А оказалось, что учителя о консервах разговаривают, чаи гоняют и с похмельем сражаются, как все люди. Хотя, может, это только здесь так. Но если вспомнить кабинеты, в которых мне довелось побывать, это, скорее, норма провинциальных городов, чем что-то из ряда вон.

— Ой, Егор Викторович. Здравствуйте, — рядом со мной нарисовалась курносая нимфа с вьющимися рыжими волосами. Если бы увидел её в коридоре, подумал бы, что это ученица, а не училка. Выглядела она совсем ребёнком. — Как хорошо, что вы уже выздоровели. Мы всем нашим педагогическим составом переживали за вас, когда узнали об аварии.

Ага, вижу я, как переживали. Я мысленно усмехнулся, припомнив реакцию коллег, когда я только вошёл.

— Благодарю, мне льстит ваше беспокойство. Что у нас на повестке дня?

Девушка хлопнула ресничками.

— Так пока ничего. Ждём Игоря Александровича и Елену Павловну.

Рыжуля ещё что-то хотела сказать, но дверь в учительскую снова открылась, и на пороге нарисовался мой брат в дорогом на вид костюме с иголочки. Он окинул присутствующих быстрым, цепким взглядом, задержавшись на мне на секунду дольше, чем на остальных. У меня аж сердце ёкнуло в моменте, пока не вспомнил, что теперь я не Макаренко, а Истомин и выгляжу иначе.

— Доброе утро, коллеги, — заговорил он прямо с порога хорошо поставленным голосом, озарив учительскую ослепительной улыбкой и широко раскинув руки в стороны, словно собирался обнять весь мир. — Сложнее всего начать действовать, всё остальное зависит только от упорства. ©Амелия Эрхарт.

Сказав это, он выставил ногу вперёд и замер так. Я же озадаченно моргнул, пытаясь понять, о чём он говорит. Но ладно я, который мало что понимает в преподавательской деятельности. Может, у них так принято — начинать день с великих цитат. Но и остальные коллеги, как оказалось, тоже не въехали. Они повернули головы и уставились на Игоря с недоумением во взглядах.

Тем временем брат, видя не самую восторженную реакцию на своё появление, стушевался. Он пригасил улыбку и опустил руки. И уже нормальным голосом продолжил:

— Поздравляю всех нас с новым рабочим днём. Как настрой?

Выглядел он нарочито бодро и оптимистично, но чувствовалось, что это всё наигранное, фальшивое. В ответ на вопрос послышался нестройный хор голосов, не столь бодрый и оптимистичный, как у брата.

Меж тем он прошёл к столу и остановился возле меня. Стоит, смотрит выжидающе и благостно улыбается. Ну а я что? Сижу и так же смотрю на него.

— Егор Викторович, — произнёс он, сцепив за спиной руки, перекатываясь с пятки на носок и обратно. Будто ждёт от меня какой-то реакции или реверанса.

— Игорь Александрович, — ответил я ему, ожидая продолжения. Мельком я заметил, как рыжуля, крабиком отползла подальше от нас.

Но Игорь ничего не сказал, только издал какой-то невнятный смешок и поспешно отвернулся, потирая нос. Остальные коллеги молча переглянулись, блонда хихикнула в кулачок.

— Минуточку внимания, коллеги, — остановился брат в центре учительской и хлопнул в ладоши, привлекая внимание. Хотя все и так смотрели на него. — Прошу приготовиться. Елена Павловна звонила мне и сообщила, что они с нашим уважаемым гостем скоро прибудут. Он изъявил желание пообщаться с педагогическим составом до начала уроков. Поэтому прошу вас убрать всё лишнее и, — он помахал руками, очерчивая широкий круг, — встретить гостя подобающим образом.

Так вот куда запропастилась Павловна. Сусаниным подрабатывает. Остальные же, услышав слова директора, засуетились. По учительской пронёсся взволнованный шёпот, стук чашек, шуршание бумаг. Блондиночка, что активно флиртовала с физруком, подбежала к небольшому зеркалу в углу и начала поправлять макияж, причёску и декольте.

— Ещё момент, — снова заговорил Игорь. — Хочу напомнить вам, что нас ждёт череда открытых уроков и прочих мероприятий, от которых будет зависеть будущее школы. Это будет… непростой год. Но вместе мы выстоим. Команда! — Он сцепил руки и потряс ими над головой.

На лицах моих новых коллег появились слабые, кислые улыбки. Что-то командным духом здесь и не пахнет.

Пока я наблюдал за командной работой коллег, ко мне подошёл тот самый страдалец и наклонился почти к самому моему уху.

— Егор Викторович, — шепнул он, обдав меня облаком перегара. — Хочу напомнить вам, что это место директора. А вы его заняли.

А, так вот чего Игорь мялся возле меня! Ну так бы и сказал сразу. Неловко вышло. А вообще, какой-то брат слишком… мягкий. Цитаты какие-то придумал, подчинённых распустил, суетится. Непорядок. Надо будет перекинуться с ним парой фраз на этот счёт.

— Учту на будущее, — сделал я морду кирпичом, будто так было и задумано.

В этот момент мимо проходила ещё одна учительница, но держалась она так, будто не Игорь был директором, а она.

— Поздравляю, Егор Викторович! — она глянула на нас со страдальцем свысока и обозначила намёк на улыбку.

— Благодарю, — отозвался я. — А с чем?

— Вы классный руководитель в девятом Б, — произнесла она с ехидцей и поправила своё каре. — Там есть всё: алкоголь, курение, прогулы, вайны… И, прости, господи, рэп. Удачи.

Сказав это, она поплыла дальше по кабинету, окидывая хозяйским взглядом творящую суету в учительской.

— Да, не повезло вам, — посочувствовал мне страдалец и отхлебнул минералки. — Не представляю, как у Елены Павловны получилось вас уговорить.

А я сидел и офигевал. Какой, к чёрту, классный руководитель? Павловна, что за подстава? О подобном мы с ней не договаривались. Мне и русского с литературой за глаза хватило бы. С этим бы управиться, а тут такие новости.

Я приподнялся с кресла, чтобы сообщить директору, что никакого класса мне не нужно и на подобное я не подписывался, но не успел.

— А здесь у нас учительская, Виталий Тимофеевич, — донёсся до моих ушей елейный голосок Елены Павловны.

— Благодарю, Леночка, — ответил ей бархатистый мужской голос, который показался мне уж слишком знакомым. Я нахмурился, пытаясь вспомнить, где слышал его, и на минутку позабыл о классном руководстве.

Сделав круглые глаза, Игорь зашипел на всех, нервно потирая руки: «Идут, идут». Он подскочил к двери и заулыбался во все тридцать два. Остальные выстроились за его спиной, как оловянные солдатики на параде, и натянули дежурные улыбки на лица. Только каравая с солью и не хватало.

Я тоже встал. Получилось так, что оказался я в первом ряду, по правую руку от директора. Хотел было шагнуть чуть в сторону, чтобы не отсвечивать, но дверь открылась, и в учительскую вошла Петровна и… наш гость.

— Здравствуйте, коллеги, — прощебетала Павловна. — Поприветствуйте нашего уважаемого мэра Виталия Тимофеевича Ларина.

Сначала я просто мазнул по нему взглядом. Мужик как мужик. Холёный, важный на вид. В дорогом костюме, с идеально уложенными волосами и белоснежной, отрепетированной улыбкой. Отвернулся, не придав увиденному особого значения. Только подумал, что надо бы незаметно затеряться в толпе. Не хотелось отсвечивать перед представителем мэрии. И только спустя каких-то десять секунд меня настигло узнавание.

Я снова посмотрел на Ларина, но уже внимательней. Да… постарел, конечно. Морщины вокруг глаз стали глубже, волосы с проседью, но… эти глаза, эта уверенная, чуточку вальяжная манера держаться. Да это ж Виталя — мой друг детства, с которым мы с первого класса вместе были плечом к плечу.

Тем временем Ларин стал всех приветствовать, жать руки. Когда очередь дошла до меня, он протянул руку. Но стоило мне коснуться её, как случилось то, к чему я не был готов этим утром.

Воспоминания, которые я безуспешно пытался вернуть всё это время, лавиной накрыли моё сознание. Я вспомнил всё. До мельчайших подробностей. Так, словно это случилось буквально вчера.

Жму руку, а у самого аж скулы сводит от улыбки. Жив, гадёныш, и даже процветает! Мэром заделался. И что-то не похоже, чтобы он по ночам недосыпал из-за мук совести.