Похоже, Чаща услышал его, потому что в голове у него вдруг раздался голос:

Нейв.

Расмус, — громко отозвался пес.

Мы обещали Спасителю Финчу, что поможем Уилу Тирску, — сказала птица.

Нейв ждал, низко опустив голову. Он больше не хотел никаких инструкций.

Иди в Аргорн, — сказал Расмус. — Найди герцога Фелроти и верни его в Перлис, там он встретится с Фарроу.

А потом?

Они знают, что делать. Отправляйся сейчас же. Чаща переправит тебя.

Нейв закрыл канал, слишком опечаленный, чтобы спрашивать, как случилось, что Финч умер. Вскоре он уже бежал сквозь ночную мглу в сторону Моргравии.

Опустив голову на колени, Уил сидел на холодном полу одной из камер тюрьмы Стоунхарта. Несколькими мгновениями ранее он обратился к Шарру, умоляя бога защитить Валентину, исцелить Элспит, вернуть человеческий облик Лотрину, принять к себе на вечную жизнь Илену и Элида, Финча и Герина. Список становился все длиннее и длиннее, и Уил прекратил свою молитву. Сколько еще жизней потеряно или разрушено по вине Селимуса? Гнев нарастал еще и из-за того, что, находясь в тюрьме, он был бессилен что-то предпринять, оставалось лишь ждать, когда дар Миррен нанесет последний удар, и надеяться, что Аремис выполнит обещание.

Так, в полной тишине, он и сидел, желая, чтобы поскорее пришли стражники и увели его на казнь. Внезапно Уил почувствовал, что с его телом происходит что-то странное, затем по камере разлилось голубое мерцание, заставившее его поднять голову. Он узнал эти ощущения — то была магическая связь с Чащей.

— Финч, — прошептал Уил, когда из сияния возник человеческий силуэт, и он увидел своего юного друга.

Здравствуй, Уил, — раздался у него в голове голос мальчика.

— Ты жив?

Не так, как ты себе это представляешь.

— Значит, ты умер во время сражения с Рашлином?

Уил, — мягко перебил его Финч. — Я не могу с тобой долго разговаривать.

— Что от меня требуется?

Просто доверься мне.

— А делать я что должен?

Идти по Мосту Душ.

После визита Финча Уил почувствовал себя гораздо лучше. Ему стало легче и спокойнее, когда он увидел своего друга и услышал его уверенный голос. Финч настаивал, чтобы Уил доверял ему, а разве мог он поступить иначе? Но это было все, что сказал мальчик, ну еще вроде бы пообещал, что Мост Душ спасет ему жизнь. Теперь Уилу больше ничего не оставалось делать, как повторять имя друга. Откровенно говоря, Уил не верил, что из этой камеры можно убежать или что его предназначение — стать королем Моргравии. Он, конечно, допускал такой поворот событий. Уил ценил попытки Финча успокоить его, но сам сейчас думал лишь о смерти, реальной смерти. После удара меча Аремиса возврата к жизни не будет.

Уил осмотрелся, дотронулся до холодного камня. Не так давно Стоунхарт был его домом. Здесь его окружала любовь Магнуса и безопасность, которую давал титул генерала. Он вспомнил, что замок был любимым местом игр двух мальчиков — рыжеволосого и белокурого. Обоих сейчас нет в живых. Как весело им было вместе. Уил вспомнил обещание, данное ими друг другу у озера: всегда сражаться бок о бок. Не пришлось. Теперь Стоунхарт больше не казался дружелюбным, а замок стал логовом врага, и его холодные стены в ближайшее время дважды станут свидетелями его смерти.

Взгляд Уила бесцельно блуждал по камере в тусклом свете факела. Неожиданно он увидел надпись на одном из камней, составляющих пол камеры. Она гласила: Отомсти за меня, Уил. У него заныло сердце. Круг замкнулся. Это, несомненно, дело рук Миррен, достаточно настрадавшейся в этой камере много лет назад. Даже сейчас, спустя годы, Уила тронула ее жалобная мольба.

Он ненавидел Селимуса за то, что тот стал причиной стольких страданий.

Внезапно Уил услышал, что кто-то приближается к камере. Такая поступь могла быть только у одного человека. Уил отвернулся, чтобы не видеть короля Селимуса, радующегося поражению своего соперника.

Лайрик сообщил ему, что Валентина придумала, как оправдать появление Кайлеха в Верриле. В ответ Уил лишь покачал головой, отказываясь от этой идеи. Он не собирался оправдываться.

Вскоре Уил узнал причину ночного визита короля.

— Скажите мне, король Кайлех, с благими ли намерениями вы приехали в Бриавель без приглашения? — Селимус тихо засмеялся, отряхивая пыль со своего костюма. — Понимаете, королева думает, что вы хотели объединить с ней усилия и организовать в мою честь что-то вроде празднества. — Он покачал головой с притворным смущением. — Как это приятно!

— Я бы не стал планировать для тебя никаких празднеств, кроме похорон, Селимус, — не без удовольствия заявил Уил.

Король рассмеялся с искренним восторгом и радостно потер руки. Как хорошо, что горец ведет себя так вызывающе, ведь теперь его можно казнить с чистой совестью. Правда, сам он считал совесть качеством совершенно ненужным.

— Вы явно хотите умереть, мой друг. Выходит, Валентина просто пыталась вас спасти.

— Спасибо ей за великодушие, — сказал Уил. — Но я хочу увидеть, как ты горишь в вечном пламени Шарра. Там мы и поквитаемся, Селимус… если не раньше.

Король Моргравии посмотрел на него вопрошающе, не понимая, что Кайлех хотел этим сказать, но Уил не был расположен вдаваться в подробности. Селимус ослепительно улыбнулся.

— Кстати, могу я что-нибудь для вас сделать? — спросил он.

— Да. Сделай это сам.

— Не понял.

— Ты меня слышал. Убей меня собственноручно.

Селимус неодобрительно фыркнул.

— Я могу промахнуться и просто вас ранить. А это так болезненно.

— Ничего, я рискну. Позволь мне почувствовать острие твоего клинка.

Селимус рассмеялся и кивнул.

— Ладно. Посмотрим, какое настроение будет у меня завтра. Спите спокойно, ваше величество, — сказал он и вышел из камеры, продолжая ухмыляться.

После его ухода Уил почувствовал себя еще более опустошенным. Уже не один раз, а целых три он предавал Валентину. В первый раз в образе Ромена, затем как Илена Тирск и сейчас как Кайлех. Она никогда его не простит. Уил сидел в темноте. Обстановка очень соответствовала мыслям. Тишину нарушало только шуршание крыс, а затем раздался звук шагов еще одного гостя. Вот уж ночь визитов.

И этого Уилу не нужно было представлять.

— Король Кайлех, мне очень жаль, что вы здесь находитесь, — сказал канцлер Джессом. — Могу я вам чем-то помочь?

— Если только ключами от камеры, — пробормотал Уил, отказываясь поворачиваться и смотреть на слугу короля. Пусть поговорит с его спиной.

— Может быть, принести одеяло?

— Вы забыли, что я горец, канцлер. Нам холод не страшен.

— Тогда свечу. Позвольте мне хотя бы осветить для вас это мрачное пристанище, ваше величество.

— Делайте, что хотите. Мне все равно.

— Поверьте, король Кайлех, мне действительно жаль, что вы здесь находитесь. Когда стражник сообщил мне, кто брошен в тюрьму, я подумал, что его ввели в заблуждение или околдовали. Какая-нибудь ведьма…

— Будьте осторожны, Джессом, упоминая в этой камере ведьм. Иначе можете случайно обнаружить себя по эту сторону решеток.

Канцлер прочистил горло. Справедливости ради нужно заметить, что в голосе Джессома Уилу послышались нотки смущения. Возможно, канцлер был действительно удивлен и искренне сожалел о том, что Кайлех попал в тюрьму?

Уил услышал неприятный звук, словно сквозь прутья решетки проталкивали глиняную тарелку. Слабый свет нарисовал на стенах огромные тени.

— Так будет лучше, — сказал Джессом.

— К чему все это, канцлер, неужели вы ищете отпущения грехов?

— Что вы имеете в виду?

— На ваших руках столько крови!

— Я не понимаю вас, ваше величество.

— Почему же? Мы с вами говорим на одном языке.

— Но что вы можете обо мне знать? — возразил Джессом. — Вы ведь чужестранец.