Варанд был прав, по крайней мере, в одном. Тамплиеры знали о существовании Нового Света. И это была их тайна. Тайна настолько важная, что ее сохранение было поручено высшим иерархам ордена и самому великому магистру. Это была тайна тайн, в которую не были посвящены даже рыцари первого ранга.

Но действительно ли тамплиеры добывали свое серебро на рудниках Арканума?

Известно, что железо плохо сопротивляется действию времени и исчезает не оставляя следа. За все время в Mundus Novus галанцами не было найдено ни одного железного или стального предмета. Однако в языке кечуа, а также современных аварии, есть слово, обозначающее железо, но нет названия стали. А в языке гуарани…

Начальник городской стражи поигрывал куском говядины и даже, как заметил хронист, надкусил тот, причмокивая во славу галанцев.

— Кроме того, гномы, высадившиеся в Аркануме в 967 году, без сомнения, владели оружием и инструментами из стали. Бронзовый век для них закончился уже за полторы тысячи лет до того. За время своего пребывания они так и не смогли научить эльфов искусству получения и обработки железа, ремеслу более сложному, чем обработка мягких металлов. В Тиауанако гномы должны были бы, по логике вещей, организовать производство железа, но умение это было утеряно в результате гибели империи.

Допустим, что серебро, которым пользовались тамплиеры для финансирования строительства готических соборов, добывалось в Южном Аркануме. И порт Ля-Рошель на берегу Франции был построен для ввоза арканумского серебра. Осталось узнать, куда ушли корабли, груженные секретными архивами ордена?

Мы в состоянии ответить на этот вопрос: корабли с тамплиерами, избежавшими ареста в 1307 году, и, возможно, с секретными архивами ордена, нашли убежище на берегу Северного Арканума.

Но почему тамплиеры решили отправиться именно в эти земли? То, что они знали о существовании Центрального Арканума, не вызывает у нас удивления. Уже более ста пятидесяти лет слитки серебра доставлялись из Южного Арканума в Европу. Тамплиеры поддерживали тесные контакты с потомками гномов. Не исключено, что они предприняли в 1194 году разведывательный поход в этот район. Но так как они там не нашли достаточного количества драгоценных металлов, главной своей цели в Аркануме, то больше не возобновляли свои попытки.

Ситуация стала меняться, когда союз короля Франции и папы орринского стал угрожать самому существованию ордена. Тамплиеры в отличие от ордена госпитальеров за всю свою историю не приобрели в Европе полностью автономную территорию, где бы они могли быть защищены от давления и угроз как светской, так и духовной власти. Дело могло плохо кончиться в любой момент. Рыцари стали думать о поисках надежного убежища в случае отступления. Гномы, торгуя с тамплиерами, тем не менее, не обещали им теплого приема на своей территории. Поэтому до 1290 года попытки обосноваться в Южном Аркануме не предпринимались. А после 1290 года они были бы обречены на провал: империя Тиауанако была разрушена дикими племенами варваров… то есть нами.

— Благодарю.

Губернатор расхаживал по палате взад-вперед, бросая недоброжелательные взгляды в сторону безучастно жующего говядину начальника городской стражи. Поскольку советнику не оставалось ничего делать, как сглаживать впечатления от столь бессодержательного рассказа, он расхаживал вслед за ним.

— Нам мало известно об этом ордене, кроме того, что ныне он пребывает под ведомством самой святой канцелярии. Они также ведают делами безопасности на территории монастырей. Любой красный монах обязан выполнять любое их поручение. Это мне стало известно от пастора, — на всякий случай добавил советник. — Было глупо со стороны папы позволить этому идиоту Филиппу уничтожить столь могущественную машину. Теперь, когда города стали провозглашать республики, а маги Покрова — плодить своей безучастностью легионы еретиков, они решили возродить орден как элиту, в надежде вернуть былую власть.

— Керсан. Что ты думаешь по этому поводу?

Начальник городской стражи почесал бороду.

— Значит, это один из элиты воинства Христова.

— О, нет. Не совсем так. У нас, судя по всему, Гости Храма.

— Откуда вам это известно?

— Уж поверьте мне, mon signiore. — Хронист виновато разулыбался.

Губернатор задумался.

— И что говорит молва?

— Говорят, они обладают отличными друг от друга способностями. Одни преуспели в военном деле, другие искусны в колдовстве. Никогда нельзя сказать с первого взгляда в чем именно. И, тем не менее, они владеют весьма эффективной манерой боя. Приемы их известны далеко не каждому…

— Когда-то при приступе мне довелось видеть, как бьется один из них в осаде, — подал голос начальник стражи. — Зрелище не из приятных. Крови было больше чем тел…

— Прекрасно. У меня в городе защитник слова господня, колдун и мясник. Что прикажете делать?

— Сдается мне, вы сгущаете краски, — не получив ответа, осадил самого себя губернатор, размахнулся куском говядины, и вышвырнул ту в окно. Птицы встрепенулись, покинув флероны.

— Молва говорит…

— Не верьте молве! Возможно, это была всего лишь иллюзия. Вы говорили, они искусны в магии…

— Но зачем?

Губернатор, казалось, ждал подобного вопроса от начальника стражи на протяжении долгих часов.

— Чтобы ввести в заблуждение таких как ты, Керсан. Страх, у которых, идет впереди меча!

Начальник стражи моргнул, его засаленные усы зашевелились.

Анарки отреагировала молниеносно. Когда ее заклинание прекратило действие, горожанин подался в сторону. Мешок и так уже был полон. Она решила больше не рисковать. К тому же из нее был чертовски плохой вор. Возможно, в следующий раз она предпримет попытку умыкнуть что-нибудь из этих дорогостоящих домов. Она поглядела в сторону возвышающихся над трущобами чистеньких и аккуратных зданьиц. Теремки и высокие трехэтажные за внушительными стенами. Собаки. Там наверняка есть собаки.

Анарки поморщилась, потерла руку. Пестрая птичка свалилась ей под ноги. Она аккуратно обошла ее.

Приближаясь к знакомым улицам, она сделала круг на всякий случай и незаметно растворилась в тени.

Старый охранник, кивавший носом в своем маленьком домике за воротами, окинул ее взглядом, устанавливая на место дубинку.

— А это ты.

— Гуго, где моя сестра?

— Не видел. — Он подхватил монетку. Его брови поползли вверх, но лишь затем чтобы зевнуть.

«Немного уюта в ее клетушке не помешает».

Анарки принялась за уборку. Вымела мусор и стерла пыль с той мебели, что еще оставалась после того сукина сына Ошена. Каждый раз, пьяным возвращаясь из своих «заплывов» по кабакам у причала. В надежде раздобыть мелочь от сострадающих, россказнями и слухами для своей очередной попойки, он разносил вдрыск то табуретку, то стол; заваливался в кучу ветоши, служившей кроватью; спал, вставал, клянчил денег у Марион (потому как, у нее-то, он попросить не осмеливался), бил Марион и уходил. А потом все начиналось заново.

Однажды Анарки надоело это. И когда в очередной раз она обнаружила на Марион синяки, она подхватила то, что оставалось от тумбы и прилично отходила эту скотину — Ошена. А потом выволокла его за ворота (ей пришлось постараться) и дала денег Гуго, чтобы тот больше не пропускал Ошена на порог их дома. Чтобы вернуться, Ошена остановила только рана, которую она ему нанесла.

И пригрозила, — она помнила точно, — что в следующий раз может и не прицеливаться.

Фермуар ожерелья приглушенно мерцал под выглянувшей из-за рамы луной.

Черным-черно, а в доме как назло нет ни одной свечи.

Впрочем, света была достаточно, чтобы пересчитать монеты. Одни поменьше, другие побольше, серебряные и краплаковые — истертая от частого употребления мелочь. Несколько золотых. Их Анарки заботливо обернула в тряпицу, положив к двум другим. Отложила под доску настила, прибила гвозди — не до конца, чтобы не выдать тайник. Вытряхнула из мешочка на поясе два кусочка небесно-голубого камня. Взяла горелку, зажгла. Установила над нею ложку и бросила туда зелье.