— Дония свободна! — крикнула она.

— Дония свободна! — подхватили воины. Дворцовая площадь наполнилась ликованием, грохотом щитов и громкими возгласами.

— Поздравляю! — Добромир и Баяр похлопали девочку по плечу как равного им воина.

— Поздравляю, Арина! — Тефан оставался серьёзен. — Лента по праву твоя. Воины все как один решили, что ты больше всех достойна этого Знака Славы!

— Поздравляю тебя, Нояженодаже, — Актана, улыбаясь, чмокнула её в щёчку. — Тефан прав, воины так решили.

— Спасибо, — смущённо поблагодарила Арина. — Спорить не буду. Если все так решили, значит так нужно.

— Добромир, Баяр, вам пора выходить в Арадию, — напомнил Архегор. — Кони уже подготовлены в дорогу. Арина попрощайся с Танасом и Актаной.

— А я? Я ведь тоже хочу проводить их до подземелья, — девушка умоляющим взглядом посмотрела на старца.

— Нет, ты остаёшься, — старец остался непреклонен в своём решении.

— А как же ты, Архегор? Разве ты не пойдёшь с нами? — спросила Арина.

— Нет, мне ещё нужно задержаться в Кинёве. Танас слишком слаб, его нужно подлечить.

Добромир и Актана отошли в сторону.

— Когда разобьём в Арадии тафгуров, я вернусь за тобой, — пообещал Добромир. — Дай мне твою руку, Актана.

Он надел ей на палец кольцо, которым пользуются лучники, чтобы тянуть тетиву и нежно провёл кончиками пальцев по её ладони.

— Жди меня. Я обязательно вернусь.

Актана обняла его и, никого не стесняясь, поцеловала в губы.

— Прощай, Арина, — Танас прижал её к себе. — Никто и никогда не забудет, что в Кинёв приходила девочка, которая помогла сохранить Донию.

— Прощай, Танас. Я не забуду вашу страну, не забуду Кинёв и ваши лица. Белая лента всегда будет напоминать об этих днях.

— Ещё, я хочу сказать, что собор, который мы построим, назовём твоим именем.

На это Арина даже не нашлась, что ответить.

— Арина, прощай, — Актана поцеловала девочку в щёчку, потом быстро шепнула на ушко, — Мы скоро увидимся.

— Пора, друзья, пора, — поторапливал Архегор. — Путь далёкий, нужно спешить.

Арина, Добромир и Баяр прошли к лошадям, поднялись в сёдла и направились через строй расступавшихся воинов. Под грохот щитов и звон мечей, в сопровождении трёх сотен всадников в белых плащах во главе с Тефаном, они вышли из города.

Вагбут с четырьмя сотнями тафгуров направлялся в Тугурию. После засады на арадийскую дружину он не пошёл в Кинёв. Ему не хотелось участвовать в сражении, тем более что от его отряда мало кого осталось. Всё это время он спокойно отсиживался в доме Бротника. «Приду в Кинёв, когда Форофирт его захватит», — думал он, считая, что после победы его господин благосклоннее отнесётся к потере почти десяти тысяч воинов и наказание не последует.

Тафгур за эти дни отъелся. И без того отвисший животик переваливался теперь через ремень. От большого хозяйства, оставленного Бротником, ничего не осталось: черноплащники поели всю живность. Когда вернулся гонец, посланный Вагбутом посмотреть, взят ли Кинёв, тафгур чуть не подавился куском мяса — он узнал, что город не только не пал, но и всё войско Форофирта полностью разгромлено.

«Какой я предусмотрительный! — хвалил сам себя Вагбут. — Хорошо, что здесь остался, иначе лежал бы сейчас со всеми вместе на сырой земле, и клевали бы меня чёрные вороны».

Он двинул свой отряд в Тугурию. Сейчас его воины остановились в неглубокой лощине неподалёку от озера. Один из тафгуров заметил, что какой-то отряд движется по направлению к ним.

Арина, арадийцы и донийский отряд весь день подгоняли лошадей, лишь изредка становясь на короткие привалы. Солнце уже клонилось к закату. Отряд перешёл с галопа на шаг, давая коням передышку. За весь день пути им никто не повстречался, и воины успокоились.

— Ещё немного и подойдём к озеру, — сказал Тефан. — Там заночуем и с утречка пораньше продолжим путь.

— Так и сделаем, — Добромир посмотрел на донийца взглядом, желающим что-то добавить к разговору.

— Говори, Добромир. Я вижу, тебя что-то беспокоит.

— Тефан… Ведь ты поведёшь дружину в Арадию, верно?

— Да, поведу я. Отец и Актана останутся в Кинёве.

— Вот именно об этом я и хочу поговорить. Если вдруг Актана запросится с тобой, не бери её. В Арадии битва будет похлеще, чем в Донии и Урании, тафгуров у Кседора там вообще несчитано. Всякое может произойти, и если с Актаной что-то случится, то я себе этого никогда не прощу.

— Хорошо, я постараюсь выполнить твою просьбу. Но если Актана что-то решит, удержать её просто невозможно, такой характер.

— Удержи, Тефан. Пожалуйста, удержи.

Арина ехала впереди отряда и вертела головой по сторонам. Ей нравилась вечерняя степь. Солнце не так сильно нагревает кольчугу, дышится легко и свободно. Просторы вокруг такие, скачи — не доскачешь! Переполненная этими впечатлениями она негромко запела:

«Как за чёрный ере-е-к, как за чёрный ерек, ехали казаки сорок тысяч лошаде-е-ей. И покрылся бере-ег, и покрылся берег сотнями порубанных, пострелянных люде-ей…»

Краем глаза Арина заметила, что её внимательно слушают.

«Любо, братцы, любо-о, любо, братцы жить, с нашим атаманом не приходится тужить…»

Кони шагали мерно, песня лилась ровно. Арине снова вспомнился её дом, её родители, широкая Волга, величественно несущая свои воды. Песня затронула те потаённые струнки души, которые звучат, только вдали от родного дома.

«А первая пуля-я, а первая пуля, а первая пуля, братцы, ранила коня. А вторая пуля-я, а вто-ра-я пуля, а вторая пуля в сердце ра-ни-ла меня-я…»

Добромир и Тефан теперь ехали рядом и смотрели вперёд, в степь просторную.

«…Кудри мои русые-е, очи мои светлые-е, травами, бурьяном, да полынью зарасту-ут. Кости мои белые-е, сердце моё смелое-е, коршуны да во-ро-ны по степи разнесу-у-ут…»

Голос Арины звучал всё громче и громче.

«Эх, любо, братцы любо-о, любо, братцы, жи-ить, с нашим а-та-маном любо го-ло-ву сложи-и-ить».

Песня закончилась, и только размеренный стук копыт слышался в степи. Воины какое-то время ехали в молчании, обдумывая смысл этой незнакомой песни. Арина заметила, что слова произвели на них сильное впечатление.

— Это Пелагея поёт, — пояснила она. — Мне вообще нравятся песни в её исполнении. Жаль, что вы её не слышали.

Добромир только покачал головой. Тефан посмотрел на девочку.

— Грустная песня… А что такое — пуля?

— Это стрела такая — маленькая, но очень сильная. Даже мою кольчугу, наверное, пробьёт.

Баяр хотел что-то сказать, но только вздохнул тяжело и промолчал. Они снова ехали молча. Размеренный цокот и спокойная степь действовали умиротворяюще. Одно только мучило Арину, в горле першило и голова побаливала — проявилось ночное перетягивание монстра под дождём.

«Ладно, пройдёт, не сахарная всё-таки, не растаю. Проскачу-ка вон к тому пригорку, пока отряд подойдёт, на закат погляжу».

Она припустила коня вперёд.

— Стой, ты куда? — услышала она голос Баяра.

— Арина, вернись! — крикнул Добромир.

— Я здесь, рядом! — она только сильнее пришпорила коня.

— Вот девчонка!

Баяр поскакал за ней, Добромир следом. От того, что они увидели, их волосы встали дыбом: из-за пригорка на девочку вылетали конные черноплащники!

Арина почти поднялась наверх, когда увидела, нет — скорее поняла, что впереди тафгуры. Она развернула коня и помчалась обратно, но тафгур бросился ей наперерез, и отрезал путь к отступлению. Девочка свернула в сторону, тафгур неотступно следовал за ней.

— Бей их! — во весь голос закричал Добромир.

Из-за пригорка, со стрелами наготове, выскочил целый отряд черноплащников. Они сделали выстрел. Чёрные стрелы пробили Добромиру плечо, Баяру — руку.

— А-а-а! — Баяр перехватил меч и гнал коня на тафгуров.

Черноплащники сделали ещё выстрел. Почти половина отряда донийцев выпала из сёдел.

Арадийцы и донийцы врезались в ряды черноплащников. Никогда ещё у них не было столько сил и ярости в груди. Тафгуры падали как скошенная сорная трава, но донийцы не смогли пробить их строй, чтобы прийти на помощь девочке.