Следующий день прошел тихо, особенно в гостевых апартаментах.

Роджер заперся в своей комнате и даже не встал, когда ему принесли завтрак из ячмериса и овощей. Еда больше не была приправлена той противной травой, от которой некуда было деться на праздничном обеде, но чудовищный привкус оставался во рту постоянно. В предыдущие дни это не мешало Роджеру принимать пищу, однако сегодня он не пошевелился.

Через час принца навестил Панэ, чтобы удостовериться, что все в порядке. Роджер лежал на кровати, прикрыв лицо рукой, посреди раскиданных вещей и переломанной мебели. Услышав шаги, принц взглянул на капитана и отвернулся. На лице его было написано такое невыносимое страдание, что Панэ лишь покачал головой и молча закрыл за собой дверь.

По пути в казармы капитан обратил внимание, что бойцы ведут себя в целом спокойно, но постоянно перешептываются, тем самым лишний раз подтверждая незыблемую истину, что слухи распространяются быстрее света без помощи всяких сверхсекретных хитрых устройств, которые только-только разрабатываются.

— Я слышал, он назвал императрицу шлюхой! — воскликнул Сент-Джон-Эс.

— Только сукой, — возразил Сент-Джон-Эм. Старшему близнецу частенько приходилось сдерживать не в меру расходившегося младшего брата. — Тихо.

— Сукой, — подтвердила Косутич, как всегда появившаяся словно из-под земли. — А если точнее, лживой, бессердечной, параноидальной сукой. Но заметьте, — добавила она, — он обращался к императрице как к своей матери, а не как императрице. Это большая разница.

— Как это? — не понял Сент-Джон-Эс. — Разве это не один и тот же человек?

— Разумеется, один и тот же, — ответила сержант-майор. — Но назвать сукой императрицу — это предательство, а обозвать собственную мать — это... это просто свинство по отношению к своей матери. — Косутич поглядела на близнецов. — Кто-нибудь из вас когда-нибудь ссорился с матерью?

— Ну... — сказал Сент-Джон-Эс.

— Он, когда разозлится, всегда называет ее чертовой чистюлей, — ухмыльнулся Сент-Джон-Эм.

— Да брось ты, — возразил Сент-Джон-Эс.

— Точно, Марк. Не в лицо, конечно!

— Ставим точку, — продолжала Косутич, дождавшись, когда разгорячившиеся братья наконец успокоились. — Принц был жутко разозлен на свою мать. Повторяю, на мать, а не на императрицу Александру.

— Но почему, почему? — растерянно спросил Сент-Джон-Эс. — Ее величество далеко отсюда, как на нее можно внезапно разозлиться? Я же не злюсь на мать, мне для этого надо вернуться на Новую Мисс — если, конечно, она еще там...

— Ты буквально на днях злился на нее — за то, что родила близнецов, — сказал хитрый Сент-Джон-Эм.

— Да, но у принца нет близнеца... — пожал плечами Сент-Джон-Эс. — Или есть? Не, мы бы знали, правда?

Косутич с большим трудом задавила улыбку. Она знала, отчего собачатся братья, часто поминая свою матушку. Оба были прекрасные солдаты, оба обладали каким-то добермановским инстинктом самосохранения. Но младшему нельзя было брить голову...

— У принца нет близнеца, — сказала Косутич. — Но вчера ему рассказали кое-что о давних действиях его матери, и это его очень расстроило.

— А что именно?

— Это касается его и его матери. И он хочет с ней поговорить. А наша забота — сделать так, чтобы этот разговор мог состояться.

— О'кей, сержант-майор! — отсалютовал Сент-Джон-Эм. — Разрешите идти?

— Идите. И передайте всем: то, что случилось вчера, касается только Роджера и его матери. Наша задача — довезти принца живым до дома, чтобы он наедине мог спросить мать, почему она такая лживая, бессердечная, параноидальная сука.

Роджер молча вышел из своей комнаты, когда обед уже близился к завершению. Перед этим какое-то время слышались звуки, как будто что-то передвигают. Принц появился с грудой обломков в руках. Сложив их под стеной, он обернулся к Панэ.

— Что в роте? — спросил он холодно.

— Нормально, — ответил капитан. Он сидел на подушке и что-то печатал в планшете, поглядывая на принца. — Ребята немного потренировались с новым оружием и сейчас ждут лишь команды к выступлению. — Панэ запнулся, затем продолжил: — Многие слышали, что происходило вчера у вас в комнате. Старшему сержанту пришлось целый день опровергать дурацкие сплетни.

Роджер кивнул, никак не отреагировав на последнюю фразу.

— У нас проблемы, капитан, — заметил он вместо этого.

— Какие?

— Мне кажется, что у нас не хватит людей и боеприпасов, чтобы пробиться к побережью... — Принц вытащил из кучи пару подушек и уселся напротив капитана.

О'Кейси наблюдала за ними, поглядывая поверх крышки своего планшета.

— В целом я с вами согласен, ваше высочество, — кивнул командир роты. — У вас есть решение?

— Не то чтобы... — Принц достал флягу и глотнул воды. — Я тут подумал о Корде и его племянниках. Мне кажется, нам необходимо набрать мардуканских воинов. За деньги или как-то еще...

— То есть присоединить к себе группу наемников и не спускать с них глаз? — В голосе Панэ звучало сомнение. — Я не уверен, что наемникам можно доверить вашу защиту, ваше высочество.

— Ну, не будем пока заглядывать так далеко, — с горькой усмешкой сказал Роджер. — В конце концов, нам предстоит взять еще один город, чтобы получить возможность двигаться дальше. И не стоит смотреть на наемников свысока.

— Поставим на этом точку, ваше высочество, — кивнул капитан. — Тем не менее не похоже, что мы сможем сделать выбор по собственному желанию.

— Пошли, — прошипел Денат. — У нас нет выбора...

Маленькая женщина даже не обернулась — она сосредоточенно вглядывалась вперед, в темноту, пытаясь что-то рассмотреть между городской стеной и рекой.

Денат, к сожалению, ничего не видел. Не зная, что произошло в казармах, он чувствовал, что Джулиан взвинчен до предела, и поэтому нервничал сам. К счастью, когда подошло время отправляться в путь, сержант уже почти успокоился и теперь внимательно следил за показаниями датчиков, прикрепленных к одежде Дената.

— Нормально, — прошелестело в приемнике. — Ничего крупного между тобой и водой не движется. Кстати, я рад, что послали тебя, а не меня.

Денат поморщился, но от комментариев воздержался. Выйти из города, не привлекая внимания, можно было лишь вброд по сточной канаве, по одной из которых и повела Дената отважная мардуканка. Хотя по дну текла лишь тоненькая струйка нечистот, положение могло измениться в мгновение ока: первые же струи дождя моментально превратят ручеек в полноводный зловонный поток. Давно пора было рвануть к реке.

— Пошли же, — снова прошипел Денат.

— Послушай, великий охотник, — иронично заметила Сена. — Меня учили не бегать слишком быстро. Всегда надо знать, куда придется следующий шаг. А будешь спешить — попадешь в лапы флар-ке.

Денат покачал головой и шагнул дальше.

— Джулиан, — спросил он беззвучно. — Как там, видно что-нибудь?

— Часовые на мосту, — ответил сержант, который засек движение метрах в ста впереди. — Больше вроде никого.

Мардуканец попытался принюхаться в надежде почуять притаившегося врага, но зловонный ручей напрочь перебивал любые запахи.

— Оставайся здесь, — прошептал он Сене, снимая громоздкие доспехи.

Когда он закончил разоблачаться, он остался в своей обычной одежде: ремне с ножом и кошелем. Плечи оттягивал мешок. В мешке лежал подарочек от землян королю Маршада.

Денат сделал шаг от быстрого вонючего потока к медленному, но естественному. Свет от фонарей, которые горели на мосту, нарушал ночное зрение часовых, так что разглядеть двух заговорщиков на таком расстоянии они никак не могли.

Дената смущало, что маленькая шпионка чувствует себя неуверенно. До сих пор она вела себя совершенно бесстрашно... Потом он понял, что смело и хладнокровно мардуканка вела себя в городе, за городской стеной. Оказавшись в непривычных условиях, на открытой местности, женщина оказалась лицом к лицу с незнакомой угрозой.