– Товарищ лейтенант, там спецмоновцы огневую точку роют! – возбужденно доложился он, но, вопреки ожиданиям, тот отнесся к сообщению спокойно.

– Этого следовало ожидать, они тоже готовятся.

Он позвонил капитану Марголису, ответственному за протокол, и доложил обстановку.

– Приказано продолжать копать, – передал он полученное ЦУ.

Они управились затемно, установили и замаскировали пулемет, но Ларьков молодому спать не разрешил.

– Спецмоновцы подползут и зарежут, – припугнул он.

Генералу Крутохвостову не спалось. Хоть встречу назначили на шесть утра, он встал в четыре, приготовил себя горячий завтрак, включающий гуляш и оладьи быстрого приготовления, потом помылся, побрился и одел отутюженный с иголочки парадный китель. Повод был. Он ехал на встречу с врагом.

В 5.30 за ним пришла служебная машина. На выезде со двора к ней пристроилось еще восемь патрульных машин. На месте встречи гаишники оказались первыми.

Открыв дверцу, генерал наслаждался утренней прохладой. Осень была теплой, средняя температура не ниже температуры июня, что обещало холодную зиму. Многие не переживут эту зиму, подумал вдруг генерал и суеверно сплюнул.

– Что – то опаздывают, – заметил Марголис.

– Это мы рано приехали. У них еще минута в запасе. Они люди военные, приедут точно в срок.

И точно. Ровно в шесть на дороге, петляющей в глухом сосняке, сверкнули фары, и вот уже на открытое пространство вылетели три ревущих бронированных спилера.

Бронетранспортеры против легковушек неравное соотношение, впрочем, легко уравниваемое с помощью гранатометов типа умхальтер – муха. Гранатометчики уже рассредоточились, пулеметчики вправили в умхальтер полную ленту. Заправлены в планшеты космические карты.

Спилеры встали за бровкой футбольного поля напротив машин ГАИ с пульсирующими лампами.

После выключенных моторов наступила тишина. Захрустели шаги. Марголис и ответственный с той стороны пошли навстречу друг другу. Поздоровались за руку.

– Как здоровье? Ребрий приехал? – спросил Марголис.

– Все согласно заранее утвержденному плану. Полковник здесь и будет вести переговоры лично.

– Обговорим детали, – капитан глянул в планшетку. – Матом не ругаться. За грудки не хватать.

– Пидарасы не кричать.

– Согласны. Вопросов переделки сфер влияния не касаться.

– Это как? – не понял спецмоновец.

– Ну, в общем, не касаться других вопросов, кроме нашего неправомочно задержанного сотрудника майора Шорохова.

– Не согласен. Ваш майор совершил ряд тяжких правонарушений, повлекших за собой гибель людей, так что задержан согласно букве закона.

– Минутку, – Марголис дописал в протокол еще одно условие. – Не трактовать задержание майора Шорохова с точки зрения закона, а считать его за факт.

– А как это?

– Это чтобы не было драки, – пояснил капитан.

– Мы тоже драки не хотим.

На этом и порешили и, пожав руки, разошлись. С разных сторон поля навстречу друг другу вышли Крутохвостов и командир спецмона полковник Никита Ребрий по прозвищу Никитос. Он был в черном комбинезон, на рукаве две спаренные золотые молнии.

Сойдясь в центре, они с силой сжали руки, впрочем, каждый, убедившись в силе другого, не стал переигрывать.

– Как наш климат? Курорт, наверное, после гор? – генерал вежливо дал понять, что осведомлен о прошлом Никитоса, о его рейдах против сумитов и о том, что он личный враг более десятка сумитских мамунов, готовых выложить любые деньги за его голову.

– Зато вам после Афганистана в самый раз, – скрипучим голосом заметил Никитос.

"Блефует, не может он ничего про Афган знать, свидетелей не осталось", – успокоил себя Крутохвостов.

– Ладно, не будем понты кидать, перейдем к конкретному базару, – сказал генерал.

– Твои бойцы задержали моего сотрудника майора Шорохова, ведущего дело об убийстве.

– Бывшего майора, – лениво проговорил Никитос.

– Ведущего дело о жестоком убийстве на Атлетической сына министра нефтяной промышленности Георгадзе, – продолжил, не моргнув глазом, генерал. – Дело взято на контроль Председателем правительства.

– Мне это не интересно. Я приказы не из Москвы получаю и подчиняюсь лично капитану порта господину Темнохуду.

– Думаешь, Иван Иваныч тебя прикроет в случае чего? Ошибаешься, таких как ты мауглей по России полно и заменить тебя легко.

– Послушай, местный, – с невыразимым презрением произнес Никитос. – Я привык сам себя прикрывать, Иван Иваныч тут не при чем. Что касается твоего майора, то влип он по самые бакенбарды. Устроил стрельбу в подведомственном мне районе, игнорировал требования моих людей, чем подверг их неоправданному риску.

– Они, конечно, рисковали, носясь по мирному городу на девяти тонной бронированной махине, но не больше тех, кишки которых намотали на колеса, – генерал стал медленно, но верно заводиться.

– Клевета, – нагло опроверг его слова Никитос. – Люди пострадали от твоего бешеного майора, и мы его задержали. Кстати, хорошо, что ты мне напомнил об этом эпизоде, мы ему инкримируем наезд. Вкупе со стрельбой, неподчинением спецмону, думаю, это тянет на пожизненное. Кстати, ты бы о своих погонах подумал, генерал, они тоже не на клею. Не дай бог, снимут.

– Ты за мои погоны не бойся, они не клеем скреплены, а кровью. В том числе таких недальновидных придурков как ты, полковник. Ты, конечно, позаботился о том, чтобы сразу оцепить район и ликвидировать все следы наезда спилера на гражданскитх, но не учел одного. Ты чужак. Я брошу клич и кину все ГАИ на поиск свидетелей, и они найдутся, будь уверен. А чтобы мотивировать людей, сообщу всем, что спецмоновцы раздавили свадебный кортеж. Думаешь, и после этого люди будут молчать? Должен тебе сообщить, что у нас очень не любят спецмоновцев, ты, наверное, об этом не знал. Да я целый квартал свидетелей притащу.

– Да плевать я хотел на твоих свидетелей. У меня кровников целый полк сумитов!

– Полк сумитов это дерьмо собачье по сравнению с разъяренным городом. Вас будут рвать на куски. Вы будете защищаться, прелестно, чем больше жертв, тем сильнее вероятность, что ты сядешь в СИЗО. А где у нас ближайший следственный изолятор для офицерского состава? Какое совпадение, в Старокрестовске, как раз на границе с сумитами. И охрана там желторотые срочники, которые тебя за пачку Беломорканала продадут.

– Ну и что ты радуешься? Ты же офицер, а радуешься, что сумиты СИЗО вырежут. Тех же самых желторотиков.

– Ты не на той же стороне. Ты чужак везде, где бы ты ни был. А я местный, чем горжусь. Кстати, знаешь, в чем главный прикол. Когда тебя толпа порвет или сумиты бошку отрежут, знаешь, кто будет больше всех рад? Правильно, папа твой гадский, Иван Иваныч дорогой. И знаешь почему? Потому что ты столько всего натворил и так наподставлялся, что он спит и видит, как от тебя избавиться.

– Гнида ты, – сплюнул Никитос.

– Фильтруй базар, сопляк. Я тебе не горный сумит, я тебя возьму за грудки, да и вобью в землю по самые…бакенбарды.

– А ну давай, старый хрыч, проверим твой геморрой, – Никитос отстегнул портупею с умхальтером.

Крутохвостов скинул парадный мундир и, заворачивая рукав на жилистой руке, грозно надвинулся. Никитос знал всякие приемы, но генерал имел большое непробиваемое пузо и весу на два пуда больше. Он ничего не боялся.

Раздалось клацанье, бряканье, и из темноты опасливо надвинулись две стенки.

Спецмоновцы уставили на противника умхальтеры и биксы. Гаишники имели вплоть до гранатометов типа "муха". Расстояние между стенками стремительно таяло, и скоро можно было не стрелять, а колотить теми же самыми "мухами" по головам.

– Отставить! – закричали оба командира, почувствовав губительность любых других команд. – С ума сошли? Куда без команды?

Противники остановились, тыкая друг в друга многочисленными стволами. Была стопроцентная вероятность того, что кто-то потрусливее сейчас спустит курок или просто палец устанет, и они все тут полягут.