— Паском, мои рабочие нашли в горах парня. Ори. Он очень плох.

— Что с ним? Не спешите, Кронрэй! Я слушаю вас.

— Похоже, его изорвал зверь. Руки — просто в лохмотья, не найти живого места.

— Грудь, живот, лицо?

— Сейчас раздеваем. На вид не понять: вся одежда изодрана в клочья, все в крови.

— Раздевайте. Лучше — разрежьте ткань, — кулаптр повернулся к своему помощнику: — Фартес, немедленно готовь транспорт. Сейчас же вылетаем в Виэлоро.

— Слушаюсь, господин Паском…

— У вас есть кровоостанавливающее, Кронрэй?

— Мы взяли с собой в горы коробку медикаментов, но кровоостанавливающего нет. И наш кулаптр остался на базе. Но у парня в сумке есть какие-то склянки, шприцы… Как бы он сам не кулаптр… — судя по темпу речи говорящего и позвякиванию, которое доносилось из микрофона, Кронрэй перебирал содержимое сумки раненого ори. — «Алэнеио» — это оно, кулаптр? Кровоостанавливающее?

— Да. Колите быстрее!

— Господин Паском, орэмашина готова! — в кулапторий вбежал помощник Фартес. — Реанимация?

— Да. Кронрэй, мы будем через полчаса. Держите его всеми силами! Координаты дадите нашему орэмастеру, сейчас соединю.

Паском легко, словно юноша, снялся с места и помчался следом за Фартесом.

Фирэ казалось, что он заблудился и никак не может выйти из душной черной пещеры. Еще было очень больно, так больно, как никогда в жизни. А где-то вдалеке слышалось отрывистое «Миу! Миу!» и несколько человеческих голосов.

Он ощутил свое тело, и боль усилилась. Скрипя зубами, он разомкнул веки. Над ним склонялся пожилой мужчина-ори с непроницаемо-черными раскосыми глазами. Фирэ понял, что лишь благодаря вливанию силы этого человека он жив сейчас и летит в орэмашине, уложенный на носилки, замотанный в повязки.

— Потерпи, Фирэ, скоро станет легче, — сказал пожилой кулаптр.

Юноше даже не пришло в голову удивиться, откуда незнакомец знает его имя. Это уже по прилете Фирэ поймет, что спасший его кулаптр — знаменитый Паском, пять лет назад покинувший Оритан в числе первых переселенцев. Паском знал едва ли не всех своих соотечественников, а если и не знал, то легко прочитывал их «куарт» во взгляде. Но пока боль терзала тело молодого человека, ему было не до вопросов и догадок. Он силился не кричать.

— Ничего, кулаптр Фирэ, нам с тобой еще предстоит поработать бок о бок! — с доброй усмешкой посулил Паском и промокнул губы раненого смоченным водой кусочком хлопка. — Мужайся.

— Миу! Миу! — слышалось где-то в стороне, заглушаемое рокотом двигателей.

Кулаптр отошел в сторону, наклонился, потом снова предстал перед Фирэ, но уже с рыжим котенком на руках:

— Кронрэй навязал. «Забирайте, — говорит. — Все равно без матери погибнут. Попробуем приручить, базе нужны охранники»… Сейчас высадим твоего спасителя и этих крикунов, а потом — в Кула-Ори. Ты ведь туда держал путь, Фирэ?

Юноша почти не слушал кулаптра. Паском хотел отвлечь его, но уж слишком велика была боль…

Фирэ открыл глаза. Тупо ноющие раны уже не доставляли таких страданий, сон помог восстановиться. Наверное, он уже в Кула-Ори, как обещал древний Паском. Не думал юноша, что попадет сюда таким вот образом…

— Ну что, живой? — послышался высокий музыкальный голос неизвестного.

Фирэ показалось, что спросивший усмехается. Он собрался с силами и повернул голову в направлении звука.

У противоположной стены комнаты кулаптория в такой же, как у Фирэ, кровати лежал мужчина лет сорока. Его забинтованная нога фиксировалась в выправляющем зажиме. Да, подумалось Фирэ, похоже, перелом и, по всей видимости, нешуточный…

Лица больного почти не было видно: будто нарочно, он закрыл его взлохмаченными густыми волосами. Северянин. Невольная неприязнь шевельнулась внутри недавно воевавшего с аринорцами юноши. Но пора избавляться от предрассудков. Здесь-то какая разница, кто ты?

— Паском сказал, ты Фирэ?

Молодой человек напрягся и вгляделся в него:

— Ал?!

— Оу! Ха-ха-ха! Нет! Тессетен.

Фирэ был изумлен. Как он мог ошибиться?! Не мог… Это Ал!

— Вид у тебя, парень, еще тот…

У Фирэ не пропадало чувство, словно он что-то утратил. Это было и прежде, после гибели Саэти, о которой он все это время старался не вспоминать, но теперь ощущение стало объемным, еще более тягостным, злым. Так, будто ему ампутировали часть тела или, скорее, что-то внутри — сердце, легкое… Только сейчас он понял, отчего ему так трудно было дышать эти годы. Прежде бытовало выражение: «Не хватает духа». Нынче оно устарело и изменило свое значение. Но только оно — то, старое, полузабытое — точно передавало смысл раскола, недавно произошедшего в «куарт» Фирэ. Не хватало духа…

Вновь накатила дурнота, и раненый вновь забылся сном.

Следующее пробуждение было куда лучше предыдущего. Он услышал звонкий женский голос. Жизнерадостный, смеющийся, мелодичный, как перезвон серебряных треугольников в оркестре.

— Ничего, что я вас разбудила? — виновато похлопав себя по губам, спросила красивая златовласая девушка.

Тоже северянка, но неприязни к ней Фирэ не почувствовал. Или он уже справился со своими предубеждениями, или «виной» тому было потрясающее обаяние красавицы. Наверное, жены Тессетена, которого он почему-то принял за Ала (и, кстати, до сих пор не мог расстаться с этой своей уверенностью).

— А вот и Ал, Фирэ! — воскликнул Тессетен, нарочито-манерно взмахнув рукой в сторону сидящего подле его кровати большеглазого южанина. — А это — его супруга, Танрэй! Можете знакомиться.

И действительно: ори оказался Алом. Танрэй внимательно вглядывалась в лицо Фирэ и, похоже, пыталась о чем-то вспомнить, но никак не могла. Юноша ощутил в ней кое-что необычное, потянулся, разглядел. Жена Ала сейчас, оказывается, в священном состоянии. Но, увы, носит она мальчика, а не девочку…

Тессетен, кажется, что-то заметил и пристально посмотрел на Фирэ из-под своих косм. Правда, ничего не сказал.

Ал произвел на юношу двойственное впечатление. С одной стороны, он помнил прежнего Ала, почитал и любил его. И это наслоилось на нынешнее воплощение древнего «куарт» Горящего. С другой же стороны, этот человек показался ему менее похожим на Учителя, чем Сетен. Было в нем что-то, вызвавшее в Фирэ антипатию. И снова Тессетен кольнул его проницательным взглядом серо-голубых глаз.

— Ну все, будет, будет! Насмотрелись! — поторопил своих посетителей экономист. — Что, работы нет? Сейчас найдем! Живо!

Ему явно не терпелось спровадить супружескую чету, дабы остаться наедине с Фирэ.

Танрэй засмеялась. Наклонившись к Сетену, она подставила свою бархатистую щеку для поцелуя. Ал приобнял друга, поднялся и, кивком попрощавшись со вторым обитателем комнаты, увел жену.

— Сдается мне, Фирэ, нам с тобой нужно очень многое сказать друг другу по поводу нашего Оритана… — послышался голос Тессетена, когда все стихло.

И Фирэ утвердительно кивнул.

Танрэй была в смятении. Этот мальчик, Фирэ, юноша с глазами старца, явно прошедший за свою короткую жизнь уже очень много, сильно напоминал ей кого-то, чьи черты она никак не могла воскресить в своем воображении. Его появление лишило молодую женщину покоя.

И лишь через день она поняла, на кого довольно сильно был похож приехавший Фирэ. Отнюдь не на гвардейца Дрэяна: со старшим братом его роднила всего лишь одна особенность — оба нет-нет да взглянут поверх твоей головы. Неуютная привычка, но именно так некоторые люди воспринимают в целом сущность собеседника, и ничего с этим не поделаешь. Сходство же Фирэ с тем, о ком подумала женщина, было иного рода…

— Ишвар, я скоро приду. Займись покуда новенькими, хорошо? — выглядывая в широкое двустворчатое окно своей спальни, попросила Танрэй.