Переписка и живая связь с фронтовиками помогли Дегтяреву еще больше усовершенствовать свое «ПТР», сделать его поистине грозным оружием в борьбе с фашистскими танками.
Правительство высоко оценило новое изобретение конструктора, ему снова была присуждена Государственная премия. Одновременно с Дегтяревым Государственная премия была присуждена за создание противотанкового ружья и его талантливому ученику Сергею Гавриловичу Симонову.
Дегтярев был искренне обрадован успехами молодого конструктора – воспитанника образцовой мастерской – и в тот же день послал ему телеграмму:
«Глубокоуважаемый Сергей Гаврилович! От всего сердца, искренне, горячо поздравляю Вас с присуждением Вам СНК СССР Государственной премии.
Желаю Вам здоровья и многолетней плодотворной работы по созданию новых образцов вооружения Красной Армии. Работайте не покладая рук на благо прекрасной Родины.
Крепко жму Вашу руку.
В. Дегтярев».
Бронебойщики, вооруженные противотанковыми ружьями, созданными двумя советскими конструкторами, были смертельным препятствием на пути немецких танков.
В жестоких битвах под Москвой, на Волге, Курской дуге и в последующих боях они покрыли себя и свое оружие бессмертной славой.
Новые образцы
Как-то Василий Алексеевич простудился, начал сильно кашлять, похудел. Сотрудники, заметив это, стали его уговаривать отдохнуть.
– Что вы, я совершенно здоров, – отвечал Василий Алексеевич и продолжал работать.
Опасаясь за здоровье своего руководителя, они вызвали врача и общими усилиями отправили Дегтярева домой.
Был уже вечер. Он выпил лекарство и лег в постель. Но часа через два проснулся и, обеспокоенный делами, позвонил на завод. К телефону подошел сын Владимир:
– Все хорошо, папа, работаем… Между прочим, для тебя есть подарок.
– Что за подарок?
– Шпагин Георгий Семенович прислал свое изобретение – автомат.
– Что ты говоришь?.. Ну я сейчас же иду… Ерунда, чувствую себя хорошо…
Через полчаса Василий Алексеевич, окруженный конструкторами, сидел за столом, на котором лежал новенький «ППШ» (пистолет-пулемет Шпагина).
Василий Алексеевич внимательно осмотрел его и улыбнулся.
– Надо разобрать, посмотреть его устройство.
– Сейчас принесу отвертку, – сказал Владимир.
– Я думаю, она не потребуется, – сказал Василий Алексеевич. – Еще когда Георгий Семенович был у нас, он говорил, что сделает образец, в котором не будет ни одного винта.
Осторожно и мягко Василий Алексеевич начал отнимать часть за частью, и «ППШ» в его умелых руках словно рассыпался.
Конструкторы изумленно переглянулись. Каждый из них был поражен предельной простотой устройства нового оружия.
– Посмотрите на детали, – указал Василий Алексеевич, – большинство из них штампованные…
– Да, в производстве такой пистолет-пулемет будут делать за несколько часов, – согласились конструкторы.
– В этом-то и штука! Молодчина Георгий Семенович. Хороший подарок нам прислал, а для армии этот подарок окажется драгоценным!..
Оставшись один, Василий Алексеевич думал об автомате Шпагина. В этой системе были учтены все недостатки «ППД», его пистолета-пулемета. Шпагину удалось создать, безусловно, лучший образец, а удивительная простота устройства позволяла быстро организовать массовое производство «ППШ» на любом из заводов.
«Да, этот пистолет-пулемет, безусловно, получит широкое признание в армии, – размышлял Дегтярев. – Шпагинский автомат легче и дешевле сделать, чем мой, надо сейчас же поздравить Георгия Семеновича с большой победой».
Дегтярева искренне радовал успех своего ученика. Расхаживая по кабинету и обдумывая письмо, он весело щелкал пальцами, говоря вслух:
– Какой молодчина! Какой молодчина!
Его совершенно не волновала мысль о том, что теперь его «ППД» останется в тени. «Мой послужил и послужит еще, – думал он, – а если и будет снят с производства – не беда! Надо только, чтобы шпагинский был немедленно запущен в серийное. Он нужен армии, как воздух. Скоро, скоро кичливые фашисты перестанут хвастаться своими автоматчиками. Да, да, перестанут, так и напишу Георгию Семеновичу. Жалко, перевели его от нас, а то бы пошел и обнял его, как сына, за такой автомат…»
В декабре 1941 года, когда гитлеровские армии подошли вплотную к столице, когда над заводом по нескольку раз в сутки появлялись фашистские «юнкерсы», Дегтяреву предложили эвакуироваться в глубокий тыл, чтобы там в спокойной обстановке продолжать свою работу.
Конструктор решительно отказался покинуть родной завод.
«Я верю, что враг будет отброшен в самое ближайшее время, – заявил он. – Порукой тому замечательное оружие, созданное советскими оружейниками, которого с каждым днем становится больше».
Скоро его слова подтвердились. В декабре 1941 года советские войска нанесли немецко-фашистским захватчикам под Москвой первый сокрушительный удар.
Старый оружейник со слезами на глазах слушал сообщение Совинформбюро о разгроме немцев под Москвой. Он радовался, что в замечательной победе советских войск был и его труд. Об этом свидетельствовали многочисленные письма воинов, в которых они благодарили его за создание отличных образцов «дегтяревского оружия»…
Неустанно работая сам, Дегтярев всячески поощрял творчество своих помощников, в которых угадывал способности к изобретательству.
Однажды, ранним июльским утром, когда Дегтярев трудился в саду, щелкнула калитка, и в сад вошел человек с большим неуклюжим свертком.
Дегтярев, выглянув из-за куста, узнал гостя и, улыбаясь, пошел ему навстречу.
– С добрым утром, Василий Алексеевич! – приветствовал гость.
– Здравствуй, Максимыч! Какими судьбами?
– Да вот, – он кивнул на сверток, – пулемет принес. Уж не обессудьте, Василий Алексеевич, к вам, как к отцу родному!..
– Ну-ну, рассказывай!
– Что тут рассказывать, вот глядите! – поставив на штабель парниковых рам сверток, гость распахнул простыню.
Перед Дегтяревым предстала модель совершенно нового пулемета.
Она была сделана из дерева, жести, картона, но Василий Алексеевич этого не замечал, все его внимание было поглощено формами и конструкцией нового пулемета.
Горюнов (так звали Максимыча) стоял перед ним, как ученик на экзаменах.
Он был уже не молод. Его каштановые пышные волосы поредели, лицо посекли мелкие морщинки, только глаза горели молодым огнем.
– Ствол никак приставной? – спросил Дегтярев.
– Да, приставной, чтобы в случае перегрева можно было немедленно заменить другим, – пояснил Горюнов, – а детали больше штампованные, чтобы легче и быстрее, – ведь война!
– Так! – сказал Дегтярев и, прищурясь, стал поворачивать макет, присматриваясь к каждой детали.
Горюнов с волнением переступил с ноги на ногу. «Что-то скажет конструктор?» – думал он.
Дегтярев поднялся и, улыбнувшись, крепко пожал ему руку.
– Что же ты раньше-то молчал, Максимыч?
– Все не верил как-то!.. – смущенно ответил Горюнов.
– Понимаю… Сам таким был… Но теперь время другое. Подбери себе двух – трех помощников и сегодня же приходи в бюро. Будешь сам делать свой пулемет. Все устроим, освободим от всех дел. Будешь работать только над пулеметом…
Дегтярева глубоко взволновала встреча с Горюновым.
«Эх, и способный же у нас народ! – говорил он себе. – Ведь простой мастеровой, слесарь, а какую штуку придумал! Да и разве он один…»
Как только Дегтярев пришел на завод, ему тотчас же доложили о Горюнове.
Тот привел с собой племянника Михаила Горюнова, слесаря седьмого разряда, и его друга, тоже слесаря, высокого мешковатого парня – Воронкова.
Дегтярев познакомил их с конструктором, которого выделил в помощь изобретателю, и сообщил, что для них уже приготовлены станки и отдельное место в цехе.
Горюнов с жаром отдался работе. Напарники, увлеченные его задором, работали с подъемом, и дело двигалось быстро.
