– Ева, принеси аптечку, она у забора в траве лежит!

– Я играю! – возмущённо отзывается малышка. – Сколько у тебя ляпок, паучёчек?

– Ох, надо спасать Павла Пузиковича! – волнуюсь за паучка.

– Для начала позаботьтесь о себе, – властно приказывает Таир и давит взглядом: – Ложитесь на кровать, я скоро подойду и помогу вам.

– Но… – пытаюсь придумать, как избежать унизительной процедуры. – Я сама!

– Самой неудобно, – возражает мужчина.

«А так ещё неудобнее!» – хочу воскликнуть я, но Таир уже уходит.

Помявшись, я изворачиваюсь и пытаюсь посмотреть на свой зад, но, увы, гибкостью гимнасток я никогда не владела. Даже не в силах наклониться и достать кончиками пальцев до пола. Куда мне самой себе обработать рану!

А я, кажется, сильно поранилась. Смотрю на окровавленные пальцы и вздыхаю:

– В кои-то веки рада утеплителю на попе! А вот платье жаль…

Вспоминаю, как Таир похвалил наряд и сказал, что мне идёт.

Идёт… Судя по шагам, Таир возвращается! И с каждым его шагом моё сердце стучит всё сильнее.

– Почему до сих пор не в кровати? – сурово уточняет мужчина.

– Звучит двусмысленно… – отступаю, мечтая сбежать.

Но на запястье наручниками защёлкивается мужская хватка. Таир мягко тянет меня к кровати и приговаривает:

– Это не больно. Поверьте, я большой специалист, даже уколы умею делать.

Вот зачем он мне это сказал?!

– У Евы ни дня не проходит без ссадины или шишки… для окружающих, – продолжает ласково увещевать меня Таир, увлекая к постели. – Поэтому я прошёл курсы первой медицинской помощи и полностью прочитал медицинский справочник!

– Невероятно, – лепечу я и, когда мужчина мягко толкает меня на кровать, выдыхаю: – А-ах!

Падаю на живот, а Таир одним движением задирает юбку.

– Простите за бесцеремонность, Добродея, – говорит при этом, – но гвоздь старый и ржавый. Я боюсь, что, если вовремя не обработать рану, вы получите заражение крови... О, боже!

– Что? – дёргаюсь, пытаясь приподняться.

Но мужчина прижимает горячую ладонь к моей пояснице и властно надавливает:

– Лежите. Ничего особенного.

– Ничего особенного?! – не верю я. – Вы сказали «О, боже». Раз начали, то заканчивайте!

– Хорошо, – слышу, как он коротко усмехается, и меня бросает в жар.

Что же он ответит?

«О, боже, какие огромные трусы? О, боже, какой жуткий целлюлит?»

Но мужчина приводит меня в шок другими словами...

После его ответа, мне впервые в жизни хочется кого-то ударить.

Нет, конечно, я никогда бы не стала этого делать. Таир владелец дома, а нас с коровой, козами и Павлов Пузиковичем идти некуда. Но желание такое сильное, что даже мой привычный страх перед мужчинами отступает.

Впрочем, если оглянуться назад, то становится понятно, что Таир меня вообще не пугает. Во всяком случае, когда он вошёл в дом, я не кричала и не выпрыгивала в окна. Может, дело в том, что он – отец и рядом его дочь. А может в том, что как раз Ева вызывает у меня дикие опасения…

И такое же сильное сочувствие.

Чем-то мы похожи.

– Что, простите? – переспрашиваю Таира, надеясь, что его слова мне послышались. Оборачиваюсь, внимательно всматриваюсь в лицо мужчины. Он издевается? – О, боже… Как там дальше?

– Простите, – неожиданно тушуется тот и, опустив глаза, открывает пузырёк с перекисью водорода. – Не хотел вас обидеть.

– Да какие уж тут обиды? – саркастично хмыкаю я и властно (неожиданно для себя самой) требую: – Повторите!

Таир тяжело вздыхает и, наклоняя пузырёк над кусочком марли, неохотно бормочет:

– О, боже, я забыл на столе окорок…

– Вот! – едва не подскакиваю я и, нервно хохотнув, уточняю: – Чего мне обижаться? Вот скажи те! При взгляде на мой филей вы вспомнили об оставленной на кухне свинине!

– А лучше было бы, если вспомнил о включённом утюге? – возмущается Таир и предупреждает: – Будет немного больно.

Замираю, затаив дыхание в ожидании острой боли, но ничего не происходит. Не выдержав, уточняю:

– Вы передумали оказывать мне первую медицинскую помощь?

– Вообще-то, – с нажимом отвечает он, – рану я уже обработал. Вот пластырь!

И легонько шлёпает меня по попе.

– Что вы себе позволяете?

Подскочив, возмущённо смотрю на мужчину и одёргиваю окровавленное платье.

– Меньше, чем хотелось бы, – неожиданно отвечает Таир.

Взгляд его ныряет в моё декольте, и я ощущаю, что начинаю краснеть.

«Вот только не надо растекаться перед ним малиновым сиропом! – увещеваю себя. – Он не комплименты говорит, а хочет отвлечь от своей унизительной ассоциации с окороком!»

– Проголодались? – ехидно спрашиваю я и демонстративно поправляю платье на декольте. – Окорока у меня нет, но молока налью. Будете пить его вприглядку! В смысле, глядя на мой филей, представляйте, что едите свинину!

Таир улыбается и качает головой, а я ещё сильнее распаляюсь:

– Вам смешно? Да, я толстая, но это не значит, что буду терпеть ваши издёвки…

Осекаюсь и шире распахиваю глаза.

«Дея, это что-то новенькое, – мелькает мысль. – Ты и не станешь терпеть издёвок? Да ты только и делала, что их терпела, пока не…»

– Знаете, что действительно забавно? – посмеиваясь, уточняет Таир и, не дожидаясь ответа, продолжает: – Это мысленная цепочка, которая заставила меня вспомнить о продукте, который явно испортится в такую жару и будет неприятно пахнуть, когда мы вернёмся в город. Хотите знать, как именно я подумал о свинине? Только предупреждаю, что это вас шокирует!

Гордо выпрямляюсь и, не представляя, чем меня можно шокировать после сегодняшних событий, киваю:

– Говорите.

Таир бросает быстрый взгляд в сторону двери и, убедившись, что дочки нет рядом, подаётся ко мне и шепчет на ухо:

– Вы очень аппетитно смотритесь сзади. Уверен, вам часто это говорят. Ваша попа очень…

Он замолкает и возводит глаза к потолку, явно подбирая подходящий эпитет, а я вспоминаю, как дышать. Таир был прав, предположив, что правда меня шокирует.

Аппетитно смотрюсь сзади?

Я?!

Но рядом нет других женщин, и приходиться мириться с неожиданным мнением Таира.

– Мой отец говорил, что идеальная попа у женщины, это когда можно поставить бокал, и тот не упадёт, – отчаявшись найти сравнение (или не рискуя больше), рассказывает мужчина и ведёт рукой, обрисовывая мои округлости. – С точки зрения моего отца – вы идеал.

– А с вашей точки зрения? – с подозрением прищуриваюсь я.

Таир прячет улыбку в уголках губ, а потом продолжает объяснений, явно пропустив мой вопрос мимо ушей:

– Глядя на вас, я вспомнил о словах отца. Он мечтал, чтобы у мамы была такая крепкая попа, поэтому кормил её свининой. Не знаю, почему, не спрашивайте, но папа был уверен, что это поможет воплотить его мечту в жизнь. А после у меня перед внутренним взором появилась свинина, которую я планировал взять с собой. В машине есть холодильник. Но забыл на столе!

– Звучит правдиво, – бормочу я.

Испытываю нереальный кайф от того, что мне подарили такой замысловатый, но всё-таки комплимент. Но скрываю это, продолжая:

– Теперь можно спасти паука?

– Спасём его вместе? – протягивая руку, предлагает Таир.

Улыбаюсь и осторожно вкладываю ладонь, которую тут же собственнически сжимают сильные мужские пальцы. Но снова понимаю, что страха нет, а есть доверие. Откуда оно взялось? Я же этого человека впервые в жизни вижу! Неужели то, что он такой самоотверженный с дочерью, подкупает меня с потрохами?

– Вы хороший отец, – выпаливаю неожиданно для самой себя.

И тут раздаётся счастливый детский визг, и мы синхронно вздрагиваем. Поворачиваемся к окну, из которого видно, как Ева верхом на Мерседес резко скачет к единственной уцелевшей части забора, явно собираясь с разбегу преодолеть это препятствие.

Охнув, вскакиваю, а у Таира вырывается крепкое словцо.