ЗИМА, 1Е9574/75

На следующее утро Року с десятком моряков и в сопровождении вооруженных гномов готовился отплыть в город, чтобы пополнить запасы пресной воды и продовольствия.

— Будьте осторожны, — напутствовал Бокар своего второго помощника, Келека. — Город уже заплатил дань налетчикам, поэтому кое—кто из жителей может чувствовать себя обиженным и действовать необдуманно.

Стоящий рядом с командиром Джату успокоил обоих:

— Это с одной стороны, а с другой — они поостерегутся огорчать вооруженных воинов. Кроме того, поскольку их денежные сундуки оскудели, им будет только приятно иметь с нами дело.

Гички отгребли от борта судна, и Бокар и Джату присоединились к Аравану с Фризианом.

— Как только Року вернется, ставим паруса и берем курс на юг от Райвена, — неожиданно объявил капитан.

— Следуем по маршруту, предложенному леди Эйлис? — спросил черный гигант.

— Да, Джату. Как ты верно заметил, ее идея намного логичнее всех наших домыслов.

— А когда состоится прогулка в сон, капитан? — поинтересовался Фризиан.

Араван взглянул на утреннее солнце и глубоко вздохнул:

— Эйлис полагает, что они с Джиннарин займутся этим уже через неделю.

— Зачем откладывать, капитан?

— Нам очень мало известно о прогулках в сон, Фризиан. Кроме того, Эйлис должна передать Джиннарин некоторые знания, которые помогут им избежать смертельной опасности, таящейся в этой прогулке.

— Дайте мне что—нибудь осязаемое, куда я мог бы воткнуть холодную сталь. С таким неприятелем я бы сразился. Но избавьте меня от сонных призраков! — рявкнул Бо—кар.

Араван поднял руку:

— Ты называешь его сонным призраком, но мы не знаем, какой именно враг скрывается внутри сна.

— Гигантский паук—призрак, капитан? — прищурил глаза Бокар.

— Эйлис думает, что Онтаха убил не паук.

— Дарлок! — воскликнул Фризиан.

— Черный маг? — поразился Бокар. — Он—то как попадет в кошмары Джиннарин?

— Если можно совершать прогулку в сон, то почему бы не встретить там посторонних?

Некоторое время все молчали, наконец Фризиан сказал:

— Капитан, я дам команду готовить судно к отплытию. Бокар встал:

— А я буду держать наготове воинов, на случай если эти трусливые свиньи задумают учинить какое—либо безобразие.

— Капитан, он рвется в бой, — сказал Джату, как только Бокар вышел за дверь. — Если мы вскоре не найдем подходящего дела…

— Не беспокойся об этом, Джату. Он дисциплинирован, как, впрочем, и вся его команда. Но ты абсолютно прав. Он рвется в бой. И мне заранее жалко тех, кто встретится с ним лицом к лицу в сражении.

Эйлис и Джиннарин сидели в сумрачной каюте, освещенной одной—единственной свечой. Провидица расположилась на полу, откинувшись спиной к стене, пикса сидела на койке, прислонившись к противоположной стене каюты.

— Глубоко вздохни и расслабляйся, — шептала Эйлис. — Смотри на пламя свечи, сосредоточивайся на нем, пока все остальное не исчезнет из виду. Затем закрой глаза и рисуй пламя в своем воображении. Оно начнет медленно тускнеть, и тогда представь себе какую—нибудь приятную картину: лесистую долину, ручей, поляну, траву, цветы. Позволь своим мыслям покинуть тело и войти в представленную тобой картину. И как только войдешь…

Под плавные покачивания «Эройена» Джиннарин впала в медитацию.

Ближе к полудню из города вернулся Року. За ним подоспела небольшая флотилия. Бокар и его воины стояли на страже и следили за тем, как передавались на борт продукты из купеческих лодок. Сухие овощи и фрукты, зерно, мука, копченое мясо. С помощью лебедок поднимались кадки с квашеной капустой, бочки с водой, вином и многое другое. Когда все было выгружено и лодки отчалили, Фризиан скомандовал поднять паруса. «Эройен» снялся с якоря и величественно выплыл из гавани, легко скользя навстречу наступающему приливу.

Эйлис лежала рядом с Араваном, положив голову ему на грудь. Он нежно гладил ее по волосам, она же прислушивалась к биению его сердца.

— Я думаю, нам пора отправляться, — наконец произнесла она.

— Когда, Chieran?

— Завтра.

— Так скоро?

— Да.

— Как Джиннарин?

— Она подготовлена примерно так же, как и я на этой стадии. Умеет погружаться в легкую и глубокую медитацию, моментально запомнила слова внушения Онтаха, и это ей очень пригодится. Сейчас для Джиннарин важнее всего овладеть способами управления сном, научиться подчинять его своей воле.

Араван помолчал некоторое время, затем спросил:

— Она хорошо все усвоила?

— Да. Онтах был очень доволен моими способностями, но успехи Джиннарин привели бы его в восторг.

— Это трудно?

Эйлис задумалась над вопросом Аравана.

— Пожалуй что нет. Хотя я и обучалась как провидица, и уже поэтому мне было легче, но Джиннарин, даже не имея подобной школы, необыкновенно быстро все восприняла.

Араван сказал:

— Может быть, то, что легко дается пиксам, магам и прочим, трудно только для людей. Ты должна попытаться научить меня.

Эйлис посмотрела Аравану в глаза:

— Это было бы чудесно, милый. Мы будем гулять с тобой в наших снах и заказывать их по своему желанию.

Араван улыбнулся:

— Я уже гулял в моем сне с тобой, Chieran. Эйлис поцеловала его и вновь прислушалась к ударам

его сердца.

После долгого молчания Араван прошептал:

— Завтра?

— Да.

Он крепко сжал Эйлис в объятиях.

В бывшей каюте провидицы шла подготовка к прогулке в сон. Джату лежал на соломенной подстилке — койка была слишком мала для его гигантской фигуры. Эйлис сидела скрестив ноги и прислонившись к стене, ее руки покоились на бедрах. Джиннарин в такой же позе разместилась на койке, с противоположной стороны от Джату. В комнате стоял полумрак.

— Чувствую себя как жертва невидимого хищника, напавшего на меня в джунглях, — пожаловался Джату.

Джиннарин и Эйлис сохраняли молчание.

Гигант вздохнул и перевалился с боку на бок, безуспешно пытаясь унять тревогу.

Какое—то время он еще поворочался, затем встал и вышел из каюты, но вскоре вернулся и опять улегся на пол. Где—то поблизости послышалось пение. Слова разобрать не удавалось из—за скрипа снастей и шуршания волн, обтекающих корпус «Эройена».

— Апи, — произнесла Эйлис мягким голосом одно из слов внушения Онтаха.

Джиннарин плавно скользнула в состояние глубокой медитации и, использовав еще одно слово внушения, которому ее научила Эйлис, погрузилась в сон. Она сидела на ветке высокого дерева. Внизу, на берегу небольшой бухты, резвилась парочка выдр, съезжая на животах по илистому наклонному берегу, как с горки. От удовольствия Джиннарин рассмеялась, и тут появилась леди с каштановыми волосами.

— Воробышек, — произнесла она и протянула руку.

— Яркое Крылышко, — отозвалась пикса, беря ее руку

в свои.

Они скользнули между стволами деревьев и оказались совсем в другом сне. Их взору предстала хижина, сплетенная из ивовых прутьев.

Больной черный мужчина в набедренной повязке ле—жал на плетеном мате, за ним ухаживала молодая женщина с обнаженной грудью. Она укладывала ему на лоб влажную повязку. За ними наблюдал высокий черный юноша. Лицо его было искажено страданием. В отдалении был виден спешащий к ним мужчина, наспех одетый, его черное лицо было выкрашено в мертвенно—бледный цвет. В руках он нес чашку, змею, цветок и корень.

— Я не хочу этого видеть, — отворачиваясь, сказала Воробышек.

— Мы должны наблюдать и запоминать, — возразила Яркое Крылышко.

Воробышек задрожала и потрясла головой:

— Нет, Яркое Крылышко, это отец и мать Джату, и здесь он убил Юджубу. Юноша — это он сам. Черный мужчина с чашкой яда — Юджуба. Я не хочу этого видеть. Пойдем. Пошли быстро!

В стене появилось отверстие, но, когда они подошли к нему, стена начала дрожать, сдвигаться и рушиться.

— Скорее! — закричала Яркое Крылышко. — Беги! Они проскочили через дыру в хижине и оказались в