— Народ у нас до того любопытный, что на всякий замок со временем подберет отмычку. Вон американцы не успели изобрести самолет-призрак, который не фиксируется радарами, как его уже с успехом фиксируют ультразвуком или чем-то там другим… Дошлый у нас народ. А впрочем, делай что хочешь, — махнул я рукой. — Просто как бы потом локти кусать не пришлось.

«Мемуарная» Мишкина идея все-таки пустила во мне корни. Долго думал, с чего начать. И как начать. Потом решил: буду писать все по порядку, как было, а там — что получится, то и получится. Однако пришлось вскоре попросить Галку (никак не хочу называть ее Мрай, потому что в нашем языке нет даже таких звуков, таких букв, чтобы точно передавали нюансы произношения ее имени, я не говорю уже об остальных рыжих…), чтобы она хотя бы вкратце описала вынужденное бегство с Олла и жизнь на Атлантиде (все-таки был этот остров!). По-моему, Галка согласилась только для того, чтобы задобрить меня. Ну, и на том спасибо.

В одно из посещений Мишка пришел с круглыми глазами.

— Юрка, ты знаешь, получается, что петли времени через какое-то количество циклов самоликвидируются.

— Как это?

— На, сам посмотри. — И Мишка сунул в мой компьютер дискету. По дисплею поползли строки его вычислений. Картина получалась совсем безрадостная: повторив энное количество циклов, петля схлопывалась, отбрасывая участников на позиции «до того», вернее, не отбрасывала, а уничтожала. По Мишкиным расчетам — а мы могли только догадываться о количестве циклов — выходило, что схлопывание могло произойти в любую секунду, а петля как таковая выглядела не петлей (приклеили фантасты по недомыслию это название), а скорее кольцом. Замкнутым само на себя и подпитываемым реальностью, на которой оно образовалось. По Мишкиным расчетам выходило два варианта схлопывания петли: тихий и взрывной. Тихий — это когда события в петле самопроизвольно затухали, подобно сигналу в колебательном контуре, а взрывной — когда события накачивались в кольце до плотности выше критической, и кольцо от внутреннего Напряжения теряло вдруг связь с нагнетающей реальностью, разрывалось в месте сопряжения с ней и, подобно детской игрушке «покажи язык», вдруг выпрямлялось в продолжение линии реальности. Мишка проделал все вычисления безукоризненно, правда, поставив во главу угла закон причинности.

Я тоже некоторое время находился под гипнозом этого постулата, пока буквально на пальцах не обмыслил ситуацию.

— Мишка, — спросил я его, — ты помнишь случай с пятикилограммовым образцом?

— Ну и что?

— Если бы я вдруг захотел его уничтожить, как только он выпал в спальне, я мог бы это сделать?

— Ну, мог бы…

— А мог бы я, ведь образец уже был в наших руках, отговорить тебя делать еще один? Что было бы?

— Не мог, — твердо сказал Мишка. — Откуда бы он тогда взялся?

— А тебе не все равно откуда? Он ведь был у нас в руках.

— Что-то я тебя не пойму, Юрка…

— А вот здесь как раз причиной явилось бы следствие. Образец уже, был, и от этого факта трудно отказаться.

— Но ведь, если бы я его не сделал… Постой-постой… И что ты предлагаешь?

— Пока ничего. Дай мне время описать это математикой. Скажем, завтра приходи или свяжись со мной по компьютерной связи. Так пойдет?

— Хорошо.

Прошло еще две недели, и меня выписали из клиники. Рыжие боги подарили мне индивидуальное кресло-коляску с электроприводом от аккумулятора, самоходную то есть. И я, естественно, активно включился в работу.

Проект «Путаны» был уже готов примерно наполовину. За основу был принят трехсотсильный грузовик американского производства, однако раму его и вообще все остальные детали предполагалось выполнять у нас в России из титановых сплавов, применяемых в самолетостроении. Двигатель и коробку передач также предполагалось выполнить из титана и его сплавов. Дорогой получался механизм, зато общий вес при этом снижался почти вдвое. Однако последующие дополнения, особенно транспортные электромагниты, половина которых при старте срезалась закрывающимся «окном» и потому «Путана» должна была комплектоваться запасными для обратного старта, сводили почти на нет эти ухищрения с экономией общей массы.

Вместо изящной конструкции, описанной Гербертом Уэллсом, выходил неуклюжий монстр. Утешало только сознание того, что первые самолеты, автомобили и паровозы тоже выглядели неказистыми.

Озерса прямо передергивало от внешнего вида «Путаны», но и от конструкции «Султана» он тоже не был в восторге.

— Поскольку у нас на Земле вы за пятнадцать тысяч лет не смогли обнаружить алмазила, — успокаивал я его, — приходится, естественно, чем-то жертвовать. Главное — не форма, а содержание. К тому же, как я понял, ваша установка могла покорять только пространство, но не время. Думаю, что позже вы усовершенствуете этот аппарат…

— Только это меня и успокаивает, — ответил Озерс.

Наконец строительство было завершено, и наступил этап испытаний. Мы с Мишкой высказывались за то, чтобы сразу податься в Атлантиду, боги так рисковать не желали. Мы, впрочем, не очень-то и прислушивались к рыжим оппонентам. Поддержала нас одна Галка. В путь мы решили отправиться втроем. Меня в кабину погрузили вместе с креслом, для чего потребовалось выкинуть одно из сидений. Пилотировал Мишка. Надо ли говорить, что в компьютер теперь просто вводились координаты нужной точки на земном шаре и «окно» именно в этой точке и открывалось.

В общем, Мишка привел в рабочее состояние бортовую энергостанцию и создал «окно» в заданных координатах. «Окно» показало нам морские волны, вернее, океанские. Теперь наступило время темпорального поиска. Хотя мне все время хотелось вмешаться или подсказать Мишке что-либо, я старался, порой изо всех сил, держать язык за зубами: сегодня его день и портить Мишке настроение я не хотел. Он и сам все прекрасно знал.

— Миша, — нарушила молчание Галка, — на «окно» не повлияет падение астероида?

— Не должно, — кратко ответил Мишка.

— Знаешь, — сказал я, обращаясь к Мишке, — я уже, видимо, дописался, мне все время хочется говорить возвышенными словами. Вот ты, например, сейчас ответил: «Не должно», а я ловлю себя на мысли, что хочу добавить: «…ответил отважный первопроходец».

Все трое мы дружно засмеялись. Наконец «окно» едва не погрузилось в океанские волны: видимо, уровень воды резко повысился.

— Сейчас… — сказала Галка.

Затем за «окном» стало твориться черт-те что: небо потемнело, неизвестно откуда взявшийся пар стал клубами втягиваться в океанские пучины, затем, словно неохотно, из воды полезли странные горообразования, втягивающие в себя потоки лавы. Внезапно небо посветлело, а горы исторгли из себя раскаленный и, судя по всему, очень большой, ярко светящийся кусок породы, унесшийся за пределы видимости «окна» с огромной скоростью.

— Астероид, — прокомментировала вполголоса Галка.

И буквально в следующее мгновение мы увидели в «окне» сушу, покрытую зеленой растительностью.

— Стоп! — скомандовала Галка. — Теперь, Миша, отсчитай от этого мгновения 14 месяцев, и мы прибудем в самый раз.

Мишка колдовал у бортового компьютера. Вскоре он остановил мелькание за «окном», и мы стали нащупывать расположение столицы Атлантиды с храмом богов Олл-Лимпом. Время от времени Галка давала советы Мишке, он подкручивал верньеры точного наведения, пока «окно» вдруг не показало утопающий в зелени, среди которой виднелось множество построек, город на берегу океана. Я был разочарован: городок занимал место, пожалуй, поменьше раза в два, чем курорт Геленджик. Правда, бухта была забита разными суденышками, более похожими на простые лодки, чем на океанские лайнеры. Сам городок прорезали улочки, стекающиеся от бухты к строению, чем-то напоминающему ставропольскую краевую библиотеку — наверное, колоннами.

— Что это за строение? — спросил я.

— Олл-Лимп… — ответила Галка.

В ее глазах стояли слезы. Я заткнулся.

— Именно это и есть легендарная Атлантида? — спросил Мишка. — Я ожидал большего…