Фильм, выбранный Павлом, кончился, и вновь с бедной советской официальностью в комнату с голубого экрана ворвались новости. Теперь главным образом звучали наивные комментарии к произошедшим событиям. Напыщенно и взволнованно официальные политики, чиновники, деятели искусства, просто какие-то чудаки высказывали свои мнения. Все выглядело глупо. Получалось так, что люди эти только и делают, что хвалят президента за его курс, даже не упоминая о том, что он все-таки делает.

- Как правило, человеку не страшно говорить общепризнанные вещи - банальности, - заметил для себя Павел. - Какого черта вы спрятали верблюда под одеяло? Неужели думаете, что никто не догадается, что все это спектакль и все ваши заявления лесть, обман? Ведь я вижу все происходящее насквозь. И еще многие видят. Зачем эта глупая ложь? Подумай, президент: твои поступки - это поступки к тебе и скоро многое переменится вокруг.

Снова разрезая тишину, зазвонил телефон. Калугин протянул руку и ответил:

- Ало?

- Готова статья? - спросил редактор.

- Да, завтра привезу.

- Договорились, пока.

Павел положил трубку. Сразу после возвращения он решил, что заниматься совершено неинтересным делом не будет. Решил и устроился журналистом. Ему самому даже показалось странным, как легко его приняли. Удивляясь себе самому, он с изумлением открыл, что умеет писать и совсем не плохо. Статьи рождались у него легко, одного порыва было достаточно, чтобы выдать стоящий материал. Два года назад он не мог ничего подобного. Что-то серьезно перевернулось в нем самом.

Была зима. Это чувствовалось каждую минуту. По широкой улице, мелькая вспышками разноцветных огней, проносились автомобили. Куда-то спешили люди. Падал и прилипал к земле снег.

Павел поправил лямки рюкзака и посмотрел на большую светящуюся вывеску. На ее желтом фоне красовалась высокая стопа доскообразных предметов лунного ландшафта. Они были зеленого цвета и если присмотреться напоминали нечто похожее на тонкие пшеничные лепешки или блины. Из всей стопы дисков только один - самый нижний был другого цвета. Это было странной формы белое блюдо. Надпись над рисунком гласила: "Ночные блины".

Павел еще раз поправил лямки рюкзака и посмотрел на часы. Он пришел слишком рано и теперь должен был ждать. Он повернулся в другую сторону, вслушиваясь, как хрустит под ногами снег. Куда-то весело прошла группа молодежи.

Он немного прошелся, затем вновь посмотрел на светящуюся вывеску.

- "Ночные блины", - прочел он надпись и взгляд его вновь сам упал на часы. - Еще без пяти, нужно подождать, - подумал он.

Так прошло еще несколько минут. Город вокруг жил своей жизнью, метался человеческими фигурами и вспышками мелькавших огней. Жизнь вокруг не замирала.

Павел снова огляделся, ловя взглядом мерный вертикальный ход снежинок, и погрузился в размышления. На время связь с реальностью оборвалась. Он больше ничего не видел и ничего не замечал. Куда-то шли люди, мчались машины. Ему не было до этого никакого дела.

О чем он думал теперь? Что пытался вспомнить, что понять? Прежний мир предстал перед ним непривычным, но более ясным. Понятной стала логика многих его механизмов. Однако еще больше было пока не известно. Требовалось время. Требовалось заново оценить людей. Нужно было очень многое проанализировать. Сделать все это с позиции наблюдателя было невозможно. Павел понимал: требуется активно, творчески включиться во все самому.

Внезапно новые звуки заставили его очнуться. Он всмотрелся и невдалеке, у светофора заметил две машущие руками фигуры. Они перешли дорогу и приближались к нему. Забытье прошло.

- Павел! - донеслись до него уже разборчивые голоса.

- Привет!

- Привет!

От неожиданно нахлынувшей радости он даже не разглядел их. Они обнялись все втроем. Улыбками озарились лица. Глаза у всех горели какими-то ночными, морозными искрами. Луна улыбнулась им еще одним ночным фонарем.

- Где тебя черти носили, Калугин, а? Поди весь свет повидал? Почему не звонил, почти не писал?

- Миша, Витек!

Павел радостно, оттесняя чувством слова, посмотрел на этих людей. Они были ему дороги. Он не учился с ними в одной школе, не вырос в одном дворе. Нет, их связывало что-то совершенно иное. Что-то совсем не похожее на место или время. Возможно, это были мысли.

Друзья широко улыбались.

- Ладно, пошли, потом расскажешь. Идем!

И снег снова захрустел под ногами, но уже радостно, а не тоскливо. Легкий теплый ветерок шаловливо подымал полы длинных пальто.

Они обогнули здание, обшаренные толстомордой охраной поднялись в кабак. Разделись в гардеробе. Михаил Литвин раздал билеты.

- "Распад души", - прочитал Павел.

- Ты заметил, какие лица у охранников? - полюбопытствовал Литвин. - Они глубоко несчастны: начальство заставило их ходить с рок-н-рольными прическами, как во времена «Биттлз». Представляешь, каково это парням привыкшим думать, что настоящий мачо должен быть накачанным и лысым.

Двери зеркального лифта открылись.

"Ночные блины" были одним из лучших музыкальных клубов города, но Павел, отсутствовавший дома два года, здесь был впервые. Впрочем, он не особенно обращал сейчас внимание на окружающую обстановку. С ним были друзья. К нему возвращалось все то лучшее, что он знал в этой жизни. Здесь было слышно музыку. Они отдали билеты и, пройдя еще одну проверку охраны, прошли за зеркальные черные двери. Ловя последний луч света, Павел еще раз посмотрел на своих друзей.

Михаил Литвин, которого в прежние годы за внешность и повадки называли Индейцем или Красным облаком, теперь больше походил на кельта времен Галльской войны. У него были длинные светло-русые волосы и густая темно-русая борода. За прошедшие годы в его лице что-то изменилось, появилось какое-то непривычное напряжение, но зато глаза стали еще более добрыми и смелыми. Он держался гордо и приветливо. А вот Виктор Датов, который и устроил эту встречу, не изменился за несколько лет нисколько. Его светлые волосы были по-прежнему зачесаны с пробором сбоку, круглые небольшие очки все также обрамляли широкий нос, а рот приветливо и немного забавно улыбался.

Виктор был одет в однобортный костюм и водолазку, на Михаиле был драный серый свитер с затейливым первобытным рисунком. Но какое все это имело значение? У всех их были сильные лица. Они были похожи - Павел привычным взглядом сразу отметил чем: высокий рост, поднятая голова, спокойные властные движения, только у Датова немного извиняющиеся, но все равно смелые. Во всем чувствовалась уверенность, которой два года назад он в них не находил. Но Павел и сам сильно изменился. Нет, его внешность осталась прежней, но манера держаться, говорить, двигаться полностью изменили его. Ушел в прошлое и любимый классический буржуазный стиль. Теперь Калугин больше походил на киберпанка. Но и это не имело сейчас значения.

Проходя мимо внимательно разглядывающих его глаз, Павел подумал, что они стали братьями еще больше. Все то, что произошло с ним в другом мире, казалось, произошло с ними на Земле. И возможно он никуда не исчезал, а жил все время здесь, среди всей этой веселой музыки, в этом городе.

Второй этаж заведения где, собственно говоря, музыкальное место и находилось, встретил их шумным движением, голосами и странной атмосферой отсутствия радости. Экраны светились роликами, но музыкантов еще не было. Все как будто спало в мертвом звуке. Павел знал: здесь все собирались, чтобы развлекаться. Но скука не покидала большей части лиц. Сам не понимая почему, он улыбнулся и подумал:

- Спите, спите. Я здесь не зря, не просто вернулся. Скоро все проснется и станет движением.

Они выбрали пустой столик в глубине зала и, заказав выпивку, погрузились в разговор. Музыка была здесь не так оглушительно слышна, как в другой части зала, но даже тут приходилось говорить громко.

В первые полчаса Павел рассказал о своей учебе, о том как, потратив немало времени и сил, он получил свой второй диплом. Затем Индеец - Литвин поведал о своей работе и впечатлениях. Он много путешествовал, работая то на турфирмы, то на рекламные агентства. Бывал в разных городах и даже несколько раз за рубежом. Пришла очередь Датова.