Мацуги закончил раскладывать многочисленные предметы одежды, еле-еле разместив их в крохотном пространстве каюты, и с покорным видом отступил к стене.

— Должен ли я доставить ванну для вашего высочества? — спросил он многозначительно.

Роджер, уловив упрек в его голосе, стиснул зубы.

— Хочешь сказать, я должен перестать скулить и взять себя в руки?

Камердинер только слабо улыбнулся в ответ. Роджер покачал головой.

— Я слишком раздражен, Кос. — Он оглядел свою каюту площадью в три квадратных метра и снова тряхнул головой. — Мне необходимо место для работы. Найдется на этой посудине уголок, где я смог бы в тишине собраться с мыслями?

— К казармам примыкает спортивная площадка, ваше высочество, — подсказал слуга.

— Я же сказал «в тишине», — сухо произнес Роджер.

Он предпочитал держаться подальше от военных, заполонивших корабль. Больше того, он не желал принимать участия в жизни Бронзового батальона, хотя и числился офицером на действительной службе. Четыре года пребывания в академии помнились принцу главным образом презрительными взглядами и насмешками за спиной. Терпеть то же самое от собственных телохранителей — это уже перебор.

— Сейчас почти все на обеде, ваше высочество, — напомнил Мацуги. — Вы сможете позаниматься, и вас никто не побеспокоит.

Хорошенько размяться... как это соблазнительно! Роджер, помедлив, решительно кивнул:

— Да, Мацуги. Так и сделаем.

Когда с десертом было покончено, капитан Красницкий многозначительно посмотрел на мичмана Гуа. Молодая женщина с кожей цвета красного дерева, покраснев еще гуще, поспешно встала из-за стола и подняла бокал вина.

— Леди и джентльмены, — стараясь говорить четко, произнесла она. — Здоровье ее величества императрицы! Долгих лет царствования!

Все хором подхватили здравицу, после чего командир корабля откашлялся.

— Мне очень жаль, что его высочество нездоров, — улыбнулся он капитану Панэ. — Можем мы чем-то помочь? Сила тяжести, температура, атмосферное давление в его каюте соответствуют земным стандартам — насколько это по силам нашему главному инженеру.

Поставив на стол почти нетронутый бокал вина, Панэ вежливо поклонился:

— Я уверен, его высочество поправится.

Он мог бы сказать много чего еще, но благоразумно сдержался. В случае успешного выполнения задания капитану Панэ предстояло занять командный пост на очень похожем кораблике. Только побольше. Намного больше. Как и все офицеры Императорского особого полка, Панэ подчинялся общепринятым правилам продвижения по службе. В результате плановой ротации кадров он должен был стать командиром батальона 502-го тяжелого штурмового полка. Поскольку 502-й был основным наземным боевым подразделением Седьмого флота и без него не обходилась ни одна заварушка с пречистыми отцами, то капитану, естественно, предстояло участвовать в регулярных боевых операциях. А это замечательно. В принципе, войну он не любил, и все же только битва, с ее азартом и накалом страстей, служившая лучшей «проверкой на вшивость», определяла, достоин ты носить гордое звание морского пехотинца или нет. И потом, приятно снова впрячься в нормальную работу.

Для офицера, оттрубившего на службе более пятидесяти лет, командная должность в Императорском особом и тяжелом штурмовом была пределом мечтаний. Все остальные варианты считались понижением. После перевода оставалось только дождаться отставки — или, наоборот, производства в полковники, а затем в бригадные генералы. Фактически последнее означало работу с бумажками: Империя не выводила войска на поля крупных сражений уже два столетия. Грустно думать, что свет в конце туннеля уже виден — и это прожектор локомотива...

Капитан Красницкий ждал продолжения диалога, но пауза затянулась, и он понял, что больше ничего от молчаливого морпеха не добьется. С примороженной к губам улыбочкой он повернулся к Элеоноре.

— Мисс О'Кейси, я полагаю, все ваши подчиненные уже вылетели на Левиафан, чтобы подготовить встречу принца?

Элеонора основательно хлебнула вина — явно выйдя за рамки приличий — ив упор посмотрела на Красницкого.

— Я и есть все мои подчиненные, — ледяным тоном отрезала она.

Это означало, между прочим, что никого никуда заранее не посылали. Это означало, что с той секунды, когда она ступит на землю Левиафана, она должна будет надрываться как каторжная, улаживая и согласовывая мельчайшие детали, которые должен был подготовить ее так называемый персонал. Персонал, шефом которого ее назначили. Этот чертовый невидимый и неощутимый персонал!

Капитан космического корабля внезапно осознал, что все это время бродил по минному полю. Улыбнувшись и отпив из бокала, он обернулся к сидящему слева от него инженеру. Уж лучше завязать какой-нибудь непритязательный светский разговор, чем раздражать человека, приближенного к императорскому двору.

Панэ еще раз смочил губы в вине и как бы невзначай бросил взгляд на сержант-майора Косутич. Она тихо болтала с корабельным боцманом. Поймав взгляд капитана, Ева невинно приподняла брови, словно спрашивая: «Ну, и что вы от меня хотите?» В ответ Панэ еле заметно пожал плечами и покосился влево, на сидевшего рядом с ним мичмана.

Интересно все же, что каждый из них думает по этому поводу?

Панэ швырнул электронный планшет на стол, втиснутый в крохотный штабной кабинетик.

— Я думаю, мы предусмотрели все, что можно в этих поганых условиях. Конечно, если ничего экстренного не произойдет.

Косутич философски пожала плечами.

— Ну, на пограничных планетах, где процветают предприимчивые индивидуалисты, босс, убийцы попадаются редко.

— В общем, да, — согласился Панэ. — Но мы окажемся довольно близко и к Разбой-Зиме, и к пречистым. Достаточно близко, чтобы заставить меня дергаться.

Косутич кивнула и решила не задавать вопросы, крутившиеся в голове. В задумчивости потрогав серьгу — матово мерцающий золотистый череп со скрещенными костями, — она взглянула на старинные наручные часы.

— Пойду сделаю обход. Выясню, сколько людей дрыхнет на посту.

Панэ улыбнулся. Он уже дважды участвовал в экспедициях в составе полка, но застать на посту спящего или даже просто стоящего в небрежной позе не довелось ни разу. Дисциплинированные телохранители всегда находились в повышенной боевой готовности. Хотя... проверить никогда не мешает.

— Развлекайся, — сказал он.

Мичман Гуа, закончив возиться с экипировкой, оглядела каюту. Все было в полном порядке. Она взяла черную сумку, лежавшую у ног, и нажала кнопку. Люк открылся. Где-то в самой глубине сознания заверещал тоненький голосок. Но он был слишком тихий.

Гуа вышла из каюты, свернула направо и взвалила сумку на плечи. Сумка была необычайно тяжелой. Ее содержимое наверняка должно было привлечь внимание службы безопасности при проверке корабля — стандартная, в общем, процедура, обязательная, если на борт должен подняться член императорской семьи. Проверка имела место... и — никаких претензий. В конце концов, военный корабль предназначен для транспортировки морской пехоты с полным комплектом вооружения, боеприпасов и, естественно, взрывчатых веществ. В число последних входили, например, и шесть сверхплотных брусков мощнейшей химической взрывчатки, идеально подходящие для будущей операции. Гуа осталась довольной. Должность баталера — офицера, отвечающего за материальное снабжение, — обеспечила ей свободный доступ к этому веществу. Пожалуй, «осталась довольна» — это слишком слабо сказано. Честно говоря, она просто светилась от восторга.

Каюта Гуа, как и большинство личных кают, прилегала к внешней обшивке корабля. Путь к инженерному отсеку предстоял не близкий, но должен был принести удачу... несмотря на жалобное поскуливание внутреннего голоса.

Она шагала по коридору, приветливо улыбаясь редким полуночникам, блуждающим по спящему кораблю. Ее видели всего несколько человек, причем издали, и ни у кого никаких подозрений не возникло. Свои ночные прогулки, совершаемые довольно регулярно, она объясняла простой бессонницей. И была недалека от истины, поскольку она действительно страдала от бессонницы, хотя и не такой уж «простой», особенно нынешней ночью.