— Да! — не переставала восхищаться девочка. — Вот это да!

— Ты же была в Трон-граде, разве ты не видела собор? Там купол намного больше. Я всего лишь раз заходила в него, ещё совсем маленькой, но всё равно запомнила на всю жизнь.

— Мне некогда было глядеть по сторонам. Сначала я совсем не понимала, где нахожусь, а потом мы выходили из города ночью, так что собор я не видела.

— Ну ничего, посмотришь ещё.

Арина села на царский трон. Болтая ногами, она хитренько взглянула на девушку.

— А ты Добромира любишь?

Актана даже застыла от такого вопроса и почувствовала, что краснеет.

— С чего ты взяла?

— Я же видела, как ты смотришь на него, у тебя сразу становится такое умилённое лицо.

— Ну и что! Подумаешь!

— Как это, ну и что? Значит, вы поженитесь, свадьба будет!

— Арина, а тебе сколько лет?

— Тринадцать… почти. И что из этого?

— Я в твои годы о свадьбах не думала, — назидательно сказала девушка.

— А я и не думаю, это ты думаешь, — тут же выпалила девочка.

Актана даже не нашлась что ответить и демонстративно отвернулась. Потом снова повернулась:

— Ты уже долго находишься рядом с Добромиром… А какой он?

— Ну, во-первых, добрый. Ещё он открытый, знаешь, с ним просто. Вот Баяр, например, сдержанный, лишний раз и слова не скажет, а с Добромиром о чём угодно можно болтать. Что ещё? Решительный он, соображает быстро, правду сразу говорит, не то, что брат твой. Тефан, мне кажется, скрытный.

— Да нет, он не скрытный. Просто ему важно сначала всё обдумать хорошенько, проверить обстоятельно, потом уже он делает выводы. Он очень честный, зря ты так о нём думаешь.

— Я и не думаю о нём ничего такого, просто считаю, что если Добромир что-то решит, то сразу скажет. Кстати, ты помнишь Антрия? Ты же видела его, когда приезжала в Трон-град.

— Антрия? Сына уранийского царя? Да, я помню его, только не отчётливо. Помню, Антрий, Баяр и Добромир постоянно прятались от меня, а я ходила по комнатам дворца, искала их.

— А как Добромира и Антрия дразнила, помнишь?

— Я? Дразнила? — на губах девушки появилась улыбка. — Нет.

— Ты их циклопами называла за то, что у них фингалы под глазами были. Они подрались сразу.

— Циклопами? Ха-ха-ха! Нет, этого я точно не запомнила!

— Было, было такое. Тогда дразнила, а теперь влюбилась, да ещё и краснеешь!

— Ну ладно, хватит, не краснею я, — снова засмущалась Актана.

— Краснеешь, краснеешь!

— Ах, так! Сейчас я тебя за косу твою затаскаю!

Арина быстро спрыгнула с трона и отбежала в сторону.

— Догони сначала!

— И догоню!

Танас стоял в дверях и смотрел, как они носятся по залу и хохочут во весь голос.

«Да, Актана влюблена, — подумал Танас. — Что ж, её время пришло. Вот она сила любви: ни война, ни пожарища ей нипочём. Сила Жизни — сильнее самой Смерти!»

Арина, убегая от Актаны, пробежала по трону и, хохоча, теперь бегала вокруг него. Актана — за ней.

«Вот что значит детство! Что трон, что обыкновенный стул — всё едино. Нет для детства никаких забот, жизнь всегда хороша. Что ж, так оно и должно быть. Пусть продлится для Арины это радостное время».

Арина с разбега плюхнулась на сиденье трона, Актана устроилась рядом. Они сидели и смеялись, взявшись за руки.

— Ой! — воскликнула Актана. — Отец!

Перестав смеяться, они направились к царю.

— Идём, хохотушки, — улыбнулся Танас. — Все уже в столовой, только вас и дожидаемся.

Войдя в небольшой зал, Танас занял место во главе стола. Арина уместилась возле него и рядом с Тефаном, Актане осталось место напротив девочки, рядом с Добромиром. Во время обеда все пребывали в серьёзной задумчивости, ели молча и не торопясь. Донийский царь время от времени поглядывал на «Аргирвиту», видимо, Архегор успел ему рассказать о величии амулета. Когда обед завершился, Танас обратился к девочке.

— Арина, можешь передать мне свой амулет?

— Конечно, — девочка сняла с шеи цепочку и положила перед царём.

Танас бережно взял «Аргирвиту» в руки. Он долго смотрел на неё, ничего не говоря, но при этом лицо его отметило такое выражение, будто именно сейчас он понял, что такое Счастье.

Донийский царь поднялся, подошёл к девочке и бережно надел на Арину это величайшее творение человека. Затем он вернулся на своё место и теперь молчал, борясь с волнением, охватившим его.

— Тефан, — нарушил тишину Добромир, — расскажи, что происходит в Донии.

Взгляд донийца стал жёстким. О том, что происходит в стране, говорить было нелегко.

— В самом начале лета тафгуры внезапно напали на приграничные города. Они захватили их, разрушили всё, что можно разрушить, и сожгли всё, что могло гореть. Об этом рассказали те немногие жители, которые смогли уцелеть в той кровавой резне. И главное мы даже не подозревали, что тафгуры могут напасть такими силами. Отряды наших разведчиков заходили далеко в тугурийские земли, но никаких приготовлений Кседора к войне так и не заметили. Пока мы опомнились, пока собрали дружину, уже половина Донии оказалась в руках тафгуров. Мы вступили с черноплащниками в большое сражение и, хотя наша дружина была меньше по численности, уже теснили тафгуров, но тут появился этот «Вудлак»— Кседорский талисман… Вы уже знаете, что это такое, и можете представить, что он натворил… Большая часть дружины полегла в поле. Лучшие наши воины сражались тогда с Каригонтом и пали от его меча… И города наши держались только до тех пор, пока снова не появлялась эта «Голова дракона».

— «Вудлак» постоянно находился в Донии? — спросил Архегор.

— Не знаю. Но он появлялся именно тогда, когда тафгуры не могли ничего предпринять против нас. Теперь он точно появится в Кинёве.

— Может и не появится, ведь Каригонт не так давно был убит в Итарке.

— Как в Итарке? — удивился Танас. — До Урании ведь очень далеко, как он так быстро туда добирался?

— Мне кажется, я знаю ответ на это. Его переносил ящер.

— Какой такой ящер? — удивились донийцы.

— Крылатый, — пояснил Добромир. — Огромный дракон, весь в железе — ни стрелой, ни копьём не прошибёшь! Мы с ними дрались в Итарке. Двоих этих тварей сожгли. Спасибо Арине за это, без неё точно бы не справились. Ещё один чуть не разорвал девочку. Хорошо, что водяные подоспели, утопили его в болоте.

— Да, дела-а, — протянул Танас удивлённо. — Мы их не видели.

— Вот и хорошо, что не видели, сроду бы не видеть такие морды, — проговорил Баяр.

— Постойте! — воскликнул Танас. — Ведь вы сказали, что Каригонт убит, значит «Вудлака» больше нет и в Кинёве он не появится!

— Не совсем так, — пояснил Архегор. — Каригонта нет, но сам «Вудлак» не уничтожен. Кседор найдёт ему другого владельца. Вопрос только в том, как скоро он это сделает, и где объявится эта «Голова дракона».

Появившееся было выражение радости на лицах донийцев тут же исчезло. Гнетущая тишина опустилась на плечи, заставляя склонить головы.

— Сегодня к вечеру последние остатки нашего войска, которые держали тафгуров на подступах Кинёва, войдут в город. Значит, уже завтра черноплащники будут перед стенами, — рассуждал Танас, подперев голову рукой. — У нас не хватит воинов, чтобы защитить город. Я уже давно послал гонца к Яныку, моему наместнику на севере Донии, чтобы он собрал там ещё один отряд, но вестей от него никаких. Да и кого он сможет собрать? Все воины уже здесь.

— Не хочу расстраивать ещё больше, — Архегор поднялся из-за стола и подошёл к Танасу. — Но я должен сказать то, что слышал от тафгуров.

Удивлённые взгляды обратились в сторону Архегора.

— Да-да, от тафгуров. Я хорошо знаю повадки черноплащников, поэтому они приняли меня за своего. Накинув на плечи чёрный плащ, я приблизился к одному из отрядов, послушать, что они говорят, и среди всякой самовосхвалённой чепухи услышал одно слово, которое они выговаривали с уважением, граничащим со страхом: они говорили про какого-то кузнечика. Я осторожно допытывался, но так и не догадался, что это означает. Впрочем, как я понял, они сами толком ничего не знают. Ясно только одно — тафгуры возлагают на него большие надежды: «Будет кузнечик, будет лёгкая победа» — говорили они.