Снова они карабкались по хребтам, более острым, чем лезвия их топоров, а земля за ними пылала и плавилась, покрываясь озерами шлака и железа.

И снова бессмертные капитаны гибли.

Когда они остановились на этот раз, никто уже не думал об отдыхе. Миоцен попросила строить простейшие убежища, которые можно было возвести за один день по корабельному времени. Ааслин было приказано сделать орудия и приборы более легкими, а остальным набрать пищи для нового перехода. И только тогда, когда все это было уже выполнено, Вице-премьер рискнула предпринять следующий шаг: попытаться изучить окружающее пространство и, если возможно, разгадать его.

Уошен поставили руководить биологическими командами. Она набрала двадцать помощников, включая пятерых из своей первой группы, и прихватила минимум уцелевших приборов. Вооружась острым нюхом и памятью о прежних наблюдениях, они рассыпались по близлежащим окрестностям.

Спустя три месяца каждый исследователь вернулся с рапортом.

- Ключ - в цикле размножения,- заявила Уошен. - Но, возможно, есть и другие подсказки. Тем не менее кажется, что жизненный цикл действует безошибочно. Почти безошибочно.

Капитаны расположились в узком длинном здании, служившем столовой и холлом для встреч. Посередине, заменяя стол, стоял блок железа, обтянутый серыми деревянными планками. Вокруг разместились разномастные стулья. На столах стояли блюда с жареными насекомыми, на которые никто не обращал внимания. Пили только холодный чай; его острый запах смешивался с запахом пота усталых мужчин и женщин, так долго не бывших дома.

- Продолжай, дорогая. И объясни свою мысль, - кивнула Миоцен, глядя на Уошен.

- Сначала о деревьях добродетели, - начала капитан первого ранга. - Эти золотые шарики не что иное, как их яйца. Но, как правило, яиц этих производится один или два в день. И только в том случае, если они чувствуют, что скоро будет землетрясение. Тогда деревья сразу же выкидывают весь свой «золотой запас». Ведь взрослые особи неизбежно должны сгореть, но пострадавшая область позднее оживет…

- Словом, если мы еще раз увидим такое шоу, то считайте, что предупреждены, - вмешался Дью. - У нас будет день или чуть меньше, чтобы убраться отсюда.

Все невесело рассмеялись.

Миоцен ничего не сказала, но остановила смеющихся ледяным взглядом и нарочитым молчанием. В принципе, она всегда требовала, чтобы подобные совещания проходили дисциплинированно и производительно. Но сегодня был особый день, необычный настолько, что об этом еще никто не догадывался.

Команда Уошен докладывала о наблюдениях за обитателями местности и всех признаках, предупреждающих о грядущих катастрофах.

В период роста подлиннокрылые насекомые трансформируются в жирных гусениц, чуть длиннее руки. Когда же у них вырастают новые крылья, процесс их созревания закончен.

При первом знаке беды высоко социальные, размером с краба жуки пускаются в фантастические миграции, на тысячи и тысячи километров. Хотя, как заметила Мечта, насекомые почему-то выбирают иногда самые худшие направления.

Но существуют и обратные процессы. По крайней мере, три разновидности хищников обитателей, включая молотокрылых, наоборот, прилетают на места, которые все покидают. Возможно, это связано с возможностями удачной охоты в тот момент, когда местные обитатели оставляют свои гнезда и норы.

Во время опасности подлинные гусеницы выпускают крылья и начинают вести хищнический образ жизни.

Также на приближение катаклизмов указывает и некоторое изменение температуры воды, ее химического состава и паника в водном сообществе. Но каковы эти изменения, пока точно установить не удалось. Это требует более тонких приборов и многих лет экспериментов.

Все сказанное было должным образом зафиксировано. Капитаны более низких рангов сидели за дальним концом стола и тщательно заносили все в блокноты, набранные из крыльев бабочек-медянок.

Потом Миоцен предложила задавать вопросы.

- А наши деревья добродетели воспроизводят себя? - спросила Ааслин.

- Да, они живут вечно. Они закладывают свою энергию в древесину и жир, а не в золотые шары. Их чувствительные корни находятся глубоко под землей, и потому им ведомо то, чего мы знать не можем. Сейчас я гарантирую, что мы можем остаться здесь еще на два-три или даже четыре дня.

Все снова грустно засмеялись.

Откровенность Уошен была и заразительной, и полезной. И хотя потеря такого капитана не была бы слишком уж заметной, но все же Премьер напрасно послала эту талантливую женщину на дальнюю сторону Медуллы. Вероятно, таким образом она нашла верный способ от нее избавиться.

Миоцен кивнула и подняла руку.

- Циклы, - тихо, слишком тихо для того, чтобы быть услышанной всеми, сказала она.

Сидевшие ближе повернулись, обратившись в слух.

- Спасибо вам, Уошен. - Вице-премьер посмотрела куда-то поверх ее головы и вздрогнула. У нее в голове началось собственное землетрясение, и мысли, жесткие, как любые металлические обломки, заставили ее дрожать как в лихорадке. Но на какое-то мгновение она была счастлива.

- Что такое, мадам? - не вытерпел Дью. Все заморгали в ожидании.

Миоцен повернулась к начальнику геологической партии и с едва скрываемым наслаждением спросила:

- А что насчет тектоники Медуллы; она стала более активной или менее?

Начальником этой партии был капитан Туист, Вице-премьер второго кресла и весьма серьезный человек.

- Наши местные разломы более активны, - вежливо поклонившись, объявил он. - Конечно, наши сейсмографы очень грубы. Но большие землетрясения произошли уже дважды со времени нашего прибытия на Медулла оссиум.

- А что насчет всемирного землетрясения?

- На самом деле, мадам… по этому вопросу у меня нет компетентного или хотя бы даже просто внятного ответа…

- А в чем дело, мадам? - снова не вытерпел Дью.

Но Миоцен и сама не была точно уверена. Однако, посмотрев на окружавшие ее лица, увидела на них такую заинтересованность, что тихо, почти извиняющимся тоном сказала:

- Это может быть только предварительным предположением. Так сказать, поспешным. Возможно, даже ошибочным… - Она сглотнула и добавила, обращаясь, скорее, к себе, чем к остальным: - Здесь есть и иной цикл, гораздо больший и гораздо более важный. - Где-то далеко снаружи послышался стук одинокого молотка, затем затих и он. - Моя задача, которую я сама себе поставила, заключается в наблюдении за нашим бывшим базовым лагерем. Честно говоря, это достаточно безнадежное дело, и именно поэтому я не прошу и не просила ничьей помощи. Лагерь по-прежнему пуст. И до тех пор пока мы не найдем причины этого, так пустым и останется. - Кто-то согласно закивал, а некоторые отхлебнули по глотку едкого чая. - У нас остался лишь один маленький телескоп и примитивная тренога к нему. - Миоцен развернула крыло медянки, и все видели, как ее длинные пальцы заметно дрожали.- Я поставила телескоп на восточном гребне под некоторым прикрытием и наблюдаю через него только за лагерем. Пять раз в день, без исключения.

- Ну, мадам, - произнес кто-то, может быть, немного нервно.

Миоцен встала, окончательно развернула рыжеватое крыло, испещренное цифрами и мелко написанными словами.

- Когда мы жили под лагерем, мы редко настраивали телескопы. Обычно только после легкого волнения поверхности или большого ветра. Но теперь, когда мы оказались здесь, в пятидесяти трех километрах от исходной позиции… Хорошо, я скажу вам сразу… в эти последние недели мне пришлось настраивать телескоп дважды… последний раз сегодня утром. Я всегда выравниваю его по линии горизонта.

Молчание.

Миоцен опустила глаза к цифрам, не видя ни одной.

- Как это возможно? - спросила она сама себя.

- Сотрясения сбивают настройку телескопа, - предположила Ааслин. - Как вы и говорили.

- Нет, - отрезала Миоцен. - Поверхность ровна и неподвижна. За все это время не было никаких подвижек. Это я проверяла. И погрешностей быть не должно.

Но погрешности постоянно росли, и это было видно по цифрам. Миоцен тихо прочла свои выкладки, но о том, что это значит, спросила у остальных только тогда, когда сама стала абсолютно уверена в ответе.