Брешут все про рыбу, мясо, молоко. Самый скоропортящийся продукт — это настроение. 31 декабря все было просто отлично. Я с утра отправилась маму с праздником поздравить, да подружек проведать. Засиделась там немного, но как-то не очень волновалась. Из дома все деньги, до копеечки с собой забрала. Муж Колюня, хоть и алкаш, но интеллигентный. За чужой счет никогда не станет напиваться. Вернулась вечером. Вся радостная такая. Как беды не почувствовала? Но как только вошла в квартиру, эту беду и увидела…

На кухне Колюня и Витек, его лучший друг. Оба в драбодан пьяные. Причем Витек одет в дедморозовский костюм мужа. Он у меня актер. Конечно не Меньшиков, но и не «кушать подано». Средней руки актер. Зато Дед Мороз — высший класс. Кто-то — прирожденный герой-любовник, кто-то — злодей, а мой — Дед Мороз от бога. На всех театральных утренниках и вечерниках другие кандидатуры даже не обсуждаются. И сидят они, значит, мило и виновато улыбаются, как путчисты на пресс-конференции. На столе две большие квадратные бутылки из-под импортного спиртного и закусь экзотическая, деликатесная. У нас такого даже к новогоднему столу не было припасено. Это меня ошарашило даже больше, чем сам факт этой крайне несвоевременной пьянки. Откуда? С какого перепугу? У Витька свои деньги в последний раз были в светлом пионерском детстве, когда ему мамка двадцать копеек на пирожки давала. А Коля, хоть и лирик, но и чуть-чуть прагматик, считать умеет, и если каким-то образом за время моего отсутствия у него вдруг появилась наличность, то не стал бы он тратить на одну пьянку деньги, на которые можно «гудеть» целый месяц.

Я от такой наглости моего козла безрогого впала во временный ступор. Почему козел, наверное и сами догадываетесь, такое устроить в канун Нового года, а безрогий, каюсь, по моей вине. Все никак не наставлю, хотя он уже тысячу раз заработал иметь такое украшение. Когда-нибудь добьется, плюну на свою старорежимную верность и сделаю с него оленя.

Воспользовавшись моим замешательством, Витек ужиком меня обогнул, буркнул что-то про «с наступающим», решив ретироваться с поля боя. Вот уж кто олень, так олень. Знаю я его женушку. Вернее даже не олень, а зверюшка непонятно какая. Таких ветвистых рогов нету не только среди представителей официальной фауны, но и у мифологических животных. Пять минут он пытался покинуть нашу квартиру. Ни фига не получалось. Не проходит дедморозовский посох в двери, если его горизонтально держать. А перевернуть, ума не хватило. Витек плюнул на наличие этого атрибута (правда, только мысленно, а то я б ему плюнула!) и бережно положил посох на пол, словно средневековый воин свой меч под ноги суверена. Рыцарь, блин! И, наконец, оставил меня с Колюней наедине.

— Представляешь, Катерина, какова судьба-злодейка? Как изменчива Фортуна? Только что было все чудненько, а скоро будет так плохо, что подумать страшно. Я вот сейчас усопну…

— С чего это ты собрался кони нарезать? И не так нажирался, отживал.

— Я усопну не в смысле преставиться, а в смысле заночевать…

Я уже собралась сыграть роль судьбы-злодейки, дабы воплотить в жизнь его самые худшие опасения, и мысленно решала, какое вооружение более подходит для изменчивой Фортуны: скалка или сковорода, как, вдруг, Коля продемонстрировал пачку баксов.

— Видишь? Штука, без вот этого малого, — и показал на пустые бутылки, — и это только задаток. А всего десять должно быть. Меня один крутой мэн нанял подедморозить. А я сейчас усопну, и вместо гонорара меня тут кокнут. Шибко крутой мужик…

— Так какого же ты нажрался?! — Спрашиваю.

— А мы с Витьком собирались только по сто грамм тяпнуть за удачную халтуру, а остальное нечаянно получилось…

А еще трендят про непонятную женскую логику. А какова мужская? Значит, собрались по сто граммов выпить, а прикупили две бутылки по 750? Не успела я эту мысль додумать. Мой и правда усоп. Отрезвлять его — бесполезное дело. Ни рвотное, ни клизмы не действуют. Так уж его организм устроен. Коли попала туда хоть капля спиртного, он ее не отдаст, как не старайся, вся в кровь уйдет. Но правды добиться требовалось. Штуками баксов просто так не разбрасываются. А, вдруг, про кокнуть, это не пьяный бред, а горькая правда? Сразу мысли какие-то дурацкие завертелись, про все испорченные будущие новогодние праздники. Весь народ веселится, а я поминки справляю. Так что узнавать правду требовалось срочно, только, вот, как? Колюня усоп серьезно и надолго.

Через полчаса поняла, что живи я лет на семьдесят раньше, проблем с трудоустройством не было бы. Взяли бы хоть в НКВД, хоть к папаше Мюллеру, потому что добилась признаний от практически мертвого тела. Ни фига они не обрадовали. Действительно его нанял веселить своих детишек очень крутой дядька. Из тех, про которых говорят: бизнесмен такой-то, более известный в определенных кругах под погонялом таким-то. Так что кокнуть могут вполне реально. Или затребовать неустойку, да такую, что похороны дешевле обойдутся. И что самое страшное — с минуты на минуту за Дед Морозом должна прийти машина.

И тогда я решила сама отработать за Колюню. Кто там под бородой разберет, мужик перед ним или баба? И тут, оба-на! Как током стегануло: в дедморозовском костюме Витек умындил. Искать его — гиблое дело. Да и времени не было абсолютно. Остальное происходило в цейтноте. Нашлись красные старенький, подернутый молью халатик и вязанная шапочка. Из ваты сварганила какое-то подобие бороды. Нарядилась. Нарумянила щеки. В зеркале показывали такую фигню! Если бы ко мне в детстве заявился такой Дед Мороз, неизвестно, как в дальнейшем вся жизнь сложилась бы. Может, маньячила бы по темным подворотням или коротала свой век в дурдоме. Детская психика — весьма хрупкий материал, и травмы, полученные в тот период, редко проходят бесследно.

И тут в дверь позвонили. Каюсь, промелькнула подлая мыслишка или спрятаться, или слепой прикинуться, чтобы, как свидетеля, заодно с муженьком не кокнули. Но тут вспомнила про десять штук баксов в плюсе с одной стороны, и бандитский счетчик с вероятными погребальными расходами — с другой, да и испорченные грядущие новогодние праздники, опять же. Нетрудно догадаться, в пользу какого из вариантов я решила эту дилемму.

Подняла с пола дедморозовский посох, открываю, а там такая стриженная мордо-харя, обалдеть! Хотя, я тоже произвела впечатление. Дуболом глаза выпучил, рот приоткрыл и выдохнул:

— Во, в натуре, бляха-блин!

Не знаю, что он этим хотел сказать, может у братков комплименты такие. Надо отдать ему должное, быстро оклемался от впечатления. Дрессированный. Спрашивает:

— Дед Мороз где?

А я в ответ интересуюсь:

— Ослеп или таблеточек каких накушался? Перед тобой.

— Так ты ж баба!

— Ясный пень, что не мужик.

— Не бывает.

— Ты в каком веке живешь дядя? И, вообще, следишь за тенденциями мировой культуры? В Америке уже года три вместо Санта-Клаусов Санта-Клавы. А мы ж не хуже.

— А задаток мужик брал. — Бугай сделал еще одну попытку отделаться от меня.

— Это мой продюсер. Так, надоело мне с тобой тут лясы точить. Или поехали, или плати неустойку и проваливай.

У братка опять глазки из орбит полезли, но на сей раз он еще быстрей в себя пришел:

— За базар отвечаешь?

— В натуре!

И мы поехали.

Бандитствующий нувориш жил за городом. Увидев поместье, я офигела. Стена — чуть пониже Кремлевской. Домик — четыре этажа. И это только то, что видно, хрен его знает, сколько он их вглубь накопал. Охранников раз в десять больше, чем у Ленина в мавзолее.

Входим. Теперь хозяин зенки выпучил. Ему это даже к лицу пришлось. Так-то глазки маленькие, бегающие, поросячьи, а тут укрупнились до нормального размера, замерли. На человека стал похож.

— Ты кого привез, в натуре, блин?

— Это, типа, Дед Мороз.

— Дед — это когда мужик. А я вижу конкретную бабу.

— Ща в Америке все так. Вместо местных Дед Морозов Санта-Клавы.