По-прежнему черной стеной возвышается Гора, по-прежнему бьют ветры в ее несокрушимую грудь, но это уже другие ветры, и Гора видна до самой, в мареве вершины, кромки. Терялся человек перед тем, как она огромна.

— Понимаете, Ник, я и рассчитывал только на это свойство Северных Ходов. Каким бы ни был — я имею в виду физическое состояние — человек на Земле, вниз, к планетникам, он должен прибыть в абсолютном здоровье. Даже выше, чем средняя норма. То, что с Переселенцами происходило в Северных Ходах, должно было принципиально не отличаться от того, что со мной происходило при входе-выходе из «кораблика» на планету. А я ведь каждый раз оказывался самым сильным, самым здоровым, самым красивым и так далее. По местным меркам, разумеется, — Роско вздохнул.

А Ник Чагар, с трудом отрывая взгляд от громады Горы, оглядел его с головы до ног.

Роско был невероятно силен, даже с виду. Такой ширины плеч и таких мощных рук и груди Чагар не встречал у самых кряжистых охотников. И вместе с тем — гибок, ловок, текуч. Он и сейчас выглядел немножко чужаком.

— Я тебя понимаю, Роско. С Переселенцами — один раз, а с тобой…

— Не во мне дело. Просто Земля спускает вниз только абсолютно нормального и здорового планетника… или планетницу. Каким бы до Северных Ходов ни был он… или она. А здесь планетники — люди…

— Да, — Ник снова стал смотреть на Гору. — Все-таки не могу привыкнуть, до чего же она на самом деле громадна.

— Теперь ко многому придется привыкать.

— Это не страшно, — Чагар взглянул выше Горы, в синее ослепительное небо. — Как ты думаешь, это — тоже Земля?..

— Наверное. Уходя. Теперь у нас будет меньше снега.

— И больше дичи. Едоков прибавилось.

Под Горой, радом с Городом, в обе стороны протянулись сплошные костры, дымы, кое-где виднелись на скорую руку сооруженные крыши, и так — Роско знал — было от самого Маленького Городища до Долгого Края.

— Им пока трудно, — сказал он.

— Не труднее, чем было нашим предкам когда-то. А пожалуй, что и полегче. Им есть кому помогать. Я не горожан имею в виду.

— Пожалуй, полегче.

Оба обернулись.

Утопая ступами в мокром снегу, к ним подходила Анджелка. Без своего обычного сопровождения. Она не хромала, но походка еще была неловкой.

— Здравствуйте, дядя Ник. Роско, что же ты меня не позвал!

— Ты была занята с матерью. Мы все равно тут всех ждем.

— Как Сиэна, Анджи?

— Уже поправилась, но отец все равно не велит ей выходить. Роско, ты бы полечил ее еще.

— Ей больше не надо. Она просто слишком обморозилась, пока Гер с Сомом дотащили ее до Города.

— Да, у них не было таких сиу, как у дяди Ника, помнишь, дядя Ник?

— Я возьму в лощине новых щенков. Как твоя нога?

По привычке Анджелка было смутилась, но тут же заулыбалась:

— Все никак не привыкну.

— А почему ты одна? Солнечная Анджела — и без своих…

— Ой, да наши еще боятся! Тоже никак не привыкнут. Но я их научу.

— Мы с дядей Ником говорили сейчас о том, как комногому нужно будет привыкать. Ведь все для вас новое. А для наших — тем более. Целая новая планета…

— Ну, Роско, — глядя вдаль и прищурясь, сказал вдруг Ник Чагар, — не пора ли дать ей какое-нибудь имя?

— Почему — какое-нибудь? Право решения при надлежит вам. Вам всем. Я могу лишь высказать пожелания. Собственно, их у меня всего одно.

— Какое же?

— Ну неужели вы не догадались? Анджелка, ты не против, Солнечная?

— Нет, Роско, я не против. Я… я даже горжусь.

Сказав так, Анджелка вдруг недоуменно посмотрела на Роско. У него тоже возникло это странное чувство, будто однажды он уже слышал все это.

— Что, дети, примолкли, вспомнили, о чем-ни будь? — Чагар усмехнулся. — Управник Карт идет.

К небольшому холму, где стояли Роско, Чагар и Анджелка, подходил Карт Анджел в сопровождении огромного неуклюжего человека и еще одного парня, на котором меха сидели более ловко. Роско узнал старшину Переселенцев Крааса, а парень был незнаком.

— Здравствуй, Ник, здравствуй, Роско. Зятек, ты где пропадаешь, почему дома третий день нет? Анджи, мать на улицу не выходила?

— Роско с дядей Ником обходили Поселок, лечили обмороженных, больных. С мамой Сиэной все в по рядке. Крошка Дэнни капризничает, у него режется первый зуб. Самого тебя десятый день нет. И не рычи на Роско, не то позову моих друзей.

— Совсем от рук отбилась… — проворчал Карт Анджел, но тон сбавил. Покосился на дочь опасливо. — Зятек, ты бы жене наказал, пусть она с друзьями своими поаккуратнее. У нас еще Нашествие все по мнят, а она, видите ли, разгуливает прямо по Городу. Людям время нужно дать. Уж того довольно, когда с неба народ, как град, посыпался… А я, — Управник был рад переменить тему, — тоже в Поселке все дни валандался. Вот у него, — похлопал по плечу Крааса. — Дел там…

— Привет, Краас. Кто это с тобой?

— Привет, Роско. Солнечной и Чагару почтение.

Краас еще нетвердо говорил на местном варианте стандарт-земного. «В конце концов, — подумал Роско, — оба языка сольются, и получится нечто общее. Земляне и планетники сольются еще быстрее. Все придет в норму, все будет хорошо. Откуда же у меня эта неотвязная тревога?»

Он взглянул на жену. Он знал — необъяснимое, тревожащее беспокойство начало преследовать ее еще раньше, с первых их шагов, когда прямо из тьмы Северных Ходов, персонально для них троих распахнутых Землей, они моментально очутились в метельной круговерти планеты. Анджелка сразу запнулась и упала. Ник Чагар где-то потерялся. А вокруг были еще люди, люди, растерянные, недоумевающие, испуганные, дрожащие от холода Переселенцы…

— Что?

— Я говорю, Наставник Мик совсем плох. А На ставнику Свату хоть бы что. Водит дружбу с Волом-пьяницей из Города… ох, простите, Управник.

— Ничего-ничего, это же его в Городе так и прозвали. Дурной чапан дурного через степь видит.

— А это со мной Соонк, дельный парень, сразу освоился, помощником будет мне, как Мис у Большого Карта…

— Краас, — перебил Ник Чагар, — я просил брать на заметку все случаи — ты помнишь?

— Да, — поспешно сказал тот, — да, да. Все возвращается. Не так чтобы у всех и сразу, но… людей-то сколько. Перемещений, правда, еще не замечалось.

Оно понятно, тут растеряешься — куда? Я сам…

— Возвращается, — Чагар выглядел довольным. — Ну, Управник, как говорится, здравствуй и прощай. Я больше не нужен тут. Двинусь к себе, посмотрю, что там с Хижиной. Говорят, Поселок почти добрался и туда. Прощай, Карт, прощай, Роско, прощай, Солнечная Анджела, прощайте все. Анджи, не забывай, ты теперь — целая планета…

— Это как? — спросил Карт Анджел.

— Это вот они тебе объяснят как. Ну…

Подали друг другу по очереди руки крест-накрест. Краас и тут умудрился быть неуклюжим. Анджелка поцеловала Чагара в морщинку на щеке.

— Роско, проводи меня немного.

— Я подожду тебя, Роско, тут, пусть отец идет, — сказала Анджелка.

Сухой длинный Чагар шагал легко рядом с Роско по влажному снегу. Снега степи таяли, но Город с Поселком не заливало — от отрогов Горы равнина, видимо, шла вниз. Роско подумал, что никто здесь еще не ходил босиком по голой земле.

— Ты обратил внимание, Роско, — возвращается! — почти торжествующе сказал Ник Чагар. — Все, что было присуще людям на твоей Земле. Я уверен, что это был лишь краткий перерыв, вызванный Переселением и неизбежной встряской.

Они остановились.

— Скин в своих разглагольствованиях сказал одну дельную вещь. «Доступно всем и каждому», — сказал он. — Каждому из людей, Роско! Мы здесь просто за были, занятые выживанием. Пришли вы, вы напомните нам. Может быть, это будет через поколение, через два, через шесть. Но мы все вспомним. И все сможем.

Вообще, Роско, какова же должна быть сила человеческого разума, если он может побороть любой другой во Вселенной! Поганец Скин говорил, что не стоит гордиться всей нашей расой. А я вот горжусь! Глядя на тебя, глядя на Солнечную. Посмотри, пророчество Ки все-таки сбылось…