Шел по лесу крошка-енот и напевал: «От улыбки морда все ширей…». Других слов любимой песенки не помнил. Пьяный был в драбодан. Глядит, домик. Решил постучать и спичек попросить, чтобы что нибудь прикурить. Сигаретку какую фирменную или обыкновенный косячок. Сил совсем не было лапкой стучать, поэтому он постучал голосом:

— Тук-тук-тук, козлы позорные, ну-ка, быстро открывать, вашу душу бога мать!

А в домике вовсе не козлы жили, а гномики. Только они не услышали страждущего. Не было их дома. Они копали. Нет, не золото. Могилку для Белоснежки. Достала девка беспутная. Только жрет и спит. Однако зря старались. Белоснежка хоть и сидела на диете, но не до такой же степени! Одна гномья мисочка в день. Ушла она всех запутывать. В смысле, путаной работать. А гномики, когда не застали дома девицу, отправились искать кого бы еще похоронить. Зря что ли копали?

Крошка-енот пьянствовал не один, а с зайкой-попрыгайкой. Зайка, он по жизни косой, в смысле, когда трезвый. А как выпил, глазки-то и выправились. И он тут же узрел знакомую личность юридической национальности.

— А ты какого приперся, Владимир Вольфович? Здесь же сказка!

— А мне хоть «Голубой огонек», хоть самовар! Я вовсюда прусь, понял, подонок?

Зайка осерчал и пошел в компартию вступать. Сказал, что идет в политику, чтобы добиться если не полного уничтожения волков, то хотя бы их запрещения. А волки тут же заявили, что они уже давно вегетарианцы. В доказательство сожрали по банану. И глаза у них при этом были такими искренними и честными, прямо как у депутатов в предвыборную компанию. Только морды не такие нажратые. И еще волки сказали, что переходят в обезьяны, чтобы быть поближе к сапиенсам. И пошли учиться лазить по деревьям. На самом-то деле новое умение им было потребно не для перехода в обезьянство, а для того, чтобы сверху сигать на свои жертвы.

А тем временем катился крендель. И никто его не съел. Был бы Колобок, другое дело. Хотя, если бы встретился с лисой, может быть его и постигла бы печальная участь. А тут вместо лисы — бабища огромаднейшая толстой наружности. Только-только с напольных весов слезла, опечаленная результатом. Раньше-то ее Василисой Прекрасной звали, а теперь разнесло, как партию единороссов. Так что проводила она кренделя голодным взглядом. Вслед за кренделем пришли гномики. Промерили бабищу. Тяжело вздохнули и ушли опять копать, в соответствии с новыми габаритами.

Лиса, вообще-то, была. Только вряд ли она стала бы есть кренделя. Она лежала под елкой и слушала, как ворона поет: «Черный ворон, что ж ты, где ж ты?…». Лиса была не просто сытая, а обожратая. Ей ворона не только сыр таскала, но и всяческую другую провизию. Даже в петуха переодевалась и подманивала курей для лисы. И все для того, чтобы рыжая слушала ее песни. Прямо как на телевидении: заплатил и пой сколько хочешь любую хренотень. Приплясал Боря Моисеев. Только песни вороны он слушать не стал. Сам так умеет. На дерево уставился:

— Ох и ёх и! Ни фига себе! Оказывается и елки бывают голубыми!

Тут же возник зайка-попрыгайка с новым партбилетом. Он еще не окосел, в смысле не протрезвел, поэтому все видел и не терял бдительность:

— Боря, пляши отсюда. Здесь-таки сказка!

— Все правильно! Я же просто Щелкунчик! — Возразил Боря, но все равно уплясал, потому что его стали окружать белки, желая заполучить халявную орехогрызку.

Спросите, где же был настоящий петух, пока ворона им прикидывалась? Он и кукушка хвалили друг друга. Дохвалились. Вскоре в гнездах добропорядочных птиц стали вылупляться пекушки и кукухи.

А в деревне дед с бабкой громко матюкалисть. Что же это получается? Спекли Колобка — укатился. Еще раз поскребли по сусекам, хватило лишь на крендель, и тот куда-то пропал. Курочка Ряба ушла вслед за странным облезлым петухом, который почему-то не кукарекал, а каркал. А голод — не тетка. Вышли на огород, стали тянуть репку. Ни фига не поддается. Хотели позвать внучку на помощь, но она ушла вместе с Белоснежкой в путаны. Бросили старики репку и принялись тянуть умный овощ, чтобы спросить у него, что же происходит. Тот, который обо всем ведает. Про него так и говорят: «Хрен его знает».

А еще на заднем плане быстро-быстро прошли кракобякушки и чернокожие ку-клус-клановцы. Про них еще сказку не придумали, и они убрались. Только не восвояси. Своясей у них не было, как и сказки. А зайка-попрыгайка еще долго грозил им вслед кулачком, пока не окосел…

Мы привыкли, что практически все сказки заканчиваются счастливыми свадьбами. Мол, и жили они долго и счастливо, и царство им небесное в один день. Но после того, как были открыты архивы КГБ, стали известны некоторые весьма интересные факты, полностью меняющие наши стереотипы.

Все прекрасно знают, что волшебная сказка о Золушке также закончилась свадьбой. А теперь пришло время узнать, чем закончилась сама свадьба.

Итак, как только официальная часть завершилась, брак был оформлен, Золушка стала наследницей наследника, и все стали отмечать это радостное событие, вновь появилась добрая фея, крестная Золушки. Следует заметить, что доброй феей она была лишь по статусу, возможно, в переходе купила соответствующее удостоверение и, естественно, поддерживала данный имидж, а на самом деле… Короче, стерва была еще та.

Отвела она между тостами крестницу в сторонку, и о чем-то они там пошептались. Принц-то по наивности подумал, что опытная тетушка выдает своей протеже дельные советы, которые пригодятся ближе к ночи. Ох, как он просчитался! Не прошло и получаса, как бывшая замарашка подсыпала в кубок новообретенному супругу лошадиную дозу цианистого калия. И уже через час свадебное торжество переросло в поминки.

Спросите, мол, раз уж задумали эти бабы зловредные свое черное дело, то ведь могли бы и подождать, а не травить принца прямо во время празднования свадьбы? Все правильно. Так было бы верней. Но их подвела элементарная жадность. Фея с Золушкой решили провернуть все в один день для того, чтобы потом вторично не накрывать столы для поминок. Лишние хлопоты — лишние траты. А так Золушка сменила фату на черную вуальку, и праздник продолжился. Звонко чокаясь хрустальными бокалами, пили за упокой души принца до позднего вечера, заедая тыквенной кашей.

Но, как известно, поспешность до добра не доводит, даже в самом коварном злодействе. Во-первых, никто не удосужился освидетельствовать факт смерти принца. Уложили в гробик, и все. А он и не собирался умирать. Дело в том, что его, как и большинство августейших особ, к яду приучали с самого детства, дабы организм вырабатывал противоядие. И вскоре принц вообще пристрастился к цианиту и употреблял его в качестве приправы. Бывают ведь любители горького миндаля.

Так что, как только он пригубил отравленное вино, по знакомому вкусу сразу смекнул в чем дело и поспешил прикинуться мертвым, так как понял, что все происходит по-взрослому, и если не ядом, то каким-нибудь другим способом эти стервы своего добьются. Поэтому он решил подождать удобного момента.

А, во-вторых, в суматохе и хлопотах абсолютно забыли про старого короля. А он, умаявшись, прилег на печку отдохнуть на полчасика и все проспал. И свадебную церемонию, и отпевание. Проснувшись, король чертыхнулся, но тут же сообразил, что в опоздании есть своя прелесть — обильные штрафные. А чтобы добавить празднику веселья, король обулся в лыжи, нахлобучил маску для подводного плавания, уселся на горный велосипед и по парадной лестнице съехал прямо в трапезную залу.

Новоявленные хозяйки охренели от такой картины. А тут еще и принц решил, что пора. Встал из гроба и поприветствовал супружницу с родственницей:

— Доброй вам ночи, девушки, вернее, доброй полночи!

Дело в том, что все происходило как раз за несколько секунд до двенадцати. И куранты уже начали отбивать полночь. Фея, она, конечно, существо сверхъестественное, но заверещала громче Золушки.