— Да нет. Так… Только странно все…
— Слава, куда Горнист подевался?
— Дураки! Дураки! Дураки! Я не могу больше, страшно же!
— Роом, успокой ее. А в самом доме кто-нибудь есть, я не посмотрел? Может быть, Краас?
— Краас как пошел на встречу с Наставником, так и не возвращался еще. Уж какой день.
— Дураки! Ничего не понимаете!
— Роом!
— А что Роом? Ты сам посмотри, что делается! Ну, иди, иди ко мне, малышка, не надо бояться.
— В саду можно попробовать чего-то набрать. У Крааса много.
— У Ольми, а не у Крааса.
— И наши ребята дома не ночевали. С самого дня, когда начался этот туман. И дождь.
— И снег.
— Ну да. Так-то они часто с другими мальчиками, а теперь я боюсь. Кааб остался дома их ждать, а я решила…
— Так, Слава, где Горнист-то? Где Соонк? Тоже у вас там на Холодной остался?
— Нет, он здесь где-то. Он…
— Где Ольми, наконец? И есть кто-нибудь в доме, кто скажет про еду? Гости. Ага. Снова гости Крааса, как обычно. Надо идти играть роль хозяйки. А если ей не хочется?
Перила лестницы тоже вели себя не очень-то по-дружески. То и дело норовили вырваться, присесть, ускользнуть из-под руки. Она их и так, и эдак поглаживала и успокаивала, а они все прыгали. В конце концов пришлось держать их обеими руками, чтоб не убежали. Смешные.
Ива тихонько засмеялась и стала сползать по лестнице вниз, в холл. Стены холла весело приплясывали. Особенно у которой стоял столик с напитками. И освещения маловато. А полукруглый диван вообще уплыл из-под нее, когда она захотела присесть. Мягко так убрался в сторону в самый последний момент. Предатель, а не диван. Обманщик. Все они…
На шум ее падения — или еще отчего? — явилось со ступеней веранды сразу четверо. Иву подняли, усадили. Один спросил что-то.
— Разумеется, — сказала она, — только сперва по стригись. Это совсем неэстетично — такие лохмы.
Второй сказал что-то.
— Ни в коем случае, — твердо заявила она. — Только через один стандарт-год, один стандарт-месяц, один стандарт-день и одиннадцать стандарт-минут. Вот теперь я снова правильно говорю, Роско, так? — И за смеялась, довольная собой.
Третий что-то шепнул тихо, обращаясь к другим.
— Простите, не расслышала, — сказала Ива, — но шептаться прилюдно не слишком воспитанно, не так ли? Я пока еще все-таки хозяйка в этом, чтоб ему развалиться, доме! И вообще, — сказала она, — все вы врете. Мне врете — еще полбеды. Пользуйтесь, раз уж я такая. Но вы врете друг другу. Думаете, не знаю, зачем вы сюда собрались?
Тогда сказал что-то молчавший четвертый, и они ушли обратно, оставив Иву на диване. И хорошо. Вот если бы догадались еще столик поближе передвинуть.
Она собралась, встала, подкатила столик, села. Пять шагов туда, пять обратно, всего десять. Подлые стены и вещи, наверное, опешили от такой ее наглости и каверзу подстроить не успели. Она обманула их. Не они ее, а она — их. Вот как она может.
За всех остальных отыгрался стакан. Противный, он никак не желал стоять прямо под струей черного вина. Хорошее вино, спасибо Краасу. Называется «Я, Роско и любовь». Страсть. Не хочешь наливаться в стакан, я тебя из горлышка выпью. И где-то еще был такой сероватенький порошочек… А они там у костра пусть болтают, о чем хотят. Странно, зачем костер? Нет, правда смешно.
— Почему Наставники прячутся? Почему они не с нами?
— Ну, просто их нет… А должны быть.
— Ах, рядом с Тирасом нет руки ведущей!
— Прекрати, Стрин, или пожалеешь!
— Заткнитесь оба. Что о Наставниках ни слуху ни духу, это, конечно, не совсем ко времени. Никто ни от кого ничего не слышал?
— Про Наставников не слышали. Про кое-что другое слышали.
— Ну?
— Пещеры Инка — ну. Северные Ходы.
— Это все уже знают, вопрос в том — кто. Сколькие.
— А ты не задавай глупых вопросов.
— Ой, мальчики, а я не знаю! Что Северные Ходы?.. О-о… О! Да это же Переселение!
— Что значит — не задавай глупых вопросов? Потому и речь о Наставниках, где они…
— Так тебе нужны Наставники?
— Как это не нужны? Ведь если Переселение…
— Так и не нужны. Переселяться-то не им. Возьми да просто пойди. И я пойду. И Сиинт. И Флайк. И Тирас. И…
— Погоди-погоди, да как же?
— Да вот так же…
— А над Сухими озерами столбы стоят. Из черной пыли. И крутятся, крутятся. Приблизиться страшно.
— Соонк сейчас придет. Он как раз пошел в сад, может, найдет что-нибудь. Хотя бы Ольми приведет, а тот укажет.
— Ольми укажет…
— Здесь Ива, но она…
— Подбросьте кто-нибудь веток, эй! Костер гаснет, холодно.
— А помнишь, детка, как мы здесь с тобой на Искристом… Подумать только, стандарт-месяца не прошло.
— Да, если так пойдет дальше, только в Переселение и идти.
— Смотрите, Соонк. Соонк, ну как там?
— Горнист, что это у тебя?
— Сейчас готовить будем. По рецепту Роско.
— Соонк… о, как ты мог! Убери, убери сейчас же!
— Ты знал Роско, Горнист?
Нет, Краас готовит замечательные пойла! С каждым глотком в голове прояснялось. А все так же весело. И стены на своих местах теперь. Вот как мы их пригвоздили. Что там говорилось у костра? Она вроде свое имя услышала. И кто-то, кажется, подходил к ней… или кажется?
В полумраке холла было зябко. Пожалуй, костер — это то, что надо. Пожалуй, она к нему пойдет. Прямо сейчас. Вот только добавит капельку. Самую чуточную чуточку…
Плоская коробочка не хотела вылезать из кармана. Ива терпеливо вытолкала ее снизу. Пальцы заплетались. Чуть-чуть, только чтобы прийти в норму.
Новая доза бросила ее навзничь на диванные подушки. В холле вдруг почудилось постороннее присутствие. Ива с трудом повернула голову. Она вовсе не была уверена, что видит то, что на самом деле.
Дальний угол осветился синеватым светом. Свет был какой-то неестественный, от него становилось только темнее. Белый шарик величиной с некрупный плод пай висел прямо в воздухе. Ива наблюдала. К нему присоединился второй, но светлее не стало.
— Ах, это вы… — прошептала Ива и закрыла глаза. Холод отступил. Ей стало хорошо, как было хорошо все эти дни без Крааса и Ольми.
«Надо бы поесть, — подумала она, — а то по лестнице не заберусь. Потом. Эти, у костра, сготовят, позовут. Наставник Глооб говорил занятное…»
— Нет, не говори так. Ты не должен так говорить. И думать.
— Почему это? Что здесь неправильного?
— Потому что… потому что это нехорошо. Есть На ставники. Это их дело. Есть правила.
— О чем ты! Оглянись вокруг — это по правилам? Что происходит на Земле сейчас — по правилам? Где солнце? Где тепло? Где наша прежняя жизнь? Это по правилам?
— Мальчики, мальчики!
— И думать я буду о том, о чем хочу, понятно? И говорить… и делать, да. И пойду, хотя никто меня не указывал, на это Переселение.
— Что там еще…
— Вот и поглядим — что. Небось не хуже. И Горнист пойдет. Пойдешь, Горнист? Небось на планете порошка не будет, а ты думал, мы не знали, у кого вы со Славой…
— Да ладно. Мне и не понравилось. Погоди. Тирас, вот сготовится… пожарится как следует…
— Соонк, прошу тебя, убери! Прошу тебя, прошу!
— Потерпи, киска, он и так развел отдельный костерок. Это даже интересно. Вот Роско…
— Все из-за него! Из-за вашего Роско! Подумаешь, какой герой! Не мог найти планету получше! Чтобы не стоять возле половину стандарт-года! Чтобы не было, как сейчас!.. Дураки! Ду! ра! ки!
— Роом, успокой ее.
— Я уже… уже и светляков наводить не… не могу почему-то. И лю… любимый букет не… не выходит…
— Вообще-то да. У меня тоже, что говорить.
— И у меня.
— И я тоже…
— Подбросьте еще кто-нибудь веток, эй! Снова холодно…
— О, я не могу! Соонк, ты не мог развести свой огонь с подветренной стороны? Этот запах!
— Он мне кое-что напоминает. Не правда ли?
— Да, и мне.
Наставник говорил ей занятное. Захватывающее и таинственное. Служение Земле и Земному пути. Это она-то? Ее еще не призвали, но призовут. Все будет зависеть от… от чего? Нет, не вспомнить. Наставник напрямую связывал судьбу ее, Ивы Краас, посмертной землянки, лишенной всех человеческих способностей, со своей собственной судьбой. Она была готова прямо там, но он не это имел в виду. Что? Ее призовут. Она — запасной вариант для Земли… Это знает только он… Мудрая Земля… он придет и объяснит подробнее… он не пришел.
