- Сколько капитанов нужно, чтобы смыться с Медуллы? - шутливо спрашивал какой-то мальчик.

- Нисколько, - вторила ему его подруга. - Их дети сделают за них всю работу.

- А как велик этот наш Корабль?

- Он с каждым днем все величавее и величавее, - смеялась другая девочка. - В отличие от мозгов наших капитанов!

Все добродушно засмеялись,

- А что на свете лучше, чем наш вождь? - спрашивал еще один.

- Кинжалокрылый на тарелке! - хором ответило несколько подростков.

- А почему?

- Да потому, что пока наш лидер развернется, почувствовав пожар, жук уже сдохнет!

Тревожные мысли Миоцен имели под собой реальное основание. Воистину среди подрастающего поколения жила уже подлинная любовь к своему миру. И глядя на мрачный блеск в нестареющих глазах этой высокой женщины, можно было поверить в отчаянную необходимость поскорее покинуть Медулла оссиум и вернуться в прекрасный и удобный мир, называемый «Кораблем».

Веселый, полный оптимизма лидер никогда бы не мог существовать на Медулле. Ради него никто не стал бы выполнять ту каждодневную безостановочную работу, которую Преданные делали добровольно и не задавая никаких вопросов.

В маленьком марширующем отряде беглецов это было ясно абсолютно всем.

Но по мере продвижения смех детей становился все громче и нервозней. Все-таки это были городские дети. Они знали джунгли вполне прилично, однако местность на протяжении всей их жизни была спокойной и ровной, и теперь вспыхивавшие огни и крутящиеся черные столбы пепла оказались для них внове. На самом деле ни один подросток не ожидал такой нескончаемой изматывающей жары. Но пока они еще нарочно совали руку в огонь, чтобы посмотреть, насколько быстро она сможет зажить. Проходя мимо небольшого очага, половина из них сразу же обварила себе легкие и сожгла языки. Надрывно кашляя, они доползли до первого дерева бай-бай и принялись обдирать его кору, чтобы добыть прохладного сока и унять боль.

В глубине души все уже понимали, что сегодня им предстоит умереть, но ни у кого не хватало мужества прямо признаться в этом, и каждый уговаривал остальных поспешить, ринуться скорее дальше в гущу черных туч, обманывая себя словами, что горы уже видны.

- Я думаю, теперь уже недалеко.

- Я надеюсь.

Используя маленький маячок, они все-таки нашли свои противопожарные костюмы и маски. Без маячка они не добрались бы до тайника, поскольку вся земля вокруг была уже неузнаваемо искажена огнем.

Все оделись, но ни на ком костюм не сидел как положено из-за больших размеров.

Но кого волновало, что остаются прорехи и дыры, и смертельный жар слишком быстро проникнет внутрь?! Они все были храбрецами, они были вместе в этом рискованном предприятии, и никто из них ни разу не видел, как неожиданно рядом открываются щели, и как фонтаны раскаленного докрасна жидкого металла выплескиваются наружу под страшным давлением, и как слепнут незащищенные глаза, и как смертельная река течет ко дну обреченной долины.

- Теснее, - кричали они друг другу. - Давайте теснее.

Они не знали ни правил безопасности, ни простого здравого смысла и все рвались поближе к краю, чтобы посмотреть, как рушится вниз пылающее железо, и почувствовать его чудовищную силу, сопротивляться которой бесполезно.

Оно было похоже на живое чудовище.

И как все чудовища, обладало удивительной завораживающей красотой.

С неуклюжей грацией железная река плавила под собою все. Старые деревья превращались в ничто. Куски холодного железа падали в поток и тонули на глубине. Огромные глыбы и камни на секунду-другую задерживали стихию, но и они уносились по течению с ужасным скрежетом и скрипом.

Один мальчик подкрался к очарованной этим зрелищем девочке сзади и обеими руками легонько толкнул ее. А потом просто схватил.

Девочка закричала, стала упираться обеими ладонями и попыталась вывернуться. Но она была слишком неуклюжа в своем костюме не по росту, сапог заскользил, и ее наполовину освободившееся тело наклонилось над расплавленным металлом. В ужасе она схватилась за ремень мальчишки и невольно потянула его за собой.

Какую-то секунду они висели в поднимавшемся от потока горячем воздухе.

Но мальчик оказался сильнее, и они медленно и неловко рухнули на холодную землю, смеясь в объятиях друг друга, забыв о только что миновавшей опасности и вновь почувствовав вкус к объятиям.

И пока другие любовались рекой, эти двое ускользнули неизвестно куда.

А затем на горящем холме, раздевшись до несгораемых сапог, они занялись любовью. Он брал ее сзади, держась за твердые молодые грудки и опираясь на бедра. Ложиться они не рискнули, поскольку земля была слишком горячей. Порой языки пламени вспыхивали у них под ногами, и они судорожно глотали воздух из масок и чувствовали мимолетное головокружение, переходившее в приятные толчки, когда их тела содрогались из-за недостатка кислорода.

Но постепенно игра потеряла свой опьяняющий шарм.

Желание оставило их, сменившись неясным сожалением, и чтобы уйти от него, они принялись болтать о том, что им удалось увидеть.

- А где ты собираешься жить потом? - поинтересовалась девочка, натягивая изоляционные брюки.

Под «потом» она подразумевала возвращение на Корабль.

- Рядом с каким-нибудь большим морем. Там, где сначала жили капитаны.

Это был расхожий ответ. Все знали об огромных морях, отражениях бесконечно синего неба над головой. Наиболее художественно одаренные из капитанов рисовали это море на картинах, и все без исключения внуки были в восторге при мысли, что где-то может быть так много воды, и что она может быть такой чистой, и что в ней могут жить такие дивные существа, как киты, кальмары и тунцы.

- А я хочу жить где-нибудь за пределами Корабля, - призналась девочка, проводя рукой по связанным в узел волосам возлюбленного.

- В другом мире?

- Нет. Я имею в виду поверхность Корабля.

- Но почему?

Впрочем, девочка говорила несерьезно, это было лишь забавной игрой. Но все же с каким-то внутренним убеждением она пояснила, что есть такие люди, которые живут на поверхности и называются реморами.

- Никогда не слышал.

Она объяснила ему смысл их культур и то, что реморы живут внутри специальных скафандров, ничего не едят и не пьют, кроме того, что производят их тела и скафандры. Они - миры в самих себе. И, живя на поверхности, они близки к другим мирам и близки к пониманию красоты, скрывающейся вне слов.

Это была странная девочка, и мальчик каким-то необъяснимым образом вдруг почувствовал к ней настоящую неприязнь.

- Ага, - согласился он, ничего не понимая, но все-таки заставляя себя пообещать: - И я когда-нибудь приеду к тебе. Когда-нибудь. Хорошо?

Она знала, что он лжет, и это почему-то принесло ей облегчение.

Затем оба уставились в пространство в противоположных направлениях, борясь с осознанием необходимости срочно покинуть это страшное место.

Вскоре мальчик откашлялся и сказал:

- Я что-то вижу.

- Что?

- Вон там, в железной реке.

- Это кто-то из наших? - в ужасе спросила она.

- Нет. По крайней мере, я так не думаю. Девочка стала одеваться дальше, позабыв застегнуть пару застежек, поскольку очень торопилась уйти отсюда. Бе одолевали сомнения, не сглупила ли она, придя сюда и занимаясь этим с таким ординарным мальчиком.

- Где это? - потребовала она.

Жестом снайпера он показал куда-то вверх по течению потока, и она, положив голову на его длинную руку, стала, щурясь, всматриваться в облака поднимавшегося дыма, пока наконец не увидела некий круглый серебряный ком, странный, не поддающийся жару и спокойно плывущий в раскаленной реке.

- Это не наши.

- Я же говорил тебе!

Мальчик говорил что-то еще, но она уже не слышала. Натянув шлем, девочка стала выбираться из их уединенного уголка и в своем тяжелом, нелепо сидящем костюме затрусила вниз по склону холма, крича и размахивая руками, пытаясь привлечь к себе внимание.