— Поняла, — отреагировала капрал, недавно поступившая в роту. — Без проблем.

Роджер неторопливо взмахнул клинком, пытаясь припомнить мускульные ощущения.

— Что это? — спросил Корд.

Шаман понемногу учил принца полузабытым уже с юности приемам обращения с мечом, но это движение было ему совершенно незнакомо.

— Когда я учился в школе, я целый семестр занимался боевым искусством, которое называется кендо, — ответил Роджер, сосредоточенно хмурясь. Он чувствовал, что ставит ноги неправильно. — Не могу вспомнить, как я делал это упражнение.

Он попытался исправить положение конечностей, но снова ошибся и в раздражении мысленно зарычал. Ему казалось, что призраки Роджера Третьего и его многочисленных потомков, помешанных на истории, издевательски ржут сейчас над его усилиями. В свое время он зубами и ногтями выгрызал себе право не посещать тренировки. В качестве официальной причины он указывал, что кендо отвлекает его от других занятий, но на самом деле — и он постарался довести это до сведения матери — он просто не желал подчиняться их дурацким традициям. Это был его маленький триумф, один из немногих, и он бережно хранил память о нем, особенно драгоценную с тех пор, как мать сдалась и махнула на него рукой.

Конечно, все это было давно, а сейчас ситуация в корне изменилась.

Корд присмотрелся к позиции принца. То, что у мардуканцев было четыре руки, автоматически означало, что не только конструкция оружия, но и многие приемы обращения с ним существенно различались. Но, несмотря на различия в деталях и незавершенность приема, который пытался вспомнить Роджер, Корд безошибочно распознал технику, значительно более совершенную, чем та, с которой он был знаком.

Они занимались упражнениями с мечом, добытым Евой Косутич, уже два дня. Отряд тем временем отдыхал, а командиры дожидались появления новой информации. Порой в зал заходил Панэ, понаблюдать за работой Корда и подсказать что-нибудь полезное. Старая скользкая тварь стала для принца чем-то много большим, нежели инструктором по фехтованию. Возможно, именно в таком наставнике принц и нуждался всю свою жизнь.

— Дело всегда в равновесии, юный принц, — сказал мардуканец, обходя вокруг Роджера, выполняющего ката. — Ты опять потерял центр тяжести.

Роджер замер, шаман присмотрелся к положению его ног, хрюкнул и концом копья чуть пододвинул одну ступню.

— Попробуй так, — скомандовал он.

Роджер шагнул вперед в начальном движении ката и расплылся в улыбке.

— У тебя опять получилось, старый колдун.

— Ты должен научиться держать равновесие, — сказал мардуканец, клацнув зубами. — Если нет равновесия, все становится труднее. Если равновесие есть, не обязательно все станет легко. Но будет легче, чем без него.

Он оглянулся — в зал вошел рядовой Крафт. Тренировочный зал был расположен довольно далеко от гостевых покоев, и у входа дежурило отделение морпехов. Стрелок побарабанил пальцами по своему шлему в знак того, что получил сообщение.

— Капитан Панэ хотел бы с вами встретиться, ваше высочество. Когда вам будет удобно и как можно раньше.

Роджер, недовольный тем, что ему помешали, открыл рот, чтобы ответить сердитой колкостью. Мардуканец положил руку ему на плечо, и рот сам собой закрылся.

— Мы придем немедля, — сказал мардуканец. — Будь добр, передай капитану наилучшие пожелания от принца.

Крафт кивнул и ретировался. Когда дверь за ним закрылась, Корд разразился хрюкающим смехом.

— Центр тяжести, юный принц, помни о нем. Мудрый монарх всегда слушает своих генералов — в делах войны, своих министров — в делах государства и своих подданных — в делах людей.

— Ха! — изумился Роджер. — Откуда ты это выкопал?

— Так писал мудрец К'ланда, — пожав плечами, пояснил варвар.

— Слушай, какого дьявола ты вернулся в свои джунгли? — спросил Роджер, вытаскивая платок, чтобы стереть с лица следы напряженной работы.

Он недавно обнаружил, что шаман начитан не хуже любого из мудрецов и ученых, живших в Ку'Нкоке. И именно поэтому — не в последнюю очередь — Ксийя Кан с таким вниманием выслушивал все заявления дикарского шамана. Уж кем-кем, а тупым варваром Корда явно не считали.

— У меня были обязанности и долг перед племенем, — ответил он, складывая ложные руки в мардуканское «пожатие плечами». — Племени требовался шаман. А я — шаман.

— Надеюсь, Телтан оправдает твое доверие.

Роджер встряхнул платком, удалив почти всю собранную на него грязь. Платок — а вернее, «вытиралка» из стандартного морпеховского снаряжения — легко удалял грязь, раскраску и грим практически с любой поверхности и так же легко очищался для повторного использования. К несчастью, рано или поздно «вытиралки» изнашивались. Вскоре землянам придется искать для них замену, а это будет не просто. Купаться у мардуканцев не принято. Им это и ни к чему, слизистое покрытие не нуждается ни в шампуне, ни в мыле. Здесь водились какие-то чистящие средства для оружия и снаряжения, но очень резкие. Вероятно, попытка принять с их помощью ванну окажется весьма... памятной. Роджер подозревал, что с тем же успехом можно вымыться средством для чистки кафеля.

Были и другие сходные проблемы. Чудовищная жара в сочетании с такой же чудовищной влажностью начала выводить из строя оборудование. У нескольких пехотинцев уже отказали шлемы, двум плазмометам Поэртена, поколдовав, все же вынес смертный приговор... А ведь чем дальше, тем хуже. Роджер порой гадал: во что они превратятся в конце пути? Будут одеваться в шкуры и размахивать мечами, пусть даже и такими, как тот, который он сейчас бережно вкладывает в ножны? Эти мысли становились особенно неприятными, когда он вспоминал, что конечной целью их долгого похода будет укрепленный космопорт.

— Каждый из нас должен встречать испытание лицом к лицу, — сказал Корд.

Роджер внезапно понял, что шаман отвечает, казалось бы, на его реплику по поводу Телтана, но имеет в виду нечто большее — словно он умудрился прочитать мысли своего ази.

— Жизнь каждого человека состоит из испытаний. Мы побеждаем в них или склоняемся перед ними, — мягко произнес шаман. — Так о нас судят.

Офицеры и сержанты расположились на подушках, разбросанных по полу в отведенной под штабное помещение комнате. Они собрались вместе впервые с того дня, когда брошенные катера затерялись в пустыне. Роджер с молчаливой насмешкой думал, что могла бы натворить в этой комнате одна-единственная граната. Впрочем, все гранаты в этом полушарии находились в руках морских пехотинцев, которые на данный момент целиком и полностью подчинялись непосредственным начальникам и вышестоящим командирам. Во всяком случае, до капитана Панэ включительно.

Капитан, кстати, вытянувшись, как на параде, стоял у дальней стенки. Последний из запоздавших, лейтенант Ясько, занял свое место. Панэ подождал еще немного, чтобы все успели включить свои планшеты, и неторопливо откашлялся.

— Лейтенант Гулия и сержант Джулиан провели обработку данных, полученных с помощью подслушивающих устройств, и готовы доложить нам, с чем мы здесь столкнулись. По предложению лейтенанта Гулии информацию представит сержант Джулиан. Прошу.

Как ни старался Джулиан забиться поглубже в угол, чтобы остаться незамеченным, пришлось ему подниматься на ноги и топать к условной трибуне, предоставленной командиром. Обычно неукротимый и жизнерадостный, Джулиан сейчас выглядел несчастным и больным. Он окинул аудиторию взглядом, откинул крышку планшета, нажал кнопку.

— Леди и джентльмены, — начал он, поглядывая на Корда, пристроившегося за спиной принца Роджера, — наш доклад основан на нескольких источниках помимо «жучков», но все источники, независимо друг от друга, приводят нас к единому ясному выводу: мы угодили в сущее змеиное гнездо. В городе существует несколько партий, или фракций, преследующих те или иные, зачастую пересекающиеся цели. Не думаю, что хотя бы один из местных жителей, включая короля, имеет представление о том, какое дикое количество заговоров и контрзаговоров здесь понакручено. Нас из них должен интересовать только один — тот, что касается проблемы с лесорубами. Почему все-таки лесорубы, несмотря на угрозы со стороны племени Корда, продолжают нарушать договор.