Влад быстро перевел их через дорогу, подхватил коляску под мышку и, пропуская Ренату впереди себя, поднялся по ступенькам. Окна большие. Очень хорошо. Чудный обзор. Над стойкой — зеркало. Вообще замечательно…

Несколько секунд замешательства: Ромальцев подбирал подходящий столик — чтобы сидеть между Ренатой и окном, но в то же время иметь возможность наблюдать за происходящим на улице через стекло и в зеркало. А из парка уже выехали те самые автомобили. Как, когда и кто выследил их? Вероятно, выследили только что, теперь счет идет не на дни и часы, а на минуты… Их должны убрать. Просто убрать. Знает ли Андрей? Вряд ли. Даже наверняка не знает. Кто донес? Ну, это-то как раз и не секрет. Там нет иных вариантов…

Нужный столик нашелся. Народа немного, но по соседству обедают два лейтенанта из отделения. Один тут же принялся выказывать умиление малышом (верней, его мамой, но это неважно). Рената положила Сашу в коляску, и Ромальцев уселся лишь тогда, когда она заняла отведенное место. Отведенное Владом место.

Важен еще один момент. Николай. Выследили или нет?

— Рената, а где ваш муж? — Влад полистал меню и поглядел на улицу.

Машины были тут как тут. Стояли, припаркованные на другой стороне дороги. А оттуда на витрину смотрели несколько пар глаз, сверлили взглядами, проклиная неожиданную помеху…

— То есть, я хотел спросить, где работает ваш муж?

Она попросила ручку, указав при этом на кармашек в чехле коляски. Ромальцев подал ей ручку и блокнотик. Рената написала ответ. Влад прочел и кивнул, затем аккуратно вырвал страничку и сделал из нее самолетик.

— Как вы назвали его? — он повел своей ладонью над малышом, тот потянулся к нему, но Ромальцев быстро убрал руку. Все в порядке. Все лучшим образом. Будь едина наша сущность, коэразиоре… Спасибо тебе…

Рената написала имя своего сына. Влад непонятно улыбнулся.

— Александр… Достойное имя для будущего защитника такой красивой матери… Или настоящего? — Ромальцев слегка подмигнул, сминая под столом бумажный самолетик.

Парни ждали. Подошла официантка. Рената провела ноготком по строчке «чай». Влад показал два пальца, и официантка удалилась. Рената принялась что-то писать.

«Александр в переводе с греческого — действительно «защитник». Вы тоже интересуетесь значением имен?»

— Нет, — беззаботно ответил Влад и откинулся на спинку стула. — Просто где-то слышал интересный факт, что Александр — это два имени в составе одного, вот и все…

Изящная, как птичье крылышко, бровь Ренаты вздернулась в немом вопросе.

— А вы не знали? Это имя означает «мужественный защитник». «Алекс» и «Андрос»… Вот так-то.

Рената слегка побледнела, но быстро взяла себя в руки, посмотрела на Влада, мягко улыбнулась. Всю жизнь бы петь парусом на ветру, видя лик ее перед собою…

Нужно будет осуществлять тот самый, «резервный» план… А он-то надеялся, что не придется этого делать… Но как теперь оставить их здесь? Счет на минуты… «Андрос»… «Андрос»! Есть!..

…Она смотрела на Влада, и в глазах ее светилось то, чего ей немного не хватало во время прогулки по парку…

…И еще — нельзя, чтобы они с Николаем сейчас об этом узнали. Надо каким-то образом вызнать подробности у Марго: наверняка к ней приходили…

— Ну, че делать будем? — насели на Клима его парни.

Этот гадский типец, по видимому, не собирался оставлять «заказанных» в одиночестве… От злости Клим даже поскреб ногтями в загривке.

— Паскудство… — прошипел он, глядя на мирно беседующих за столиками кафе рыжую и «красавчика».

— Так не стоять же! Этот, походу, ее снять решил…

— Да. Чую: у них там надолго. Ну че, ладно, отчаливаем на сегодня. Куда она денется теперь? Завтра доделаем. Еще второго найти надо…

Ребята с облегчением зашевелились.

В большом зеркале над стойкой отражалась проезжая часть улицы. Влад незаметно перевел дух: машины отъезжали. Он одним глотком допил чай, который цедил вот уже минут двадцать. Дернул рукав рубашки. Так… пятый час. Сделать нужно еще очень много.

Влад потер переносицу и едва удержался от жеста, который мог бы выдать его с головой.

Ренате не хотелось уходить. Он видел это, он чувствовал это. О, Танрэй, если бы ты знала, как не хочется уходить мне…

Внезапно молодая женщина встала, вытащила из кармашка в коляске общую тетрадь — растрепанную, потертую, почти целиком исписанную — и подала ему. Влад поднял голову:

— Что это?

Она перевернула несколько страничек и тонким пальчиком с изящным перламутровым ноготком провела по мелким буковкам.

«Заря, свет которой заливал округлые стены белоснежных зданий Оритана…» — прочел он.

Если бы она ведала, молния какой силы сейчас пронзила всю его сущность! Но лицо отразило лишь недоумение:

— А что это значит?

Рената сникла, обреченно пожала плечами. Затем села и написала: «Я не знаю. Эти слова вертятся во мне, но я не могу продолжить. Мне говорили, что это стихотворение».

— Стихотворение? Чье? Я подумал — ваше…

Она вздохнула и, ничего не добавив к уже написанному, убрала тетрадь на место. Глаза ее погасли.

Все сжалось в груди. Только не видеть ее такой. Протянуть руку — вот она, рядом. Прижать к себе, как прежде, поцеловать, рассказать все…

Во рту — солоноватый привкус крови из прокушенной губы… Молчать! Она еще не помнит. И не вспомнит, если поддаться хотя бы секундной слабости… Она должна продолжить и закончить это стихотворение сама. Только сама…

— Простите, но мне пора, — Влад сглотнул кровь и поднялся. — Я провожу вас, помогу поднять коляску.

Рената хотела было запротестовать, но он отмахнулся. На выходе выбросил в урну порванный в мелкие клочки самолетик, поднял коляску вместе с малышом и быстро спустился по ступенькам.

Больше они не разговаривали. Женщина понуро плелась рядом, даже не пытаясь забрать у него коляску. А Влад торопился, очень торопился.

На пороге своей квартиры она попыталась пригласить его войти, но Ромальцев прикрылся скрещенными руками и показал на часы.

Рената смотрела ему вслед, и Влад задержал съезжающиеся створки лифта:

— Рената. Времена сейчас тревожные. Не подходите к двери, кто бы ни звонил. До свидания.

Первым делом он бросился на поиски Николая. Тот заканчивал свои дела в офисе и уже собирался домой. Влад «довел» его до подъезда. Гроссман поднимался пешком. Хоть это усвоил, славься, Природа! А вот слежки не заметил, не почуял. Плохо, очень плохо. Но что поделать…

Найти Дмитрия было нелегко, однако в итоге они встретились.

— Ну, здравствуй, Влад Андреич. Какими судьбами к нам? — Аксенов поправил свои круглые очочки и воззрился на Ромальцева, потягивая минералочку. — Пить хочешь?

— Нет. Дмитрий, срочно пробей мне, пожалуйста, по своим каналам телефон Серапионова Андрея Константиныча…

— Серапио… о, мля! — Дмитрий подавился водой, облил рубашку. — КОГО???

— Его, его. Это Питер. Лучше — рабочий. Но можно и домашний…

— А ты-то его откуда знаешь???

— Дмитрий, вопрос жизни и смерти, — Влад красноречиво провел ребром ладони по горлу. — Буду по гроб жизни тебе благодарен. Я знаю, у вас это есть…

Аксенов таращился на него недолго. Отряхнув грудь, он выпрямился в кресле.

— Потом расскажешь, — предупредил он и погрозил пальцем.

— Всенепременно. Поможешь?

— Через пару часов скину тебе на пейджер. А лучше — сам брякни мне на трубу…

— Угу. Спасибо.

— Спасибой не отделаешься.

Влад выскочил за дверь, сбежал вниз, сел в машину и помчался к дому Ренаты и Николая. Серапионов будет здесь не раньше, чем через сутки. Еще сутки ему, Ромальцеву, до Бахчисарая, сутки — обратно… Что ж, объяснение с Дмитрием теперь будет как раз кстати. Аксенов — из «кощеевых» ребят, а уж там ворот сам по себе закрутится так, что мама не горюй. Только поверни… Сами выведут Ромальцева на нужных людей, когда узнают хоть часть той самой информации. Что и требовалось доказать…