— Он явился ко мне в сопровождении майора Красова, — продолжал Овчинников, угадывая ход мыслей начальника и понимая, как будет удивлен Яровой в итоге. Мягко говоря — удивлен. — Диапазон сведений, которыми он располагает, огромен. Разумеется, он поделился лишь несколькими фактами, которые мои помощники и лично я проверили. Это касается предотвращения покушения на Голушко в октябре 93-го… Во-первых. Во-вторых, та история с пресс-секретарем при штурме Белого Дома, в том же 93-м… Все совпало, до мелочей, а он называл фамилии и звания. Ромальцев абсолютно компетентен, и у меня нет оснований сомневаться в его осведомленности по поводу Сержень-Юртовской операции. Более того, он указал источник, раскрывать который с целью предания огласке на данный момент было бы неразумно. Это господин Саблинов Станислав Антонович. Таким образом, принимая во внимание, что в этом деле замешана организация, соучредителем которой является Саблинов, можно быть уверенными, что дело обстоит именно так, как утверждает Владислав Ромальцев. Они наверняка связаны с Ближним Востоком. Есть один способ проверить это: 9 сентября командировать группу «федералов» в Чечню, в Беной, и сорвать поставку, захватив ответственных за нее лиц. Впоследствии показания арестованных выведут и на организаторов акции. У меня все, товарищ генерал-лейтенант. Вот документы, содержащие в себе материалы по факту проверки сведений, предоставленных Ромальцевым относительно…

— Понятно, — едва взглянув на распечатки, Яровой отодвинул от себя извлеченные из папки листочки. — Я так понимаю, что Ромальцева «подстраховали» Красовым… Гм… ну что ж, недурственный ход. Понимаю, что вы ждете моей санкции. А как вы, Николай Федорович, сами для себя ответили на вопрос: зачем понадобилось Саблинову «подставляться» и людей своих сдавать образом столь хитрым? М? Просто так, не по служебной необходимости, ответьте…

На этот вопрос Овчинников ответил себе уже давно, и потому даже не задумался:

— Владимир Иванович, здесь все более чем логично: борьба за власть. Соучредителей трое: Саблинов, Серапионов, Рушинский…

— Серапионов… Серапионов… Не Константин ли Геннадьевич Серапионов, что ушел из органов, когда Горбачев подписал указ о Временном положении?

— Да, тот самый, Владимир Иванович.

— Угу… — коротко и тихо промычал Яровой.

Помнил он этого мерзавца, помнил. Довелось им вместе послужить. Хоть и далеко они сидели друг от друга, но шила в мешке не утаишь. Внутри одного отделения такой организации людям равным известно друг о друге многое. А потому полковник Яровой знал все или почти все о полковнике Серапионове. И, соответственно, Серапионов все знал о Яровом. Конфликтов между ними не было, они редко сталкивались по работе, однако Владимир Иванович, стараясь придерживаться нейтралитета в отношениях со всеми коллегами, Константину Геннадьевичу протягивал руку скрепя сердце. Затем их пути разошлись. Серапионов уехал из Ленинграда в Москву, затем, кажется, в глубинку, в Сибирь, и больше о нем Владимир Иванович не слышал. Видимо, Константин Геннадьевич решил следовать принципу «Лучше быть цезарем в деревне, чем солдатом — в Риме». Яровой же получил новое звание и был переведен на должность руководителя Управления ФСК по Южному округу. В этой должности он служит и поныне. Да, как простой солдат Рима…

Тем временем, покуда воспоминания о бывшем коллеге мелькали в мыслях генерал-лейтенанта, майор Овчинников продолжал:

— По моим умозаключениям, Саблинов решил попросту «подсидеть» компаньонов и встать во главе их организации единолично. Выдав такие сведения, он одновременно «обелил» себя перед властью. Не знаю всех нюансов его игры, но предполагаю, что политику он ведет запутанную и опасную. В любом случае, часть информации, которая наведет нас на факты и, вероятно, поможет докопаться до истинных целей господина Саблинова, мы сможем получить в результате успешного исхода бенойской операции. Разумеется, если таковая будет иметь место… — и майор выжидательно поглядел на Ярового.

— Это не может быть разовой акцией, — сделал свой ход генерал-лейтенант. — Мы должны будем устроить массированную атаку — и лишь в этом случае появится возможность раз и навсегда перерезать эту артерию. Ваша информация, Николай Федорович, в высшей степени полезна и достойна благодарности. Оставьте необходимые документы, я поразмыслю на досуге… Можете быть свободны.

Майор поднялся, подвинул папку со всеми документами на стол Ярового и, щелкнув каблуками, покинул кабинет.

Владимир Иванович задумался. На его веку Управлению, под какой бы аббревиатурой оно ни вершило свои дела в бывшем Союзе и нынешней Российской Федерации, еще не приходилось сталкиваться с подобными эксцессами. Хотя, быть может, Яровой был мало осведомлен: тайн хватало и в их организации. В том же ФСБ частенько посмеивались над ними, «фискалами». Мол, вы — религиозные фанатики, но ваша религия — Государство. Да, Яровой верил в свое государство, верил в органы, хотя и знал, что даже сюда проникла коррупция. Однако сам он считал себя честным служителем, абсолютно четко выточенным и ладно пригнанным винтиком в сложнейшем механизме исполинской машины. В этой машине не было богов. В ней были только шестеренки, винтики, гайки, поршни, валы и прочая «начинка», обеспечивающая бесперебойную работу огромного организма. Этот организм, как и любой другой, хотел жить, а потому нещадно эксплуатировал свои составляющие. Когда одно составляющее выходило из строя, оно легко и просто заменялось другим. Исключений не было. Гениев не было. Простое образовывало сложное. Причина и следствие. Закон вселенной, перенесенный человеком с неба на землю и ныне довлеющий над своим создателем. По терминологии ученых питерской группы «Пастырь», в советские времена занимавшейся разработкой психотронного оружия, — некий «эгрегор». И этот «эгрегор» неустанно следил за тем, чтобы его жизнедеятельности ничто не угрожало. Устранял неполадки. Влиял на готовых выйти из-под контроля. Выплевывал «сломавшихся» и «неформатных». Когда кому-то удавалось уцелеть после такого «плевка», этот «кто-то» становился изгоем с обрезанной пуповиной. Машина больше не заботилась о нем, не кормила его, но и он не кормил эту машину. Однако мало было «винтиков», способных жить без ее опеки. Обычно изгои либо опускались, либо эмигрировали, либо гибли. Здесь не было ошибок. Все точно, все по расчету. В одиночку ты — никто и ничто. Тот же исполин, который опекал тебя, когда ты был его составляющим, просто сомнет взбунтовавшуюся «деталь», а затем все пойдет своим чередом. Колосс даже не споткнется. И рождение колосса произошло, когда первый прачеловек взял в руки свою первую дубинку и стал во главе первого стада пралюдей. С тех пор их потомки лишь подпитывали и наращивали мощь этого исполина, а в принципе не менялось уже ничего. Отцом этой машины был Разум — единственное, что отличало homo sapiens от всех остальных видов животных.

Яровой прочел документы, оставленные Овчинниковым. Похоже, Владислав Ромальцев не темнил: сведения подтверждались неопровержимыми фактами, о которых доселе не знал и сам Владимир Иванович. Также не исключено, что умозаключения майора о борьбе за власть между Саблиновым и его партнерами были недалеки от истины. Судя по досье, собранному из множества источников, этот Саблинов был завистливым, желчным, довольно злобным субъектом. Как личная жизнь, так и карьера его не сложились, и теперь, к шестидесяти годам, он вполне мог предпринять отчаянную попытку наверстать упущенное. Н-да… Задача…

В первую очередь, конечно — поставить на ноги заслуживающих доверия коллег-сибиряков, чтобы последили за этим ученым-неудачником. С Серапионовым такой номер не пройдет: бывший «гэбэшник» почует слежку за версту и, по меньшей мере, насторожится. Этого пока не нужно. А вот Рушинского «простучать» тоже стоит.

Теперь что касается самой операции. Рапортовать выше, в Москву? Яровой мог сделать и так. И в то же время он имел полномочия действовать по своему усмотрению «на месте». Кто, как не он, лучше всего разбирается в тонкостях ситуации, создавшейся на юго-западе страны? Рапортовать — это подвергать риску благоприятный исход планируемой операции. За себя генерал-лейтенант ручаться мог, но кто поручится за честность вышестоящих? Овчинников явно знал, к кому обращается, когда шел на доклад к Яровому. Когда майор Красов привел Владислава Ромальцева к Овчинникову, он тоже знал, что делает. Все было просчитано. Но кем? Саблиновым? Как-то не вяжется. Такая интрига скорее в духе Константина Серапионова, который знает подноготную служб безопасности и контрразведки, чем несостоявшегося «светила науки» слабака Саблинова…