Капитан де Вентадорн пришел к тому же выводу, что и Рауль. Он значительно больше знал о зверствах пиратов Магриба и считал юного Вандома нежным, заласканным мальчиком. Кроме того, когда Оливье пел 'Романс о взятии Аламы' , и Анри очень заинтересовался этим произведением, Рауль, приметив, издали хрупкую фигурку пажа, утвердился в своем заблуждении. Девчонку, молодую девушку, романс Оливье не заинтересовал бы. Конечно, это мальчик. Разве интересно было бы слушать "Ай, де ми Алама" придворным дурочкам вроде Оры де Монтале? Им бы про влюбленных пастушков, да жестоких пастушек, да про всякие напыщенные чувства. Правда, Анжелика де Бофор отличалась по складу ума от придворных дурочек. Анжелика де Бофор была и осталась Юной Богиней Фронды. Уже без Фронды. Но Фронда и иезуиты несовместимы. Фронда — порыв к свободе, иезуиты — полное подчинение Черному папе.
Так, продолжая упорствовать в своих заблуждениях, проницательный капитан 'Короны' и эрудированный парижский житель оказались оба обмануты Анри де Вандомом. Они оба ошиблись. Ошибся и Гугенот, реально смотрящий на вещи, имея доступ к отрывочным, но довольно жутким сведениям о трагической участи мусульманских пленниц. Все ошиблись, кроме провинциального фантазера, желторотого виконта де Линьета. Прав был желторотый, угадавший в златокудром паже дочь герцога. Но, разубежденный Раулем, желторотый тоже поверил в легенду: Анри — сын Бофора. Сын так сын, с кем не бывает, и де Линьет выругал себя за наивность.
Но они еще не очень хорошо знали своего адмирала! Между тем Гримо не спешил прийти на выручку к своему господину. Гримо злорадствовал и посмеивался втихомолку. И, зная, что в каюту к его господину пожаловало прелестнейшее создание, дочь адмирала, Гримо с любопытством, свойственном старикам, выжидал, чем же завершится эта забавная сцена. Кроме того, добропорядочный старичок не позволил бы себе показаться м-ль де Бофор в ночной сорочке и колпаке. А за своего господина он не волновался. Это он может принимать юную даму в почти естественном виде — в белых коротеньких штанишках с кружевными оборочками.
''Это ничего, — думал, посмеиваясь, старик, — Он у нас красавец, только на пользу' . А юная дама совсем смешалась и растерянно смотрела на 'чудовище' в белых штанишках. В обморок она, правда, не упала, увидев полуголого мужчину, но, честно говоря, была близка к обмороку. Однако воспитанница 'черной аббатиссы' мужественно преодолела бесовские мысли.
''Господи Иисусе, — думала Анжелика, смотря на золотой католический крестик на шее Рауля, — Ты говорил, что тот, кто смотрит на женщину с вожделением, уже прелюбодействует с нею в сердце своем. Ты ничего не говорил, о Спаситель, что если женщина или девушка смотрит на мужчину с…этим самым… вожделением…она тоже прелюбодействует…с этим мужчиной в сердце своем. Но это одно и то же, Господи! Помоги преодолеть искушение! Меня привело сюда милосердие, Господи! Я хотела помочь! Я боялась, что он отравился рисом с курятиной, выручив меня за ужином и добавил по пьянке. И отец беспокоится. Но Сатана не дремлет. И я, Анжелика де Бофор, оказалась в обществе почти голого мужчины. Вот ужас!"
— Вы будете пить лимонад? — робко спросил Анри.
— Давайте сюда ваш лимонад. Я предложу вам в свою очередь морс. И вот — сладости. Мне почему-то кажется, что вы лакомка. Я, впрочем, тоже. Садитесь же, Анри!
Анри робко уселся. Рауль разлил лимонад по бокалам. И, конечно, с жадностью выпил. Анри пил маленькими глоточками.
— У меня такое впечатление, сударь, — смущенно заговорил Анри, — Будто вы долго шли по раскаленной пустыне, страдая от жажды — так жадно вы пьете!
— Сушняк, — сказал Рауль, — Спасибо за лимонад.
— Пустяки, — сказал паж, — Не стоит брагодалности. Ой, простите, я тоже…заговариваюсь. Благодарности. С вами действительно все в порядке? Вы, случайно, не отравились?
— Пустыни, жара и жажда у нас еще впереди, Анри. Быть может, когда-нибудь мы вспомним это утро, когда питья было — хоть залейся, и будем рады глотку воды.
Анри вздохнул:
— Какая мрачная перспектива.
— В конце пути — Африка, что вы хотите! Но, пока есть возможность, пейте вдоволь.
— Вы не ответили на мой вопрос, сударь. Вы не отравились? Может быть, вам нужна помощь? Господин Себастьен Дюпон совсем недалеко от нас, и я могу его пригласить.
— Вас герцог прислал с этим поручением?
— Да, господин виконт. Герцог беспокоится, как вы.
— Отлично, господин де Вандом, отлично. Со мной все в порядке!
Может, и стоило проконсультироваться у господина Дюпона, но Рауль предпочел не посвящать посторонних в свое отвратительное состояние. Голова уже не так болела, а морс и лимонад частично нейтрализовали действие агуардьенте.
— Я, конечно, не знаю, что вы вчера пили…
— Агуардьенте! — хвастливо заявил Рауль.
— Ой! Какой ужас! Вы настоящий Пират, господин Бражник…Простите, я хотел сказать, господин де Бражелон.
— Кстати, где моя бандана? — вспомнил Пират и оглянулся по сторонам. Бандана лежала на столе. Он завязал бандану.
— Вот теперь я настоящий Пират, — сказал Рауль с важностью.
Если бы старик Гримо мог передавать мысли на расстоянии!
— Жарко, — сказал Рауль, — А лимонад отличный. Замороженный, что ли? Открыть окно?
— Да-да, будьте так добры, — прошептал паж.
"Молодец, — усмехнулся Гримо, уткнувшись длинным носом в свою подушку, — А теперь будь последователен, предложи пажу снять курточку, и тогда, даст Бог, до тебя дойдет, кто наносит тебе ранние визиты!
— Меня все-таки очень беспокоит ваше самочувствие, — сказал Анри, — Вы съели так много риса, а в рисе было так много перца. Неужели после всего, что вы съели, у вас совсем не болит желудок? Видит
Бог, мной движет чувство милосердия и сострадания к ближнему. При мысли о страданиях, которые вы, быть может, испытываете из-за моей оплошности…
— Да не испытываю я никаких страданий, с чего вы взяли, Анри? — засмеялся Рауль, — Забудьте вы этот несчастный рис! Я же сказал, у меня железный желудок! — и он хлопнул себя по животу, предложив пажу полюбоваться мышцами его 'железного живота' . Паж робко ткнул пальчиком в 'железную мышцу' и со вздохом отвел глаза. Ох, что подумала бы аббатисса! Бофорочка потупила глазки, и потом отважилась взглянуть на своего искусителя. Слава Богу, искуситель не интересовался мышцами Анри де Вандома. А Рауль был уверен, что у изнеженного пажа не мышцы, а кисель какой-то и тактично не задавал Анри вопросов о его мускулатуре. Дойдет своим умом, каким должен быть настоящий мальчишка. А смущение Анри Рауль объяснял очень просто — ханжеское иезуитское воспитание.
— У вас лицо бледное, — сказал Анри, — И щетина на щеках.
— Да я еще не брился, — сказал Рауль, — А бледность — не порок. Все лучше, чем 'молочный поросенок' .
— Я хотел извиниться за 'молочного поросенка' .
— Извинения приняты, Анри. О! Смотрите! Солнце восходит!
— Где? — спросил Анри.
Рауль махнул рукой в сторону окна. Они уселись рядышком у иллюминатора и стали смотреть в окно.
— Моя каюта на восточной стороне, — сказал Рауль, — Корабль идет на юг. Курс зюйд.
— Да, моя тоже на восточной, — пролепетал Анри, — Курс зюйд, я знаю, капитан говорил.
"Восток, — подумала Анжелика, — Восток — это где Китай. Там, на Востоке, в той стороне, где восходит солнце, мой Шевалье, а я, ужасная грешница, я встречаю с другим восход солнца' .
Но солнце, встающее над морем и преображенная морская гладь, засиявшее всеми красками небо, озарившаяся восточная каюта — все это было так прекрасно, что наши герои, как зачарованные, любовались ослепительной картиной. Анжелика подумала, что не сможет найти нужные слова для описания всех красот этого феерического зрелища в своем дневнике. Кто видел восход солнца в открытом море, поймет чувства наших героев. Занималось утро нового дня. Наши путешественники и думать забыли о Короле-Солнце — настоящее солнце было так прекрасно! Анри протянул к солнцу руки.
