— Вот ты, Мрай, этим и займись. Завтра же соберем мини-трактор, распашем огород, нет — поле, и засеем его.

— Прежде чем заняться растениеводством, нам необходимо договориться с аборигенами, — снова сказал Сетроум. — Нам следует выработать концепцию взаимовыгодных отношений. Иначе риск оказаться съеденными остается.

— Может быть, нам чем-то стоит их заинтересовать? — пробормотал молчаливый Аргус. — Что мы можем им предложить?

— Если исходить из равнонаправленности интересов у людей независимо от их местоположения в галактике, — начал Марс, — аборигенов, несомненно, воодушевит идея об их исключительности, об их превосходстве над жителями… м-м… соседних хотя бы островов.

— Вы это к чему, Марс? — спросил Вулканс.

— Я обучу местных приемам борьбы, мы вооружим их мечами, объявим войну всему остальному миру, навезем на остров рабов, при помощи которых выстроим здесь некоторое подобие города. Тем самым мы укрепим свои позиции на острове, улучшим жилищные условия, и бытовые, кстати, — тоже.

— Вы что, предлагаете распространить на острове рабство? — пришел в ужас Озерс.

— Не вижу, каким еще иным путем можно искоренить здесь каннибализм, а заодно сдвинуть местную цивилизацию с мертвой точки. Вы можете предложить что-то лучшее?

— Я? — спросил Озерс и замолчал.

— Да, господа. Сделав местное население рабовладельцами, мы двинем прогресс вперед. Правда, сначала нам самим придется как следует поработать. Во-первых, обучить аборигенов быть рабовладельцами, во-вторых, позаботиться о пище для рабов хотя бы на первое время, в-третьих, создать флот, на котором можно будет осуществлять агрессии против населения материков, ибо ближе рабов набирать небезопасно и невыгодно. Но, главное, сначала необходимо подготовить местных жителей, привить им, внушить представление об их исключительности и вооружить. Для начала нам надо изготовить хотя бы сотню мечей и сотню-другую луков. Да, рабы тоже должны чем-то работать! Остров гористый, здесь должны быть полезные ископаемые. Вулканс, вы знаете, как плавить сталь?

— Теоретически. Но сначала надо отыскать месторождения. И потом, кто вам сказал, Марс, что здесь есть железная руда?

— Ну вот что. По крайней мере мы теперь знаем круг вопросов, которые надо разрешить. Мрай, ты микробиолог, то есть ближе всех остальных к сельскому хозяйству. Понимаю, что не совсем, но все же… С завтрашнего утра вместе с девушками, которые, должно быть, еще не забыли навыки детства, займитесь посевами. Для вашей охраны останутся Аргус и Озерс, остальные, то есть Вулканс, Сет и я, произведут небольшую геологическую разведку. Пора заняться делом.

Конечно же, описывая наши с Мишкой мытарства, я начал было рассказывать о том, как я устраивался на работу, но отвлекся. А случилось это обыденно и просто. Однажды, причем в один и тот же вечер, я встретил двух своих сокурсников. Один шел с работы усталый и несчастный. Он рассказал, что работает на заводе «Нептун» мастером. Но далеко не всегда может позволить себе посещать работу в белой рубашке и при галстуке, ибо в авральные дни (а 70 % рабочих дней — авральные) он ничем не отличается от подчиненных ему слесарей. Вот и сегодня ему пришлось авралить, и, пробивая в стене дырку для крепления, он стукнул себя молотком по кисти левой руки, которой сжимал шлямбур. Он вынул из кармана и показал опухшую кисть. Я, конечно, ему посочувствовал, спросил, сколько он получает, и узнал, что оклад у него 125 рублей в месяц. Маловато! А где платят больше?

Буквально через двести метров я наткнулся на второго однокашника. Он шел нарядный, с бабочкой под горлом и с папкой под мышкой, в дорогом костюме и светлой рубашке. На мой вопрос о работе сказал, что устроился в проектный институт. Получает 125 рэ за то, что сидит там с девяти до шести, и тяжелее карандаша пока еще ничего не поднимал. Если я хочу, то могу устроиться к ним, как раз есть свободная инженерная должность, на те же 125 рэ. Я поинтересовался куда.

— «Ставропольсельхозтехпроект». Знаешь, на площади 200-летия Ставрополя.

Я знал, это было минутах в десяти, если идти пешком, от моего дома. А если идти напрямую и быстро, то и за шесть минут успеть можно.

— Хорошо, — сказал я. — Завтра же и приду.

Вот так я нашел себе работу.

Проектная работа меня не очень обременяла. Сводилась она в основном к привязке типовых проектов. Привязка — это подгонка типового, разработанного для чего-то вообще, проекта к реально существующим условиям: вычеркиваешь из альбома лишние листы с «ненужными» чертежами, а на «нужных» ставишь штамп: «Привязку произвел…» — и расписываешься. Вот и вся работа. Естественно, у меня оставалось много времени на себя. А уж в «личное время» я составлял программу, описывая дурмашину, для последующих просчетов ее на компьютере. Программа получалась громоздкая. Я сомневался, правильно ли у меня написано, но соваться за советом к кому-либо не хотелось. Не всякий разберется в той мешанине деталей, которые Мишка засунул в дурмашину. Я не раз забирал расчеты домой, но разве выкроишь минутку, когда у Мишки каждый день новые проблемы?

После его отъезда часть программы я ввел в компьютер. Он долго переваривал задание, затем наконец заработал принтер. Я остановил его, дал команду вывести данные на дисплей. К моей радости, дисплей показал половину дурмашины в разрезе. Значит, пока что описание я вел верно. С новыми силами я засел за программу. Примерно через неделю после Мишкиного отъезда закончил с программой и решил проверить расчеты. Сразу же стали выплывать ошибки, допущенные мной в самом начале. Вообще говоря, еще тогда меня посетила мысль, что здесь, видимо, отыщутся еще погрешности, но не сразу. Сразу они в глаза бросаются только тогда, когда программа уляжется в голове, воспримется сердцем, а сейчас это — дело бесполезное, почти безнадежное. И правда, ошибки выискивались только в начале программы, к концу они исчезли. Либо я их пока не воспринимал, либо их действительно не было. В конце концов, не мне же самому считать! Я решил пустить программу как есть. Когда компьютер закончил расчеты, я попытался получить живую картинку взаимодействия полей. Выходило черт-те что, но только не полусфера.

Хорошо, что я себя и не настраивал сразу же на решение проблемы, хотя, конечно, некоторую долю досады я все же ощущал. Но что делать? К тому же меня никак не покидало чувство, что простой принцип суперпозиции здесь вряд ли применим, ибо в конце концов видно же, что количество переходит в иное качество. Успокоив себя тем, что по приезде Мишки я объясню ему на пальцах приемы программирования и засажу за поиск ошибок, я забросил программу на книжный шкаф и решил, не тратя зря время, доскональнее ознакомиться с работами Планка, Дирака и Гейзенберга, а заодно и Эйнштейна, для чего подался в краевую библиотеку. К сожалению, не все книги принадлежали абонементному фонду, процентов семьдесят были в фонде читального зала. Ну что же, придется посидеть в библиотеке, не все же дома шиковать.

А на дворе занималось жаркое лето 1981 года. Мне всего-то исполнился недавно двадцать один, и меня, если честно, сильно волновали девушки. Как предмет обожания я уже не держал в сердце Галку Звягинцеву, наверное, прав был Мишка: если бы мы, то есть я, ее интересовали, она написала бы мне в армию, во всяком случае, я знал бы, где ее найти сейчас. Если же она предпочла исчезнуть, наверное, для нее так лучше. И что же, мне теперь любить ее как память? Вечную память? Но в мире столько девушек! Иван Иванович говорил, что для любого мужчины на земле есть созданная словно специально для него женщина. Пусть она не знает об этом, судьба рано или поздно все равно сведет их, — хоть перед самой смертью, но они непременно встретятся. Первое чувство обычно бывает обманчиво. Подсознание, по опыту предыдущей жизни, обычно улавливает в случайных встречных какие-то запомнившиеся черты любимого человека, и ты неосознанно ищешь их, вдруг в ком-то находишь и решаешь: вот она, твоя судьба. Но проходит какое-то время, и ты однажды просыпаешься рядом с чужим человеком, которому тоже что-то показалось. Дальнейшее совместное проживание становится похожим на холодную войну, иногда — на горячую, но нужно найти в себе решимость, признать поражение и уйти, пока не случилось непоправимое… То есть лучше бы гармонию чувств заранее поверить алгеброй…