— Чего ты хочешь, мать твою, — вырвалось из освобожденного рта второго.

— Я, — стараясь выговаривать слова как можно медленнее, установил нож на том же месте что и у прежнего наемника колдун, — крайне не уравновешенная личность. Вам знакомы такие термины как истинные галлюцинации и…

— Какого хрена он хочет, — крикнул второму первый.

— Я хочу знать два ответа на два вопроса.

— Какие?

— Кто нанял вас разделаться с Хорьком, и за что?

— С этой крысой? Он сам напоролся на нож! Мы хотели его припугнуть…

— Кто?

— Басеньян, черт побери, — взвизгнул первый, не желая искушать судьбу своего внутреннего мира, зависящую от окурка. — Он задолжал ему денег!

— Я так и думал. Но мне по-прежнему нет смысла оставлять вас в живых. Конечно, если вы испытываете раскаяние…

— Да!

— И вы желаете изменить себя, став на стезю добродетели, позабыв о своем прошлом. О том кем вы были и чем занимались…

— Да!

— Что ж у меня как раз есть с собой договор на зачисление в ряды воинства храма Святого. У них как раз недобор. А мне дадут премию… Да, меня это устраивает. Подписать вот здесь и вот здесь… Вам придется защищать храм от нападения и нежелательных гостей: ландскнехтов и тому подобного сброда; или же позорно бежать с поля боя…

— Думаю, второй вариант нам подходит…

Колдун защелкнул стальные браслеты на запястьях каждого из новообращенных.

— При попытке ковыряния железными предметами, в том числе и топором, — предупредил он, разрезая веревки, — оторвет руку. Сниму, после того как прибудете двадцать второго числа к обедне. Сегодня девятнадцатое.

— К чему?

— Явитесь к монастырю. Там вас встретят. Позовете брата Поквелина. Он отведет вас внутрь. Не опаздывайте.

— А когда?

— К обедне. Не спи на посту, приятель.

Колдун похлопал разбросавшего руки и ноги охранника скотобойни, вынул вставленный в кусок окорока нож на его груди. Охранник зашевелился, пробурчал что-то во сне и перевернулся на бок.

— Она приходила, — обернувшись через плечо, заявил Хорек, откупоривая бутылку. — Велела передать тебе вот это. — Он указал подбородком на коричневый переплет дневника.

Освоившись с вином, он уже шарил в поисках чашек. Колдун сел за стол.

— Ну как? Разобрался?

— Да. — Ложь в мире воров была не такой уж редкостью, отчего колдун не обратил на нее внимания. — Но тебе все равно не следует показываться на улицах. Я сниму тебе номер над моим, пока ты не расплатишься с Басеньяном.

— А может я поживу у тебя?

— Это исключено.

— Там же мансарда.

— А ты что хотел номер люкс? Еду я тебе тоже обеспечу, так что не будет необходимости выходить, пока ты занимаешься делом. Кстати сколько ты должен?

— Двести.

— Я заплачу тебе пятьдесят.

— Сто.

Хорек изловчился спрятать вторую бутылку под курткой и колдун только-только заметил пробку выглядывающую из рукава.

— Нет. Я плачу за твой номер, кормлю и сдаю тебе свой опсис в аренду бесплатно. Пятьдесят. Остальные сам наворуешь.

— Семьдесят пять.

— Посмотрим.

Хорек был в восторге от провернутой сделки. Это было видно по его глазам и движениям. Он разлил в бокалы вино и принялся рассказывать об экономическом кризисе, унесшем его опсис и выкинувшем его на улицы без гроша в кармане. О том, как он страдал и, наконец, занялся бизнесом.

— Ну и вонь, — отпив из бокала, поморщил нос Мэтью. — Запах гнилья и какой-то цветочный набор.

— В зависимости от условий они меняют свой аромат. В тени, на солнце, когда идет дождь.

— Откуда ты столько знаешь об этом, а? Див? Ты что, натихоря изучаешь парфюмерное дело?

— Я знаю все о том, что мне нравится…

— Эх, парень, парень. Когда тебя командировали сюда месяц тому назад, я было подумал, что наверху у кого-то на тебя зуб. — Хорек прошелся к софе. Вернулся, поглаживая деку Оно-Сендай. — Это город грехов. Здесь ничего не меняется, и сюда не возвращаются по собственной воле. Но ты вернулся и тогда я подумал, что ты не такой уж и хлюпик.

— Лесть тебе не поможет. Что удалось выяснить?

Хорек поставил опсис на миниатюрную треножку, которая служила по совместительству и системным блоком.

— Немного. — Он дотронулся когтем до стеклянной поверхности шара. Она подернулась инеем, сквозь узоры льда проступили бегущие строки, выстроились в определенной последовательности, застыли внутри и спроецировались на голографическую поверхность повисшего в воздухе небольшого прямоугольника. — Дата и место рождения. Привлечение к уголовной ответственности. Наш Дайадан еще тот фрукт. Совладелец компании по производству Браслетов Индивидуальной Связи…

— Это все?

— Да.

— Мне нужно чтобы ты проверил его базу данных, покопался в архивах Магов Покрова и отследил последнее использование его опсиса через тьюринговую компанию.

— С этими ребятами шутки плохи. Тебе нужно чтобы я его нашел?

— А я что, невнятно изъяснялся?

— Сто.

— Семьдесят пять.

— Это стоит дороже.

— Посмотрим.

— Тебе нужен грубый секс?

— Да.

— С твоей малышкой я управлюсь за две недели. Если нужно быстрее нанимай другого жокея. Хорек любит подходить ко всему обстоятельно.

— Я заметил. К тому же неделя потребуется только на завязку с клиентами. Тебе же нужно покрыть свой долг.

— В тебе нет ни капли жалости. А между тем, я ведь тоже когда-то был клериком. Как ты. Тогда-то ко мне и прилипла эта кличка. Тогда курами называли шлюх, которые стояли на Аллее Ангелов. Теперь они повсюду в четырех кварталах…

Хорек не рассказывал почему к нему прилипла такая кличка и что с ним произошло после этого. Наверняка что-то похлеще, чем экономический кризис.

Колдун засыпал под его звуки. Свистящие, потому что два передних зуба Хорька были вывернуты почти что перпендикулярно. И пачка Портагас, которую он закупал у одного и того же скупщика краденного, вот уже на протяжении двадцати лет, издавала приятный аромат табака острова, которого нет на картах.

— Какое попустительство с вашей стороны!

Губернатор выпустил из кулака коробочку для пряностей и встал. Коробочка проделала замысловатый прыжок и ударилась о настольные часы в виде миниатюрного здания неизвестного назначения с декоративными башенками и пузатым куполом. Из нее выкатился кусочек сандала и приостановил свое движение почти у самых рук советника.

— С моей?

— Как такое вообще могло произойти в моем городе? А? отвечайте!

Советник поднял кусочек сандала и мял его, не утруждая себя ответом.

Вольности губернатора объяснялись тем, что совет этим днем решили отложить до следующей недели, и из всех служащих на своем посту задержался лишь его скромный слуга, которому он преподносил свои чувства в весьма раздраженном тоне.

— Меня беспокоит, что это может вызвать публичный скандал.

— На вашем месте я бы не беспокоился, мон синьор. Город велик, — советник распахнул руки в широком жесте, обводя кабинет, словно бы предлагая взглянуть на случившееся с высоты птичьего полета. Что губернатор и совершил, подойдя к окну. — Мне кажется, что скандал, если вообще возникнет, то уляжется также тихо, как укладываются спать жители этого города…

— Что вы хотите этим сказать?

— Я всего лишь хочу подчеркнуть, мон синьор, что до того как вы заступили на должность губернатора, в этом городе царил форменный беспорядок. Теперь же, когда мы поддерживаем тесный контакт с господином Басеньяном, множество наших проблем улаживаются сами собою.

— Но нельзя недооценивать Совет кардиналов.

— Мы также поддерживаем тесный контакт и с ними.

— Мне не понятны ваши пространные намеки.

— Все что остается вашему высочеству это ждать. Ждать, потому как выразился один мудрец, карета — это начало инертное, душа же — лошадь, двигающая экипаж, и как бы его оживляющая, дух же — кучер, направляющий движение по произволу. Наша карета движется сама по себе, душа же этого дела — вести, распространяемые плебеями, и кучеру в данном смысле остается слишком мало простора для действий. От вашего духа не зависит судьба пересудов, если конечно вы не желаете пустить ложные слухи…