— Редакция Ролана вполне приемлема. У малька отличная память. Как, люди, кодекс 'Пиратов Короля-Солнца' в редакции Ролана? — спросил Рауль. Все были за.

— Я только не понимаю, что еще можно добавить? — опять влез Ролан.

— Много чего, — сказал Гугенот. / Он вошел, когда Рауль дочитывал последние 'пиратские принципы' ./ — Вы все о себе. А про врагов вы забыли.

— Не все сразу, Гугенот, — сказал Рауль, — Есть еще время подумать.

— Проповедь о пиратах подошла к концу? — спросил Оливье, потягиваясь.

— Тебе надоело? Потерпи еще немного. Тут есть еще интересные сведения. Ты заценишь. Отрывок из неизвестного судового журнала: 'Ром кончился. Наша компания в дьявольском замешательстве' .

— Еще бы! — сказал Оливье.

— Только когда удалось захватить судно с большим запасом ликера, капитан смог записать: 'Снова все идет хорошо' . И вот что — не делай такую 'кислую физиономию',[58] мой друг, это уже конец главы.

"Как ни удивительно, пираты считали себя порядочными людьми и даже гордились своей честностью. Они всегда держали слово и не могли нарушить ни при каких обстоятельствах. Капитанские привиллегии были незначительными. Команда, недовольная решениями своего предводителя, требовала его заменить. Случались и заговоры. Такие провинности, как невыполнение приказа капитана, самовольные отлучки, пьянство, наказывались не так сурово, как предательство. Предателей ожидала смертная казнь. Пираты старались поддерживать между собой приятельские отношения, живя по принципам равенства и братства. Всю работу и всю добычу они делили между собой поровну.

Пираты использовали различные трюки, чтобы застать противника врасплох. Один из самых незамысловатых заключался в том, чтобы вывесить на мачте флаг дружественного государства. Еще одним трюком было переодевание. Морские разбойники переодевались даже в женщин' . Все! Проповедь окончена.

— Предлагаешь переодеться в женщин?

— Предлагаю запастись знаменем Пророка и мусульманскими одеяниями.

— А ведь они лица закрывают всякими покрывалами, мусульманки! Чадра, что ли? В форс-мажорных обстоятельствах можно и мусульманками одеться.

— Сто пудов, друзья мои, мы не раз попадем в форс-мажорные обстоятельства, — вздохнул Гугенот, — Ну теперь-то ты мне дашь книгу, Рауль! — и Гугенот углубился в чтение.

— Не каркай! — взвыл Оливье.

— А он и не каркает. Он реально смотрит на вещи. И всерьез готовится к будущему форс-мажору, — заметил Рауль.

— Тоска меня берет от твоих слов, мой капитан, — вздохнул де Невиль.

— Но я же уже просил так ко мне не обращаться, — протянул Рауль.

— А как? — спросил Оливье насмешливо.

— Хотя бы по имени, — ответил Рауль.

— А я обращаюсь по званию, чем ты недоволен? Мой капитан. Ты ж у нас старший по званию.

— Ты не солдат, чтобы обращаться ко мне по званию. И общение у нас здесь и сейчас дружеское, а не официальное. Пираты жили по законам равенства, о каком равенстве может идти речь, если ты обращаешься ко мне как какой-то новобранец? И, позволь заметить, ты занимаешь не менее важный пост, чем я. Быть может, самый важный.

Начальник охраны Великого Адмирала Франции иронически усмехнулся.

— Вообще-то ты имеешь право на звание полковника, приятель, — сказал Серж де Фуа Раулю.

— Сегодня полковник — завтра покойник, — сказал Рауль.

— Ну, у вас и шуточки, сударь! — возмущенно воскликнул Анри.

— А вы уверены, что я шучу, Анри?

— Нет, правда, тут ошибочка вышла, — сказал Серж, — Ты ж был при Дворе капитаном королевской гвардии. В сей армаде милого герцога ты должен быть полковником.

— Вам-то что до этого? — спросил Рауль.

— Я не склонен думать, что это чьи-то интриги. Скорее всего, обычное головотяпство. Забыли или упустили из виду. Все делалось наспех, шаляй-валяй, впопыхах.

— Забыли — и, слава Богу, перебьюсь как-нибудь.

— Он перебьется! — пожал плечами Серж, — Забавный ты парень, Бражелон. Сколько я тебя знаю, не перестаю на тебя удивляться.

— Тебя что, моя карьера беспокоит?

— Представь себе.

— Но это несправедливо! — воскликнули желторотые, — Герцогу нужно напомнить, указать на ошибку.

— Так я и побежал! — фыркнул Рауль.

— Мы напомним! — заявили желторотые, — Должна же быть справедливость, черт побери!

— Ни в коем случае, — сказал Рауль, — Даже не думайте, а то всерьез рассоримся.

— Как скажете, — пискнули желторотые, но упрямо переглянулись. / "Скажем герцогу", — шепнул брату барабанщика воспитанник католического коллежа в Блуа — 'Когда случай подвернется"./

О том же подумал Анри де Вандом.

— Да перестаньте, — сказал Рауль, — Списки утверждены, бумаги подписаны, что вам неймется. И плевать я хотел на всякие чины и звания.

— И это изрек господин де Бражелон с самым гасконским видом.

— Да, парень, ты даже больше гасконец, чем сам Д'Артаньян, — сказал Серж, — Я и не думал, что такая живность водится в долине Луары.

— Он хочет быть маршалом, — сказал Люк, — Что там полковник.

— О нет, Апеллес, — возразила 'живность из долины Луары' , — Маршальский жезл — это заветная мечта Д'Артаньяна. Настоящего гасконца. А мне такие цацки ни к чему.

За пару дней, что 'разгильдяи' провели на 'Короне' , они образовали неформальное сообщество, назвав свою компанию 'Братством Пиратов Короля-Солнца' и наш герой, хотел он этого или не хотел, стал их лидером. Это сразу заметили капитан и герцог, и это объясняли Пираты Раулю, который как мог, отказывался от власти в Пиратском Братстве.

— Но почему я? — воскликнул Рауль, — Есть более достойные — Серж де Фуа, например.

— Серж де Фуа собирается грабить арабов и отвоевывать сокровища, — заявил Серж.

— Все равно не верю, что ты ввязался в эту войну только из-за сокровищ, — сказал Рауль.

— Ну не из-за славы же, — усмехнулся Серж, — Конечно, из-за сокровищ. Из-за чего же еще? Милейший Бражелон, когда ты прекратишь быть идеалистом? Мне надоело прозябать в нищете! Цитирую: "Высокочтимое собранье! Стучится в вашу дверь нужда… '[59]

— А я считаю, что ты должен быть нашим лидером, — настаивал Рауль.

— Но почему я? — Серж так похоже передразнил интонации Рауля, что все рассмеялись.

— Объясню. Во-первых, ты из нас самый старший. У тебя больше боевого опыта. Господин де Фуа изволит скромничать, но мне-то известны кое-какие факты его биографии.

— Да, — мрачно усмехнулся Серж, — Меня хотели повесить.

— Мы знаем, вы уже говорили, господин де Фуа, — пролепетали желторотые.

— Ты тоже гасконец — хвастаешься виселицей, которая тебе угрожала.

— Почти — я же южанин, — сказал Серж.

— Но ты умалчиваешь о том, что, прикрывая отступление Принца, ты спас свободу Конде, и, быть может, даже жизнь.

— Солдат всегда прикроет грудью генерала, — сказал Серж насмешливо.

— Ты был тогда не солдатом, а адъютантом его высочества Принца Конде, — уточнил Рауль, — Маленькая разница.

— Совсем маленькая, — сказал Люк.

— Это я образно говорю, — сказал Серж, — А ты-то, откуда знаешь?

— От верблюда, — усмехнулся Рауль, -

— помню, как ваша компания скандировала эти стишки на отвальной мессира де Бофора.

— А все-таки? — спросил Серж, — Дело прошлое, но все ж таки интересно. Поведайте, благородный господин де Бражелон, какая сорока на хвосте вам принесла такие факты из биографии висельника и мятежника Сержа де Фуа?

— Поведаю. Но не висельнику и мятежнику, а не менее благородному графу де Фуа. Я знаю об этом от самого принца Конде. Но я хотел посвятить наших друзей в другие детали твоей биографии. Да будет вам известно, что Серж участвовал в битве под Рокруа.

— Слышишь звон, да не знаешь где он. Не участвовал! В обозе сидел! Тогда я был совсем мелким. Моложе барабанщика нашего.