— Вот я и хочу представить!

Галка села.

— А нас, значит, ждет ужасная пасть Посей-Дона? — подала голос Грай.

Мужчины подавленно молчали.

— И нет никакого выхода? — поддержала ее Ио. — Тогда лучше действительно остаться здесь. Это хотя бы безболезненно! Зачем ты нам все рассказала? У тебя есть что-то новое? Ты что-то придумала?

— Господи! Что я могу придумать? ТАМ на совете мы решили развязать эту затянувшуюся петлю времени. С помощью моих друзей мы отправимся на Олл, отговорим вас от глупой затеи использовать установку Озерса, неважно для чего, и вообще отберем ее, петля времени развяжется, и мы просто исчезнем отсюда. Вот и весь план.

— А Олл в скором времени сгорит в пекле ядерной войны? — подал голос Марс. — И никто ничего не сможет сделать? Так?

— Не знаю, — сказала Галка.

— А я догадываюсь, потому что глобальные войны просто так, сами, не возникают. Их сперва тщательно обдумывают и готовят, правда, в надежде на призрачную победу. Что скажешь?

— Но в этом виноват начальник контрразведки наместника! Или Озерс, если уж искать крайнего.

— Он ТАМ случайно не наложил на себя руки? — спросил Озерс.

— Предложи выход, — сказала Галка, — Он за полтора десятка тысяч лет придумать ничего не смог.

— О чем спор? — спросил вдруг Галку Юриус, я поняла его по интонации.

Галка что-то долго ему объясняла. Затем обратилась к Озерсу:

— Вот Юра хочет что-то сказать, послушай, — и начала переводить вслед за словами безногого: — Слыхал ли уважаемый Озерс о колебательном контуре?

Озерс кивнул.

— Понимает ли он, что находится во временной петле? — Озерс кивнул вторично, тогда Юриус продолжил: — Не скажу, что занимался вопросами временных петель так, что изучил их свойства досконально, однако могу с уверенностью подметить аналогию между колебательным контуром и временной петлей: и там, и там колебания со временем затухают. Я имею в виду лишь приблизительную аналогию. Влияние семимерного пространства на трехмерное выражается прежде всего в сопротивлении циркуляции темпорального возмущения, возникновении явления вроде вихря вектора, что приводит в конце концов к замедлению и полной остановке циркуляции в возникшей петле и, как следствие, к отторжению ее от реальности, вектор которой должен пройти, касаясь некоторого кратчайшего витка. Что произойдет при этом с петлей? Она потеряет право на существование. Это пока все.

— Ты все уяснил? — спросила Галка.

Озерс мрачно кивнул, зато взял слово Вулканс:

— Насколько я понял уважаемого Юриуса, все, что бы мы ни предприняли, будет либо затягиванием, то есть подпиткой колебательного контура, либо созданием новых петель?

Галка перевела. Юриус кивнул.

— То есть наши интересы вступают в противоречие с законами природы?

— Абсолютно верно.

— И нет никакого выхода?

— Один из моих современников сказал как-то, что выход обычно находится там же, где и вход. Глубокая, между прочим, мысль.

— В таком случае, — сказал Озерс, — вся ответственность за петлю ложится на вас. Я с временем не заигрывал.

— Я бы не стал это утверждать столь категорично. Вопрос спорный. Кольцо есть кольцо. Где у кольца начало? Где конец? Определить невозможно. Вероятно, если хорошо подумать, отыщется какой-то выход. Время еще есть. А насчет катастрофы — мы можем вас куда-нибудь эвакуировать. Хоть сию минуту. Девушкам никакой Посей-Дон не будет страшен.

— Да, — сказал Марс, — лет бы хоть на десять-пятнадцать вперед, когда основные последствия катаклизма останутся позади.

— Сожалею, грозный бог, но будущего для вас пока нет. Во всяком случае, при нынешнем состоянии науки. До будущего надо дожить, а оно — многовариантно. Так что и рад бы помочь, да… — Юриус развел руками. — Вот что-нибудь неживое для эксперимента, да и то вряд ли. Прошу прощения, великие боги, мне что-то нездоровится. Прилечь бы…

— Это начала действовать амброзия! — воскликнула я. — Юриус, я постараюсь облегчить ваши страдания!

— Облегчи, — согласилась Галка. — Ты уже сможешь.

Я хлопнула в ладоши и спросила у подоспевшей рабыни:

— Покои для гостей приготовлены?

— Да, богиня.

— Отвезите кресло с нашим гостем Юриусом в его покои, уложите в постель, я сейчас приду.

Юриуса увезли. Теперь все взгляды обратились на Михайлуса.

— Я лишь скромный помощник у Юрия, — сказал он. — Я — руки и ноги, а голова — он, так что не ждите от меня откровений. Единственное, что могу добавить, опять же ссылаясь на Юру, — петли времени, по его расчетам, исчезают на шестом витке. Думайте, может быть, что-то придет в голову. Жаль, если все кончится так бездарно. И вас жаль, и нас тоже.

— Ну, что ты ничего не скажешь? — спросила я Галку. — Какой это виток? В прошлый раз вы об этом говорили? Что решили? Не молчи!

— Я вспоминаю… Да, разговор был, правда, не такой напряженный… А виток… Должно быть, четвертый, по идее. Или… Нет, точно четвертый.

— Значит, последний заход, — подытожил, Озерс. — Что-то надо делать…

И тут… Мы услыхали надсадный рев дизельного мотора. Второй раз за одни и те же сутки. Михайлус сразу как-то весь подтянулся, строго осмотрел нас и сказал:

— Нипочем бы не подумал, что на Атлантиде у нас будут угонщики. Боги, вы стражу у машины поставили?

— Поставили, — растерянно сказал Марс.

— Воистину, мафия бессмертна! — воскликнул Михайлус, выбегая.

Мы бросились за ним. Грузовик гостей стоял там, где ему и полагалось, окруженный стражниками, а внизу по мощенной булыжником мостовой взбирался в направлении Олл-Лимпа еще один, точно такой же. «Неужели уже все? — растерянно метались в голове мысли. — Неужели уже последний виток?»

— Черт меня побери! — воскликнул Михайлус. — Неужели мы что-то забыли? Возвращаться — плохая примета. Хотя… за рулем, кажется, не я! Это не наш грузовик. Ну да, черт побери! Это вообще не я и не Юрка.

— Что-то будет, — спокойно отметил Вулканс.

Грузовик между тем, плавно покачиваясь, подползал ближе и ближе. Снова в надсадном лае зашлись успокоившиеся было городские собаки. Михайлус равнодушно отвернулся, сказав Галке:

— Ваш кто-то. Рыжий.

А грузовик въехал уже на придворцовую площадь и, скрипнув тормозами, остановился, стравив воздух из тормозной системы. Незнакомец, сидевший за рулем, хлопнул дверцей, заглушив двигатель, и наконец предстал перед нами. Я сразу его узнала, несмотря на отсутствие живота и прочих атрибутов старости: Арфик Абрагам Кнор собственной персоной.

— Приветствую вас, господа боги, — раскланялся наместник. — Понимаю, что не ждали, что еще пятнадцать тысячелетий глаза бы ваши на меня не смотрели, и тем не менее обстоятельства складываются не в вашу пользу. Я вынужден предстать перед вами. И, между прочим, имею два деловых предложения. Вы разрешите мне войти? Спасибо.

Мы вновь собрались в трапезной. Арфик занял место Юриуса.

— Давненько не сиживал я за столь богатым столом, прямо слюнки текут. Ну ладно. В силу исторических традиций в стране, где я провел последние почти двести лет, существует пословица: «Незваный гость хуже татарина». Вон Агеев знает. Он хоть и меньше меня там прожил, все же коренной русский, не правда ли? — Михайлус кивнул. — Я, кстати, сам лично возил вашу дурмашину на экспертизу в Москву, но этот недоумок Никитин даже слышать о ней не захотел. «Вы что, — говорит, — Арфик Абрагамович, с ума сошли? Два пацана из старого радиоприемника гравитационный генератор сделали? Лучшие умы, лучшие НИИ Союза проблему долбят, ничего не получается. А у вас подростки из старья лампового… Над академиками посмеяться хотите?» Прямо так и сказал, слово в слово я запомнил, Михаил Константинович! Ну, решил подождать, понаблюдать за вами, тем более что леди Раут все вас с Юрием Антоновичем опекала. Деньжат ему подбросила. Маловато, конечно, но все же жить стало веселее. Ну, это я к слову.

Арфик говорил на аборигенском языке, Галка переводила, а я смотрела на истинного виновника нашей эпопеи, убийцу отца, и, удивительное дело, в голову мне пока кровожадных мыслей не приходило. Возникло просто легкое раздражение оттого, что мне надо снять боль у Юриуса, а Арфик своей болтовней мешает отлучиться. Видимо, мое состояние было ясно написано на лице, потому что Арфик вдруг стал серьезным.