В дверь внезапно постучали.

Подошел к двери, на всякий случай, шел я тихо. Выглянул в глазок, выдохнул. На пороге стояли Самарин и Лось. Старшина был уже в своем парадном кителе, с иголочки, сверкавшем рядами медалей, и смотрел на меня с одобрением, смешанным с боевой серьезностью. Димка же в костюм не влез, поэтому был только в черных брюках, белой рубашке с каким-то смешным галстуком в белый горошек, а на ногах огромные туфли сорок шестого размера, больше напоминавшие ласты аквалангиста.

— Ну, теперь на жениха похож! — довольно буркнул Лось, оценив мой внешний вид. — Молодец. Подготовился! Цветы-то купил?

— Не купил. Исправим по пути.

Внизу, у подъезда, мы собрались небольшой кучкой, ожидая прибытия такси.

Я нервно поглядывал на часы — до выкупа моей невесты оставалось чуть меньше часа. Пока ждали, беседовали. Вчерашние события не затрагивали, говорили только о предстоящих событиях. Было тихо. На нас поглядывали редкие прохожие, спешащие по своим делам.

И вдруг во двор въехала белоснежная, как лебедь, «Чайка» ГАЗ-13. Она была вся украшена белыми и голубыми лентами, которые развевались на утреннем ветерке, а на капоте красовалось какое-то футуристическое сооружение из блестящих колец, украшенных листьями. Машина была начищена до зеркального блеска и плавно, почти бесшумно подкатила к нашему подъезду, вызывая восхищенные взгляды присутствующих. Опустилось стекло, и из-за руля выглянуло улыбающееся, довольное лицо Юрки Коньякова.

— Я не опоздал⁈ — весело, с размахом крикнул он, словно мы были старыми приятелями. — Максим, не удивляйся. Это тебе еще один маленький подарок от меня. Да не смотри ты так, я же не дарить тебе ее собрался! На свадьбе должен быть особенный транспорт, а лучше этого ты вряд ли во всем Батайске найдешь!

Мы смотрели на него в полном, ошеломленном изумлении. Лось присвистнул, оценивая мощь и лоск автомобиля.

— Вот это аппарат! На такой и в ЗАГС ехать — честь имею! — довольно заявил он. — Хороший, подарок.

Решение пришло мгновенно. Мне было неудобно, но отказыватся я не стал. Конечно же, после такого я не мог не пригласить Коньякова на свадьбу. Не было между нами больше никакой вражды. Такое бывает, когда повзрослеешь и мозги на место становятся.

Мы уселись в просторный, как кабинет генерал-полковника Волкова, салон «Чайки». Кожаный запах, хром, дерево — все дышало советской роскошью. Юрка плавно тронулся с места, развернулся и осторожно выехал со двора. Мы понеслись по утренним, наполняющимся солнцем улицам Батайска к дому сестры подруги Лены. Мне не терпелось поскорее ее увидеть.

Выкуп проходил шумно, весело и по-настоящему по-советски душевно.

Подружки Лены, во главе со свидетельницей Светой, оказались очень бойкими. Тактично устроили нам настоящий квест. Сначала заставили с завязанными глазами нарисовать портрет невесты — у меня получилось нечто, отдаленно напоминающее лупоглазого инопланетянина, что вызвало всеобщий хохот. Потом — отгадать три каверзные загадки про семейную жизнь, с чем блестяще помог справиться отец невесты, бурча что-то про «солдатскую смекалку» и про то, какие мы молодые и бестолковые. А в конце потребовали выкуп — не деньги, а целую коробку шоколада. Благо, выслушав требования, я быстро сориентировался. Сбегал со Смирновым в ближайший гастроном и скупил там весь шоколад, какой имелся в продаже. Вернувшись обратно, я получил новую вводную — подниматься на девятый этаж и на каждом лестничном пролете отдавать выкуп в виде отдельной шоколадки. Их мне хватило с трудом — последнюю пришлось ломать пополам, иначе невесту бы не отдали.

Света, смеясь и вытирая слезы от смеха, наконец впустила меня в квартиру. Я прошел в комнату, где меня ожидала моя любимая. Когда я ее увидел, у меня на мгновение перехватило дыхание.

Лена стояла посреди комнаты в ослепительно белом, кружевном платье, с легкой фатой, и была так прекрасна, что сердце ушло в пятки, вытеснив на секунду все тревоги и опасности. Я совсем забыл, каково это видеть невесту в свадебном платье… Прошлая жизнь не в счет, тогда все прошло как-то блекло.

— Ну, вот я и дошел, — выдохнул я, подходя к ней. — Разрешите войти?

— Долго же ты шел, разведчик, — улыбнулась она, но в ее сияющих, чуть влажных глазах читалась неподдельная радость и облегчение.

— Знаешь, были некоторые затруднения с логистикой, — ответил я, беря ее за руки. Их тепло разливалось по моим ледяным пальцам.

— Опять работа? — спросила она тихо, уже зная ответ.

— Почти закончилась, — так же тихо, глядя ей прямо в глаза, ответил я. — Обещаю. Сегодня — только ты, я и наш день.

Мы вышли на улицу под дружные, оглушительные аплодисменты гостей и соседей, выглянувших из окон. Лена с подружками и Светой устроилась в просторном салоне «Чайки» к Юрке, а я — в красную «копейку» Женьки Смирнова, который уже ждал нас за рулем, бдительно осматривая окрестности.

— Как обстановка? — сразу, без предисловий, спросил я, едва машина тронулась, следуя за белым кортежем.

— Тишина, Макс, — покачал головой Смирнов, его пальцы нервно барабанили по рулю. — Ничего подозрительного. Я, пока вы выкуп проходили, объехал часть дворов, смотрел в оба. Ни одной чужой, заинтересованной рожи. Ни одной иномарки с затемненными стеклами. Никаких следов. Как сквозь землю провалились. Или… или их тут и не было!

Я в растерянности смотрел на проплывающие за окном знакомые с детства дома, на играющих на тротуарах детей. Эта мирная, обыденная картина не стыковалась с тем, что творилось у меня внутри.

Черт возьми, да почему они медлят? Чего ждут? Эта неизвестность, эта тягучая, выматывающая пауза действовала на нервы куда сильнее, чем открытая, понятная угроза. Они словно играли со мной в изощренную игру, давая расслабиться, внушить себе призрачное ощущение безопасности, чтобы нанести удар в самый беззащитный, самый радостный и потому самый болезненный момент. И самым страшным было то, что я не мог предугадать, где и когда это произойдет.

Мы подъехали к дворцу бракосочетания. Площадь перед ним была запружена народом — перед нами была еще одна свадьба. Воздух звенел от счастливого смеха, возбужденных разговоров, перезвона бокалов с шампанским, музыки из принесенного кем-то магнитофона. Царила по-настоящему праздничная, неподдельная атмосфера. Солнце ярко светило, отражаясь в стеклах и счастливых глазах. И тут, среди всеобщего веселья, возникла небольшая, но заметная заминка.

— Макс, а кто у тебя свидетель? — вдруг спросила Лена, оглядывая наших ребят. — У меня Света, а у тебя?

Я замер. В суматохе, тревогах и паранойе я совершенно упустил этот, казалось бы, очевидный момент. Самарин и Смирнов были заняты обеспечением безопасности, выполняя негласную боевую задачу. Лось — больше почетный гость, старший товарищ, чем официальное лицо для росписи. Отец невесты, у него другая роль.

— Я… — растерянно начал я, чувствуя, как глупая краска заливает щеки. Но тут из толпы гостей, запыхавшийся, растрепанный, но сияющий, как новогодняя елка, буквально из ниоткуда ворвался Паша Корнеев.

— Твою ж налево, Шут! — выпалил я. Сразу же начал оглядываться — раз он здесь, то непременно что-то произошло!

— А вот и я! — радостно проорал он на всю площадь, растворяясь в толпе и пробиваясь к нам, обнимая всех подряд и хлопая меня по спине с такой силой, что я даже закашлялся. — Ну вот скажи мне, какая же свадьба без Паши Шута? Не-ет, дружище, не дождешься!

Затем, уже куда тише, только для меня добавил:

— Все нормально, не переживай. Кэп отправил. Позже расскажу, что к чему. Я на первом же самолете из Ташкента, потом на попутных грузовиках, потом чуть ли не на верблюде! Так, кто тут жених?

— Точно все нормально?

— О-о-о, скучно там без вас! — махнул он рукой, его глаза весело блестели. — Да и Игнатьев порылся в бумагах, нашел мне срочный отпуск по семейным обстоятельствам. Мол, лучшему другу жениться — разве не семейное обстоятельство? Так что я — твой свидетель, хочешь — не хочешь! Не отвертишься! А это там что, свидетельница?