— Они и старичка спаивают?

— Ну что вы! Старичок ведет трезвый образ жизни. Но у старичка золотые руки, и за считанные минуты Гримо ввернул в бочку кран. Бочка-то была закрыта. А наша публика любит комфорт. Бочка здоровенная, диаметром примерно…

— Не интересует меня диаметр! — взвыл Анри, — Видел я эти бочки!

— Бочка, установленная возле грот-мачты, бездонная, можно сказать, с краном — пей — не хочу! Гримо повернул кран, и компания заорала: 'Есть! ' и пиво, пенясь, полилось в подставленные кружки. Первая кружка досталась старикану. И матросов угостили — они оказали услугу пассажирам в свое личное время, во время работы они не пьют. Гримо, заметив герцога, громко кашлянул и сделал знак своему господину.

Все замерли с кружками в руках. Последовало вежливое приветствие. Де Невиль протянул герцогу кружку:

— Выпейте, монсеньор, на такой жаре пиво — то, что надо.

Бофор залпом осушил кружку… емкостью, наверно, с литр…

— Он меня убьет со своими диаметрами и емкостями, — проворчал Анри.

— Если я назвал емкость кружки, то это характеризует Бофора как человека, умеющего пить.

— Как любителя пива, — фыркнул Анри, — Фи!

— Отменное пиво, — заметил герцог, вытирая усы и велел матросам установить такую же бочку на полуюте.

А потом герцог нахмурился и поманил к себе виконта и барона. Те подошли, я сказал бы, с опаской.

— Я вас почти не вижу, господа, — недовольным тоном сказал Бофор.

— Монсеньор, — тоскливо сказал де Невиль, — Если вам угодно приказать, чтобы мы находились при особе вашей светлости, мы подчинимся.

И он вздохнул. Очень жалобно.

— Да, монсеньор, — с кротким видом сказал Бражелон.

— Очень мне нужны ваши кислые рожи! — фыркнул герцог, — Можно подумать, вас тащат на каторгу, а не на обед с шампанским! Я вижу, общество этих повес вам больше нравится.

Лица, именуемые повесами, и я в том числе, сидели на ковре, и пикнуть не смели при адмирале.

— Ладно, — смягчился герцог, — Гуляйте, пока я добрый. Но запомните, господа, там, за морем, я вас не отпущу от себя ни на шаг.

— Там, за морем, я и сам ни на шаг не отойду от вашей светлости, — торжественно заявил де Невиль, — поскольку я в ответе за вашу драгоценную жизнь, и охранять вашу светлость — мой первейший долг.

Бофор усмехнулся и напоследок заявил:

— А моего приятеля Гримо я от вас забираю. Старина, собирай свой саквояж! Этот молокосос де Невиль прав — на такой жаре холодное пивко — то, что надо!

Гримо последовал за герцогом на полуют, а повесы чесали затылки.

— Нехорошо получилось, — вздохнул де Невиль, — Похоже, милый герцог обиделся.

— Увы, — вздохнул виконт, — Не хочется быть свиньей в глазах милого герцога. Он к нам со всей душой, а мы…

— Это так, но отбывать повинность с его тупыми генералами, это действительно…

— Каторга! — дружно сказали Пираты.

— Так и следи, чтобы не ляпнуть что-нибудь. Да что мы, не свободные люди? Что мы, не имеем право расслабиться? — вещал де Невиль, — Ну что ты молчишь, виконт?

— Облом получился, — сказал виконт.

— Облом? Здорово ты это сказал!

— Это не я. Мольеровское словечко. Из комедии 'Докучные' .

— Стой, я что-то не припомню. Я ж видел в Во эту комедию. Там одному малому на протяжении всей пьесы надоедают всякие придурки. Та самая?

— Та самая.

— Я ржал, как добрая лошадь! Но ты-то откуда знаешь? Ведь в Во была премьера комедии Мольера.

— Я читал комедию в рукописи, — пояснил виконт, — И слово это мне понравилось. Оно соответствовало моему настроению.

— Вы знакомы с Мольером? — спросил Шарль-Анри.

— Портос. Это был его прощальный подарок.

И тут, Анри, ваш покорный слуга, до сих пор скромно сидевший в уголке, позволил себе вмешаться в беседу. Вернее, не в уголке, а в сторонке, какие на шканцах уголки!

— Не будете ли вы так любезны процитировать более подробно? — попросил я, — С контекстом.

— С контекстом так с контекстом, — согласился виконт. — Извольте. Это реплика тупого охотника, что-то вроде:

''Не хочешь ли охотиться вдвоем, но там, где нам такой не встретится облом?

И я записал цитату из Мольера! — важно сказал барабанщик.

— А сами то вы видели эту комедию? — спросил Анри.

— Не только видел, сам в ней участвовал. Я играл мальчика с пращой!

— Фрондера?! — воскликнул Анри.

— Да! — гордо сказал барабанщик, — Хотя моя роль была без слов, прыгая по сцене театра Фуке, я мысленно повторял слова 'Фрондерского ветра' — о чем, конечно, и не подозревала аплодирующая высокопоставленная публика, включая короля с его семейством. Я же сбежал от короля после событий в Во. А вы не видели? Много потеряли! Занятное было зрелище!

— Не так уж много, — задумчиво сказал Анри. 'Скорее всего, интересующая меня персона на празднике в Во не присутствовала. А без него — зачем мне Во? ' — и, улыбнувшись своим мыслям, шевалье де Вандом сделал свой вывод из рассказа бретонца о бочке с пивом.

— Ролан! А теперь мой комментарий к вышеизложенному, вы позволите?

— Конечно, дорогой друг! Говорите!

— Бофор… Насколько я знаю милого герцога, а я смею утверждать, что хорошо знаю его светлость… он в душе такой же мальчишка и повеса. Среди его генералов есть действительно… тупые, как справедливо заметил барон де Невиль. Чего стоят некоторые из них, герцог понял еще во времена Фронды. Ему их общество наскучило, герцог любит молодежь, но — положение обязывает — и он, адмирал, вынужден с ними ежедневно общаться по долгу службы. А, в сущности, это те же Мольеровы докучные.

Ролан вытащил свою записную книжку и выпалил две цитаты:

"Где только мы живем! Куда не повернись, столкнешься с дураком!"

"О Боже, под какой звездою я рожден, что в жертву каждый час докучным обречен!"

Анри кивнул головой, не уточняя источник, из которого бретонец почерпнул мольеровские премудрости, но слова первого комедиографа Франции запали в его сознание.

— Поэтому Бофор душой с этими шалопаями и повесами и даже им немного завидует. Потому что Бофор всегда останется в душе мальчишкой. Хотя вынужден играть роль респектабельного господина. Не будь Бофор таким, не стали бы вы барабанщиком. И всего этого путешествия не было бы. Да и его генералы лет двадцать назад, были не солидным важными господами, а беспечными мальчишками. Только Бофора время не изменило…

— А вы можете представить, Анри, что лет этак через двадцать наши Пираты станут респектабельными господами и важными персонами? — расхохотался Ролан.

— Эти шалопаи? — фыркнул паж, — Очень сомневаюсь.

— Генерал де Невиль — как вам это понравится?

— Генерал де Невиль! — захохотал паж, — Это просто ужасно! Это так не вяжется с Оливье…

— А герцог де Бражелон, как звучит, здорово?

— Ужасно звучит! — сказал Анри, — Я не комментирую. И так ясно. Но вы поняли хоть отчасти Бофора?

— Я готов пожертвовать собой ради герцога и прочесть ему и его генералам новую главу моих мемуаров, — сказал Ролан, — Но Пираты на такое самопожетрвование не способны.

— Да, наверно, — кивнул паж.

— Серж де Фуа выразил общее мнение, высказав предположение, что какой-то идиот нас всех подставил, наболтав герцогу о короле Ричарде Львиное Сердце, его склонности к песням и балладам, и наш славный герцог решил поиграть в короля Ричарда, заведя собственных трубадуров. Вроде Бертрана де Борна при короле Ричарде.

— Вот уж нет! Ужасный человек! Война и война, ни на волос милосердия! Не должен быть таким рыцарь!

— Я тоже не являюсь поклонником творчества Бертрана де Борна, — заметил Ролан, — И меня отталкивает его жестокость. Настоящему рыцарю так же свойственно милосердие, как и мужество. Как бы вы меня не попрекали военным психозом.

— Вы не совсем безнадежны, — засмеялся Анри, — Из вас получится рыцарь, я хотел сказать — мушкетер!

— Хотелось бы, — вздохнул Ролан, — Но вы поняли идею?

— Я понял идею, — кивнул Анри, — А Бофор в доблести и благородстве — клянусь честью! — не уступит Ричарду Львиное Сердце, увы, в стихосложении первенство остается за королем Англии.