнохуд. Вы лично знакомы?

– Встречались несколько раз, – осторожно ответил Филинов, еще четко не определив, куда ветер дует.

– Он мне не понравился.

Рубин никогда не употреблял такие слова перед камерой, разыгрывая перед телеобъективами крутого парня. Нравятся девочки. Но сейчас от его слов Филинов непроизвольно поежился. Он представил Рубина, сидящим на громадном слоне, даже не слоне, мамонте под именем "государство". И вот Рубин как погонщик этого многотонного чудища указывает сверху на крохотного Темнохуда и говорит: "Он мне не нравится!" И мамонт с готовностью ставит на обреченного огроменную лапу. С хрустом.

– Он не производит впечатления человека, способного переломить ситуацию, – продолжал тем временем Рубин заупокойную, уж теперь Филинов как политик со стажем точно уловил, куда ветер дует, и кого он сдует насовсем. – Никаких конкретных предложений по повышению уровня жизни в Алге. Про порт ничего не смог толком сказать. Что у вас там происходит?

Филинов благоразумно промолчал, потому что это был не вопрос. Вопросы, настоящие вопросы Рубин задавал совершенно другим тоном, от которого министры в тысячедолларовых сорочках от Труссаче потели и воняли как трактористы.

– Мне так видится, что Темнохуд подзапустил положение дел и перестал держать нос по ветру. Реорганизация порта недопустимо затянулась. Мне нужен порт.

Рубин подчеркнул "мне", и Филинов непроизвольно подумал, не планирует ли президент после очередного срока уйти на пост капитана порта, чем черт не шутит.