Онемевшая Рената часто-часто закивала. Саша сунул «глок» в ее руку.

— Идешь точно за мной. Не вздумай стрелять, пока не скажу. Поняла меня?

Снова кивок. Язык отнялся.

Телохранитель потащил ее в коридор — как тогда, в подъезде своего дома в Новосибирске. Девушка споткнулась о руку парня с раскроенным черепом, с тихим воплем рухнула на колени, роняя пистолет. И тут же была подхвачена Сашей, который, будто и не замечая, пронес ее через полкоридора под мышкой.

— Стой! — шепнул он и выглянул на лестницу. — Все, туда нельзя! Идем обратно!

Саша устремился в правое крыло, волоча за собой Ренату.

— А если — и там?..

Ответа не последовало. До того ли?

Подобно кошмарному сну промелькнула картина побоища возле их номера. Саша бежал бесшумно, словно кошка. Рената, подражая, старалась ставить ноги так же упруго, как и он. На этот раз ей удалось собраться гораздо быстрее, чем когда-либо прежде.

— Спрячься там! — он показал ей в простенок холла.

Ниша была загорожена огромным кустом цветущей китайской розы. Рената нырнула под ветку, вжалась в стену и увидела, что Саша, вытащив из кармана какой-то листок, вправил его в ворот рубашки.

Саша?! Нет, это был не он…

Это был пожилой сухопарый мужчина благообразной внешности. «Пастор!» — мелькнуло в голове Ренаты коротенькое и, возможно, неверное определение.

Она зажмурилась и перевела дух.

Тем временем Саша спустился на один пролет. Возле дверей лифта, явно кого-то поджидая, стояли еще два субъекта, неуловимо схожие с теми, оставшимися в номере.

— Sorry! — произнес телохранитель, и ребята уставились на него. — Please! Там есть нехорошо, — подбирая слова, он помогал себе жестами. — Я идти с шестой этаж. Пятый… в коридоре люди. Лежат, кровь. Надо секьюрити, охрана отель… Кровь!

Парни переглянулись. Без лишних слов рванули наверх. Топот стих. Помедлив несколько секунд, Саша взбежал вслед за ними и махнул рукой Ренате:

— За мной, please!

«Пастор» улетучился в то мгновение, когда их ладони соприкоснулись.

Но по лестнице они спустились лишь до второго этажа, потом Саша снова свернул в коридор. Они встали перед запертыми дверьми служебного выхода.

— Услышат! — зашептала Рената, решив, что он хочет выбить замок. — Услышат нас!

Но телохранитель уже проворачивал в замочной скважине шило перочинного ножа. Внутри устройства что-то металлически крякнуло, дверь открылась:

— Спустишься до вестибюля, но пока не увидишь меня — не выходи! Я расчищу! Иди!

Подтолкнув девушку к ступенькам, он все теми же легкими и беззвучными прыжками помчался обратно, на лестницу правого крыла.

Сжимая в руках «глок», Рената засеменила вниз. Она вздрагивала от любого звука и держалась подальше от перил. Бежать одной было еще страшнее, чем сидеть под кустом в нише.

Саша заметил еще одного. Тот стоял возле дверного проема внизу боковой лестницы.

Мгновение — и к парню с очень растерянным видом приблизился пожилой мужчина европейской внешности, в костюме наподобие тех, какие носят «забугорные» священники. Вот что успел различить «браток» из челябинской группировки. Святоша лопотал что-то о стрельбе наверху и необходимости позвать охрану.

«Браток» прошипел себе под нос короткое ругательство и, забыв о святом папаше, ринулся наверх. А зря. Как только его перестало быть видно из вестибюля, священник преобразился. Метнувшись вслед за громилой, Саша врезал ребром ладони ему по шее и слегка придержал обмякшее тело. Главное — избегать шума…

Вот на «рецепшене» еще один — любезничает со смазливой регистраторшей. Этот неопасен: даже не обратил внимания на телохранителя, скользнув по его лицу равнодушным взглядом.

А служебный выход охраняет целая банда — четверо. Нет, они вовсе не стояли с пистолетами наизготовку, будто намереваясь начать захват, ничего подобного. Они выглядели даже расслабленными, по крайней мере, в глазах внутренней охраны гостиницы. И совсем не ожидали нападения Саши откуда-то сбоку…

…Телохранитель с размаху, слева направо, бьет ближайшего рукоятью пистолета. Того отбрасывает к пожарному уголку, из разбитого вдребезги ящика вываливается огнетушитель. Прямо бедолаге на голову. Только это и замечают удивленные внезапностью нападения гостиничные охранники и напарники «братка». Как разлетаются остальные под вопль какой-то женщины «Убивают!» и крики на «рецепшене», в общем переполохе не видит уже никто. Кто-то, опрокинув кадушку с разлапистой пальмой, валится в маленький бассейн с красными рыбами. Кто-то, не успев выстрелить, опрокидывается с простреленной головой. Кто-то (охрана) стреляет, но предупредительным, в потолок.

Телохранитель, вышибив ногой служебную дверь, выгребает оттуда Ренату, мигом закрывает ее собой. Одновременно свободной рукой он успевает дважды спустить курок. Вскрикивают двое наиболее прытких охранника: один — роняя пистолет и сжимая пробитую руку, второй — заваливаясь набок с покалеченным бедром. Остальные бросаются искать укрытие. Самые благоразумные уже давно лежат на полу, закрывая голову руками.

С лестницы левого крыла бегут пропустившие начало драки дежурные «шестерки». Саша и Рената уже у самых дверей. Телохранитель снова обволакивает собой девушку и, стиснув ее руку, посылает за спину три выстрела из ее «глока». Преследователи падают. Кто-то из нашедших укрытие гостиничных секьюрити успевает пальнуть в Сашу, но промахивается. Лишь взвизгивает у его виска неудачливая пуля.

С грохотом выбитых дверей беглецы оказываются на крыльце здания. Телохранитель стреляет в лобовое стекло «Вольво». Неизвестно, как он догадался, что сидящий там, за рулем, тип — тоже из «этих»…

…Рената бежала, давно ни о чем не думая. Она была словно марионетка, и это спасало обоих: малейшее замешательство с ее стороны было бы для них подобно смерти.

Саша выкинул из «Вольво» мертвого водителя, Рената нырнула в открытую дверцу и резво перекатилась на пассажирское кресло. Иномарка сдала назад, развернулась и унеслась прочь от парапета гостиничного входа.

— Куда мы?!

— К «Чероки»…

— Зачем ты закрывал меня? Ты говорил, в меня они стрелять не будут…

— Тебя могли ранить.

— А тебя — убить!

— Это моя работа.

— Саша!

— Всё, выходим!

«Вольво» с громким визгом тормозов остановился возле приютившегося в подворотне «Чероки».

«Какая работа?! — хотела крикнуть Рената. — Твоя смерть будет равносильна моей!»

Она думала об этом неоднократно. Одна Рената не протянет и дня. Ее приволокут в Новосибирск, запытают, удостоверятся, что она ничего не знает, изнасилуют и пристрелят. А труп в ужасном виде вытащат по весне из Оби, опознают, а потом припишут в дополнение к уликам в «глухаре». И никогда никто не доследует это дело. Никогда и никто!

Рената прыгнула в джип.

— Готовься, едем через просеку, — сказал наконец телохранитель и усмехнулся: — Ты, однако, становишься знаменитостью, Рената Александровна...

Рената отдышалась. Он еще способен шутить?..

— Как они находят нас?

— А ты посмотри, у тебя нигде датчик не вшит?

— Какой датчик?

Он внимательно взглянул на нее и вздохнул. «Тоже мне, «черный» юморист…» Такое ощущение, что ему все равно, хоть весь мир сейчас накройся медным тазиком. Лишь бы выполнить свою работу, а там…

— Узнать бы, что им от нас нужно... — сжав голову руками, простонала девушка.

— Вернемся, спросим?! — с воодушевлением спросил телохранитель.

Рената сунула руку в карман его пиджака и достала пачку сигарет. Саша протянул ей зажигалку. Она жадно затянулась, хотя курила редко, ради баловства. Но в этой ситуации…

Да, их со спутником настроения нынче не совпадают. Он шутит, а ей впору удавиться. Как вспомнишь разлетающиеся по вестибюлю мозги «братков»…

Слабая рука с зажатой в пальцах сигаретой тряслась, будто девушка долго тащила огромную тяжесть.

— А тебе идет, — заметил Саша.

— Да? — Рената брезгливо посмотрела на сигарету. — Не знаю… Во всяком случае, ты — первый мужчина, который признал это.