Лейтенант некоторое время честно пытался разобраться, на что смотрит начальство. Сам он. видел только придурка принца, разговаривающего с «дедом» Чжином.

— Извините, сэр? — не выдержал лейтенант.

— Тш-ш-ш! — повторил Панэ.

Чуть погодя он удовлетворенно хрюкнул: ему удалось сфокусировать направленный микрофон на разговаривающей парочке как раз в тот момент, когда Чжин осознал, какую свинью подложил ему командир отряда.

Лицо лейтенанта Ясько вытянулось. У него на глазах капитан Панэ проделал нечто такое, что прежде лейтенант счел бы решительно невозможным: он захихикал. В исполнении рослого широкоплечего офицера звук получился удивительно неуместный, и Панэ почти сразу же оборвал его. Он прослушал еще несколько фраз, затем выключил микрофон и с ангельской улыбкой повернулся к Ясько.

— Да, лейтенант? — спросил он, все еще давясь смехом. — Что вы говорили?

— Мы расставили всех по местам, сэр. Как вы думаете, когда нас собираются атаковать?

— Лейтенант, — Панэ посмотрел на небо, — у вас столько же информации, сколько и у меня. Но я думаю, они подождут до утра. Становится поздно, и они еще никогда не нападали на нас ночью. Я приду к вам на позицию несколько позже. Идите поговорите с вашим взводным сержантом, обсудите, как организовать кормежку.

Его нос уже уловил в воздухе знакомый запах — Мацути занялся стряпней.

Роджер принюхался и посмотрел в сторону каземата. Где-то там вовсю кашеварил Костас. Только что камердинер рисковал жизнью, спасая полузнакомого бойца, но, казалось, опасное приключение на нем вовсе не сказалось. Он просто вернулся к повседневной работе. Может быть, этому стоило поучиться.

Роджер повернулся и обвел взглядом бойцов, все еще работавших без передышки. Самое основное было сделано: они установили тяжелое оружие, определили сектора обстрела, уложили мешки с песком в те места на стене, откуда выпали камни. Теперь морпехи занялись обустройством индивидуальных укрытий. Несмотря на сильную жару, особенно мучительную здесь, посреди каменных стен, бойцы не прекращали работать. Они знали, что повышать шансы на выживание после того, как ударит кранолта, будет слишком поздно.

К принцу подошла Дэпро.

— Сержант, — приветствовал он ее кивком.

Она кивнула в ответ и бросила ему небольшой предмет, который держала в руке.

— Славные люди.

Роджер поймал предмет и побледнел. Это был очень маленький мардуканский череп, пробитый сбоку. Рога едва-едва наметились.

— В бастионе большая куча костей, — продолжала она. — Там я его и нашла. Похоже, защитники устроили там что-то вроде укрытия.

Роджер глянул за стену, на руины внизу. Теперь у него было достаточно опыта, чтобы представить ужасы, которые наблюдали защитники замка, когда город вокруг погибал в ревущем пламени и резне. И представить их отчаяние, когда ворота рухнули и варвары кранолта потекли внутрь...

— Не очень-то мне нравятся эти ребята, — сказал он, аккуратно ставя череп на парапет.

— Я видела и похуже, — холодно сказала Дэпро. — Я участвовала в десанте на Юрген. Извините меня, если я гуманоцентрична, но... там было хуже.

— Юрген? — Роджер не мог вспомнить название. Точеные черты лица Дэпро заострились, на щеках заходили желваки.

— Ничего не значащее место, ваше высочество. Просто мерзкая маленькая планетка. Кучка нищих колонистов и один-единственный город. Туда заскочил с визитом пиратский корабль. Очень неприятно. К тому времени, когда мы добрались до места, пиратов уже давно не было. А следы их пребывания остались.

— О! — сказал Роджер. Стычки на пограничных планетах были настолько привычными, что в метрополии ими почти не интересовались. — Я сожалею.

— Вам не о чем сожалеть, ваше высочество. Просто надо помнить: всегда есть плохие парни. Единственные люди, которые обычно с ними сталкиваются, — это флот и морпехи. Но когда дела оборачиваются плохо, исключения перестают быть редкостью. Варвары всегда у дверей.

Она осторожно дотронулась до черепа, затем еще раз холодно кивнула ему и пошла назад, туда, где окапывалось ее отделение. Роджер продолжал смотреть на город, поглаживая череп большим пальцем, пока не подошел Панэ.

— Как дела, лейтенант?

— Отлично... сэр, — рассеянно сказал Роджер, все еще глядя на погубленный Войтан. — Капитан, можно я скажу кое-что как «его высочество», а не как «лейтенант»?

— Конечно, — с улыбкой сказал Панэ, — ваше высочество.

— Я думаю, что оставлять мощные вражеские силы в нашем тылу — не слишком хорошая идея, а вы?

— Вы говорите о кранолта? — Панэ взглянул на череп.

— Да, капитан. Как у нас с энергией для брони?

— Ну, — скривился Панэ, — поскольку у нас только четыре работающих — неплохо. Для четырех скафов энергии хватит на много дней. Но чтобы была хоть какая-то надежда захватить космопорт, нам понадобится больше четырех.

— Но мы можем позволить себе преследовать разгромленного противника?

— Конечно. — Панэ кивнул. — И вы правы, оставлять врагов в тылу не следует. Я не хочу путаться в засадах до следующего вольного города.

— Хорошо. — Роджер повернулся и посмотрел капитану в глаза. — Я не думаю, что цивилизации в этом мире пойдет на пользу, если хоть один кранолта останется жив, капитан. Я бы предпочел, чтобы после завтрашнего дня их на Мардуке не осталось.

Панэ пристально посмотрел на него, затем кивнул.

— Я бы тоже, ваше высочество. Я бы тоже. Думаю, завтра мы устроим гекатомбу. Во славу морской пехоты.

Когда первый хмурый свет зари прокрался через мертвый, изглоданный джунглями городской пейзаж, Роджер выглянул поверх стены цитадели.

Отряд был на ногах уже почти час. Морпехи готовили завтрак и готовились к этим первым мгновениям раннего утреннего света. Это время, предрассветные сумерки, в течение тысячелетий считалось самым опасным временем суток. Нет ничего предпочтительнее «атаки на рассвете», когда часовые с сонными глазами почти обессилели и нападающие могут проскользнуть периметр под покровом темноты, но атаковать при занявшемся свете.

Соответственно морпехи, зная это, проделали все то же самое, что на протяжении веков проделывала в их положении любая армия: проснулись задолго до рассвета и оставались начеку, дожидаясь, когда придет время «дать отпор». И естественно, как это было в течение веков, не обошлось без нытиков и жалобщиков.

Роджер к их числу не относился. Прошлой ночью он спал на несколько часов меньше подчиненных, анализируя свои действия за прошедший день и беспокоясь о дне завтрашнем. Несмотря на то что на всем протяжении перехода через континент он сражался с хищниками и участвовал в происходивших время от времени стычках и засадах, это будет его первая настоящая битва. Сегодня кранолта придут уничтожить отряд землян, и кто-то проиграет, а кто-то победит. Кто-то из них умрет, а кто-то будет жить. Хотя казалось, что людские потери должны быть незначительными, риск все равно был. Нельзя было исключить даже то, что люди проиграют, и тогда весть об измене на борту «Деглопера» никогда не достигнет Земли. Роджер посмеялся над собой, когда в размышлениях добрался до этого вывода. Забавно было почувствовать, что главным для него оказалось не то, что он погибнет, а то, что мать об этом так и не узнает.

К нему неслышно подошла сержант-майор Косутич и молча оперлась на край соседней амбразуры.

— Все еще тихо, — сказала она, взглянув на Корда, который молча стоял за спиной у Роджера.

Со вчерашнего дня старый шаман намертво «прилип» к «хозяину», и его редко можно было увидеть дальше чем в пяти метрах.

Сержант-майор прошлой ночью время от времени просыпалась. Не от беспокойства, просто у опытного воина многие действия отработаны до автоматизма. Она проверяла, что изменяется вокруг. И даже в конце концов она начала беспокоиться. Каждый раз при обходе часовые сообщали, что число костров увеличивается. Тактические компьютеры лезли вон из микросхем, пытаясь оценить силы противника, и каждый новый огонек в ночи загонял результаты предварительных оценок все выше и выше. Текущий баланс сил выглядел неутешительно.