Сливы, которые созревают практически круглый год, и на одном и том же дереве найдешь и обычные синие, и большие круглые зеленые, и мелкие, но очень сладкие желтые. Если повезет, встретишь стройное дерево пай, но на него придется лезть. Заросли крупной малины и ежевики, ягоды тя и сизого и красного крыжовника, россыпи грибов, составляющих, между прочим, основную пищу стаи Уха-с-Подпалиной, да и других волчьих стай окрест, лис и росомах…

Изобилие повсюду. При таком количестве пищи надобности в охоте друг на друга просто нет, даже если бы это не запрещалось напрямую законами Земли. Все вырастит щедрый земной дом, чтобы обойтись без убийства ради пропитания.

«Но «зеленые» поляны все равно существуют, и зачем-то, значит, они нужны людям, — подумал Роско, — самым обычным, любящим и уважающим свой дом землянам. Тем, кто живет здесь».

Роско не таков. Он и теперь отчетливо помнит вкус испеченных в золе двустворчатых раковин, вкус свежепойманного жирного карпа — глупые, они стояли в камышах на заливных лужайках, серыми горбами торча из воды. Азарт, когда вытягиваешь самодельную, сплетенную из гибких прутьев вершу — что там?

Изгой, маленький пария, чахлый заморыш, он жил вольно и одиноко в шалаше из тростников на одном из островков широкой излучины Большой реки. Теперь Роско вспоминает свое детство, разительно не похожее на детство никого из землян, с равной долей восторга и горечи.

Отчего именно он оказался обделен всем, что дает Земля детям своим? Отчего оказался один, лишенный родителей и имени? Ведь не бывает так, чтобы в Переселение уходила вся семья сразу, а уж если уходит, то не бросает ребенка одного?

Наставник Скин заменил ему и отца, и мать, и общение со сверстниками. Из дикого существа, в которое уже почти превратился брошенный мальчуган, Наставники принялись лепить Роско. Вместе с земными правилами ему открывались и начала Земного пути, указывалось его место там.

— Один на много поколений рождается Роско среди землян, нелегко его отыскать, но без него остановится великое дело Переселения. Наставнику Скину необычайно повезло найти тебя. Твой удел — идти впереди первых. Труд твой мало кому будет заметен и еще меньшему числу понятен. Примирись. Благодарность за него лишь в самом труде твоем. А теперь иди.

Потянулись стандарт-годы, потянулись миры, куда вслед за ним уходили Переселенцы, закружилось планет-время, проводимое Роско внизу, и медленно-медленно потянулось стандарт-время Земли, куда он всякий раз так рвался, и с которой его рано или поздно начинало толкать прочь.

Роско подкинул на спине тюк, выбрался на песчаную дорогу, на удивление хорошо сохранившуюся. Она уводила несколько в сторону, если брать за прямую направление на Синее побережье того берега моря. Роско все же решил посмотреть дом Переселенца Крааса. Не так много знакомых у Роско, а с новыми людьми он, по понятным причинам, сходиться не любил.

Становилось душно. В блеске солнца над местностью, которая в данный момент по отношению к Роско была как бы поднимающейся впереди стеной, синели грозовые облака. До них было еще далеко. Там просверкивали искорки молний, отсюда мелкие, а на деле — могучие разряды. Гром еле слышался. Роско смотрел на грозу почти что «сверху», то есть прямо перед собой, сам оставаясь под палящим солнцем. Он ухитрился снять рубашку, не вылезая из лямок.

Кривизна боковой поверхности внутри Земли такова, что где бы вы ни находились — за исключением, понятно, гор Инка — вас будет окружать равнина, и ишь в отдалении начинающая плавно заворачиваться с обеих сторон вместе со всем, что на ней есть. И облачные массы можно видеть и прямо над собой, и в прорехах, как сейчас, когда над головой чисто до самого солнца — впереди и сверху.

Конечно, по главной, продольной оси Земли, от Юга к Северу, она кажется просто безграничной.

Но Роско видел и иное.

Он знает, что такое горизонт, что такое перспектива не в одном, пусть очень продолжительном, но ограниченном все же, а во всех направлениях. Он помнит шок, испытанный им на своей первой высадке, первой планете. Наставники смогли подготовить его лишь в малой мере.

И были миры, где видимость вообще отсутствовала, и были с атмосферами, что будто закукливались, создавая впечатление огромного узкогорлого мешка. А все-таки похожего на Землю — ничего.

Наставник Скин советовал меньше поддаваться впечатлениям, больше думать о деле Земли.

— Земля всегда права, мой мальчик. Запомни и тверди себе каждый раз, когда к тебе подступят сомнения, и ты превозможешь их.

Вновь оставленный наедине с собой, Роско превозмог свои сомнения насчет того, почему Земля устроена так, а многие миры, куда отправятся Переселенцы, она напоминает лишь отдаленно, а многие, будто в насмешку, представляют из себя картину «в точности наоборот». Теперь Роско больше не сомневался. Он, думал и искал.

А с некоторых пор — знал. Перед Роско задрожал воздух, соткалась застывшая фигура — девушка с оливково-шоколадной кожей, хохочущая, нагая. Миг спустя в слабом шелесте Нока шагнула в нагретый песок дороги, по которому вились ползучие растения.

— Роско, сладенький, что же ты никак к нам не до берешься? У нас хорошо, солнышко печет, а у тебя бр-р! — еле греет.

На теле Ноки сверкал бисер водяных капель. От нее волнующе пахло солью и морским ветром, но Роско не сомневался, что тут она прибавила от себя, чтобы усилить впечатление.

Он обошел Ноку. Она вновь возникла перед ним.

— Роско, ну что ты дуешься? Старички обидели!

Роско, слушай, я всем объявила, что Переселение со стоится даже, может, этой ночью. Ты будешь указывать дорогу, а все пойдут с факелами. Здорово я придумала? Все сперва разбежались прощаться с друзьями и родными, а сегодняшний день сговорились провести на Искристом. Мы гоняем на парусах. Я подумала: жаль, что ты не с нами, Роско. Может, успеешь, если поторопишься?

Роско сделал еще попытку обойти ее. Впрочем, это бесполезно. Вытянул руку, указывая.

— Вон где Срединное. А вот где я, — опустил палец, направив себе под ноги. — Летать я не умею. Как и многое другое, если помнишь.

— Вот досада! Придумал бы давно себе чего-нибудь. Правда, Роско, ты только придумай, а Тос и его полоумная компания строителей запросто смастерит. Они же все умеют. Они уже делают что-то такое, да.

— Не будет Переселения ни сегодня, ни завтра, так и передай.

— А когда?

— Никогда! — рявкнул Роско, забыв про остороность. — Наставник Скин сказал, понятно?

— Не выдумывай, лгущенький Роско. Папа Скин сказал тебе… — Нока на мгновение задумалась: высунув кончик языка, — …сказал тебе: «Переселение состоится во что бы то ни стало». Ага, верно?

Роско вдохнул и выдохнул. Поправил головной ремень от тюка.

— Верно. Так он и сказал. А теперь пропусти меня, Нока, пожалуйста. По возвращении Роско полагается отдохнуть. Не веришь, спроси Наставника Скина.

— А я и пришла, чтобы ты мог отдохнуть. Отдохнуть-передохнуть.

Нока вдруг очутилась вплотную к Роско. Его глаза находились на уровне ее подбородка. Он никуда не мог деться от нахально лезущих на него острых сосков. Они были коричневые, очень правильной формы.

— Не думаю, что женщины там были привлекательнее, чем я. Сними свой дурацкий мешок. Ну?

Длинные ладони легли на плечи, пальцы потянули лямки в стороны. Нока склонилась, целуя.

— Как щекотно, когда борода, — проворковала на ухо. Роско ощущал под руками упругую влажную кожу, выгиб спины с ложбинкой, плотное крутое полушарие ягодицы.

— Нока, я устал, я ни на что не гожусь…

— Это тебе кажется.

На обочине рос густой короткий бобрик травы. Роско не смог понять, что очутилось там первым — он сам или его сброшенный мешок. Не отрываясь от губ Роско, Нока мягко накрыла его своим длинным гибким телом.

— Но я не хочу!..

— Сейчас захочешь.

«И вновь она знала, где меня найти, снова появилась точно в нужном месте. А я ведь и сам не знал, что пойду именно здесь, не хотел сворачивать на эту дорогу».