— В детсаду ваш сынулька будет строить и равнять всех, — напророчествовала Марго, не замечая ни капли смущения у Гроссмана-младшего. В чужой обстановке мальчишка держался как у себя дома.

Рената улыбнулась и прижалась к обнявшему ее мужу. Тем временем Саня протянул машинку удивленному Леве и взамен отобрал у него пластмассового Бэтмена. Взрослые засмеялись. Напряжение Маргариты улетучилось: она поняла, что опасность, которая прежде караулила эту несчастную семью, миновала.

— Боже, Ренка! Как я по тебе соскучилась! И по тебе, Гроссман, тоже! Дайте я вас обниму! Вы оба так похорошели, а от вашего сына и подавно глаз не отвесть! Но вот подарков у меня для вас нет, уж простите дуру. Не знала, что объявитесь к празднику…

— Да все хорошо, Маргош! Не бузи! — подхватил ее тональность Николай. — Мы с тобой Новый год встретить хотели, и это — лучший подарок. Пустишь? А то ведь одичали совсем.

— Вас — да не пустишь… Где живете-то теперь? Адрес уже можете дать?

— И адрес, и телефон дадим… И работу теперь снова придется искать… Понимаю, дурдом, а не жизнь. А шо делать?

— Эхе-хе! Ренка, а ты напрасно так нарядилась: сейчас мы с тобой будем строгать салаты, так что придется переодеться в тот самый халатик. Правда, теперь тебя в него можно будет завернуть дважды, совсем высохла, как вобла. Ладно, молчу. Это я от зависти, не слушай! — Маргарита нырнула в шкаф и подала Ренате халат.

Подруга действительно выглядела очень хорошо. Рита даже сказала бы: потрясающе. Стройная, в бархатном вечернем платье. Незатейливая прическа ей к лицу. Ренка и в Новосибирске любила укладывать свои золотые волосы в греческом стиле… Да уж, Эсмеральда… Марго усмехнулась, вспоминая метавшегося ради Ренаты Андрея. Кто бы только ради нее, Маргариты, так метался… И как тут не завидовать, скажите?

— Так и не начала говорить? — шепнула она Гроссману по дороге в кухню.

— Как видишь…

— Молчать целый год! Я бы не вынесла…

Неторопливо щелкая ножиком по разделочной доске, Рената с улыбкой слушала рассказы подруги.

— У тебя много будет гостей ночью? — спросил Николай, возникая в дверях с сыном на руках.

Саша тер глаза и немного куксился. Рената ополоснула руки, а затем, поманив его к себе, ушла кормить и баюкать.

— Да почти никого не будет. Одна парочка да две бабенки-разведенки вроде меня. Может быть, Владик Ромальцев забежит. Не обещал, так и сказал: «Может быть»…

— Кто таков, зачем не знаю? — Николай утащил ломтик колбасы с сервировочной тарелки.

— Колька, блин! Я старалась, пластала! Вот же есть нормальные обрезки!

— Обрезками мужика кормить… Э-эх! Совсем не дорожите вы нами! Женщины! Марго… — он поплотнее прикрыл дверь и понизил голос. — Я хочу спросить… Кроме этого… ну… сама понимаешь… о нас никто не спрашивал?

Еще один… Рита завела глаза к потолку. Но ведь все, все закончилось! Зачем ковырять старое? Или Гроссман — тайный мазохист?

— Я тут просто подумал на досуге… а досуга у меня мно-о-ого было: думай — не хочу… Так вот, этого… Андрея… кто-то оповестил, что на нас вышли. Я понял, что имя осведомителя ему неизвестно. Скорее всего, было так: кто-то позвонил ему и сообщил информацию, не представившись. Серапионов поехал сюда, к нам. Как-то договорился со своими, увел нас в безопасное место, приставил Людку… Кстати, хорошая женщина, простая. Каким боком к нему относится — непонятно… Он периодически звонил все это время, узнавал, как у нас дела. Сказал, что Людмиле доверять можно, даже Шурика. Я был поначалу против, но ладонька послушалась его совета, стала отпускать их на прогулку. И Людка молодец, ничего плохого о ней не скажу… Одинокая только какая-то, мне кажется… Так вот, меня все беспокоит: кто оповестил Андрея?

— Мне он ничего не говорил. Взял мою машину, переплатил за нее чуть ли не втридорога — и больше я его не видела и не слышала… Ни его, ни машины… Сказал подать в угон, я подала, но, естественно, глухо…

— О, так вот я и спрашиваю: кто-нибудь еще интересовался нами после нашего «исчезновения»?

Марго попыталась припомнить. Да, пожалуй, что никто и не интересовался. Разве что Ромальцев заходил однажды по делу, снова распечатывал какие-то документы и между делом, во время разговора, обмолвился, что встретил еще летом, в парке, Ренату с ребенком. Памятуя о наставлениях Андрея, Рита сразу же замяла разговор о подруге (которая в свое время вызвала у Влада заметный интерес), и Ромальцев не настаивал, ничего не пытался вызнать. Сказал только, что принял поначалу ее сына Сашеньку за девочку — и все. Никаких особенных эмоций. Так что Владислав — не в счет. И вообще он — свой человек, Марго его знает много лет…

— Да нет, Коль, все в порядке. Никто о вас не спрашивал. По крайней мере, у меня…

— Ладно, замяли тему… Ты уж извини, что мы снова тебе на голову свалились…

— Колька, я тебя сейчас стукну чем-нибудь тяжелым! — почти всерьез рассердилась Рита. — Чем говорить глупости, лучше иди укладывать сына, а мне пришли помощницу. Можешь уложить заодно и Левку. Сомневаюсь, что получится, но чем черт не шутит… Все, уходи с глаз моих долой!

Первые гости — та самая пара — явились, едва начало темнеть. Гроссман сразу же дал им определение: «Шерочка с Машерочкой». Они просто не отходили друг от друга ни на шаг, хотя, по словам Риты, были женаты уже около двух лет. Зато подруги Марго насели на красавца Гроссмана, делая перед Ренатой вид, что просто шутят. Но глазки их разгорелись не на шутку. Николай косился на жену, однако та почти не обращала на происходящее внимания. То ли было раньше, еще в «прошлой» жизни! Уже закатила бы не одну сцену с убеганием из дома… И в то же время его это задело: хоть бы поревновала для приличия.

Марго, так же — в шутку, одергивала подружек, наблюдая за поведением Гроссманов. Да, дело нечисто… У нее и прежде были подозрения, что Сашка — вовсе не Колькин сын, а теперь они только укрепились. На того красавчика он тоже не слишком-то похож, но что по младенцу определишь? В любом случае, от Николая мальчишка не унаследовал ничего. Чаще всего порода темноволосых и темноглазых «перетягивает»: у Левки, вон, черты лица отцовские, а цвет глаз и волос — Ритин… Сашулька же светленький, но не рыжий; сероглазый, личико милое, носик точеный — действительно как хорошенькая девочка. Красавцем вырастет, все девицы по нему чахнуть станут… И, похоже, Ник прекрасно знает о том, кто настоящий отец этого малыша. Странные они оба, Гроссманы, до невозможности странные. Но это их дело, Рите-то что?

— «Начни новую жизнь с новым автомобилем!» — бодро посоветовали в рекламе незадолго до выступления президента.

И во время боя курантов, во время взаимных поздравлений, муж той «Машерочки» предложил тост за новую жизнь. Марго тут же вспомнила и о своем новом автомобиле, все закончилось шумом, смехом и звоном бокалов. Левка долго упорствовал и таращил глаза, грозясь не спать всю ночь и дождаться появления Деда Мороза, а спустя несколько минут натанцевавшиеся взрослые обнаружили его спящим на руках у Ренаты. Он обнимал свою любимую «тетю Рену» за шею и, опустив голову ей на плечо, сопел курносым носиком.

Марго хотела забрать его и унести, но Рената приложила палец к губам и слегка махнула рукой. Закрылась Левой, поняла Рита. Подруге просто не хотелось веселиться вместе со всеми, вот она и нашла предлог, чтобы не вставать из-за стола. Рената с беззлобной иронией поглядывала на обхаживающих Николая Ритиных подружек, на сладкую парочку, на саму хозяйку квартиры и поглаживала по щеке спящего Леву. Ну что ж, после всего, что она пережила, ее можно понять…

Потом явились Дед Мороз со Снегурочкой… Оба они едва держались на ногах. Рита и Рената не позволили тормошить Леву. Спровадив запоздалых визитеров, обозленная Марго даже схватилась за сигарету и убежала в кухню, хотя, как и Рената, курила очень редко.

— Черт! — шипела она Гроссману, который пришел успокоить ее. — Они должны были прийти до двенадцати! Сволочи! Нет, ты заметил, в каком они виде?! Все настроение мне испортили! Что у нас за страна?!