– Надо вызвать скорую… – бормочу, отстукивая зубами дробь. – Милицию… Пожарных!

Замечаю на кровати телефон Евы и хватаю его. На заставке фото счастливой, эффектной и немного полноватой женщины с новорожденным на руках. Какая красивая! Мотнув головой, трясущимися пальцами набираю короткий номер экстренной помощи и объясняю ситуацию.

– Женщина, машин нет! – слышу раздражённый голос девушки-оператора.

Судя по тону, она уже неделю на диете и отчаянно ненавидит всё человечество.

– Но ребёнок мог пострадать! – возмущаюсь я.

– Узнайте точно и перезвоните, если действительно пострадал! – цедит девушка, и связь обрывается.

Выронив сотовый на кровать, я бегу к выходу. По пути хватаю аптечку, которую принёс Таир, но так и не воспользовался. Да я и думать забыла о крохотном порезе! Как и говорила, достаточно было подорожника.

А вот малышке придорожная трава, как поётся в старой песне, вряд ли поможет. Я надеялась, что кроха жива. Невероятная разрушительная сила скрыта в маленьком ребёнке! Прямо мистика какая-то! Чего ни касается, всё рушится.

Прямо как у меня когда-то…

«Стоп! – осаживаю себя. – Не время для печальных воспоминаний! Надо верить, что с малышкой всё хорошо».

Замедляю шаг, приближаясь к дому, кричу:

– Таир!

И кашляю от пыли.

Только бы обошлось без трагедии! Пусть живут здесь, сколько хотят, я и слова не скажу. Даже готовить им буду. И девочку доить научу!

И тут, будто в ответ на мои молитвы, из облака пыли появляется мужчина с ребёнком на руках. Я делаю шаг вперёд и снова замираю:

– Она… Смеётся?!

Ева заливалась от смеха, а вот её родитель был мрачен, как туча. И так же чёрен. Судя по всему, мужчина угодил в остатки печи – весь в золе!

– Папа стал чёрным! – радуется малышка, и я поджимаю губы.

Невероятный ребёнок! Закрадывается мысль, что Таир привёз девочку, чтобы оградить окружающих от её сокрушительного присутствия.

«Как меня когда-то».

Мотаю головой, отмахиваясь от воспоминаний, которые хочу навеки забыть, и бегу к ним.

– Всё в порядке?

– Да, – цедит Таир. – Есть где помыться?

– Душ на улице, – показываю на кабинку из пластика и с занавеской из плащёвки. – Извините, удобства только такие. Но вода должна быть тёплой, нагрелась. В последние дни стоит жара!

Таир умоляюще косится на меня:

– Подержите Еву?

Честно говоря, мне очень хочется прикрутить девочку к стулу скотчем! Но я аккуратно беру ребёнка на руки.

– Конечно.

На удивление, малышка не сопротивляется и сидит тихо. Мужчина идёт к кабинке, на ходу стягивая с себя чёрную от сажи футболку. Ох, какие мышцы на его спине! Я резко отворачиваюсь, ощущая, как к щекам приливает горячая кровь. Спрашиваю Еву:

– Хочешь молока?

– Да! – радуется ребёнок.

И я уношу её в дом, чтобы угостить козьим молоком.

Баба Поля говорила, что это лекарство от всех болезней. Физических и душевных.

Сажаю малышку за стол и, присев на корточки, внимательно осматриваю её руки и ноги:

– Ты не поранилась?

– Нет, – она мотает головой и тут же заявляет: – Это не я! Оно само!

– Разумеется, – обречённо вздыхаю я.

Судя по началу, к концу странного отдыха большого босса из города от деревни «Вперёд» и камня на камне не останется. Мне всё равно придётся искать себе новое жильё. И Мерседес, и козочкам…

– Ты любишь творог? – хлопоча на кухне, спрашиваю девочку, которую боюсь упускать из виду даже не секунду. – Ещё есть сыр.

– Не зьнаю, – коверкает она слова. – Молока хочу!

– Сейчас вскипит, – указываю на кастрюльку, – остужу и налью в кружку. Хочешь, пока почитаю?

– Про Мерседес? – радуется она и тут же спрашивает: – А на корове можно покататься?

– Теоретически можно, – задумываюсь я. – Мерседес очень спокойная и не пугливая. Будешь себя хорошо вести, попробуем.

– А как это? – неожиданно интересуется ребёнок. – Как хорошо себя вести?

– Не знаешь? – удивляюсь я и загибаю пальцы: – Не ломать заборы, сараи и дома!

– Это не я! – тут же кричит девочка.

Кажется, начинаю понимать, почему ребёнок неуправляемый. Похоже, её воспитанием никто не занимался. Осторожно интересуюсь:

– А почему вы с папой вдвоём приехали? Где твоя мама?

Внезапно малышка затихает, взгляд её становится пустым. Придвинув к себе чашку с молоком, от которого поднимается парок, Ева начинает дуть, пока не появляется пенка.

В этот момент в дом входит Таир. С волос капает вода, обнажённый торс сверкает капельками воды в лучах солнца, очки запотели, и это так мило, что сердце ёкает в груди.

– Есть полотенце? – хрипло спрашивает мужчина.

– Да! – вскакиваю и, стараясь не смотреть его на мокрые брюки, в которых Таир и мылся, иду к старому сундуку. Достаю одно из полотенец, купленных бабой Полей ещё во времена молодости, протягиваю, не глядя: – Вот.

– Спасибо, – он начинает вытираться и спрашивает Еву: – Вкусно?

– Нет, – не отрываясь от чашки, бурчит девочка.

– Пьёт, значит, нравится, – посмеиваясь, шепчу я. – Иначе чашка оказалась бы там же, где пирожок. На полу!

Но Ева всё слышит.

– Это не я! – стукнув пустой чашкой по столу, кричит она.

А мне уже смешно.

– Да-да, это корова хвостом махнула, – весело говорю ей и спрашиваю у мужчины: – Скажите честно, вы приехали сюда спрятаться после того, как Ева разрушила детский сад?

Шучу, конечно! Но злиться или удивляться сил уже не осталось.

– Вы слышали об этом? – серьёзно уточняет Таир.

Поперхнувшись, я кашляю, а он садится за стол и придвигает к себе кастрюльку с остывшим молоком и залпом осушает. Отставив, устало смотрит на меня снизу вверх:

– Я не знал, что делать. Однажды оказалось, что моё имя в чёрных списках агентств по найму нянь и гувернанток не только нашего, но и близлежащих городов, и я устроил Еву в городской детский сад. Несколько дней было тихо, секретарь отвозил и привозил мою дочь. Казалось, всё наладилось, никто не звонил и не жаловался, но вчера…

– Это не я! – вмешалась Ева и разревелась: – Почему мне никто не верит?!

Мы с её папой стараемся успокоить девочку.

– Я тебе верю, – желая утешить малышку, горячо убеждаю её. – Сама такой была. Чего ни коснусь, всё в руках горело. Люди даже говорили, на мне проклятие! А вот баба Поля сказала, что это простое невезение. И добавила, что за всё невезение когда-нибудь очень сильно повезёт. Так и случилось!

Улыбаюсь, вспоминая, как добрая бабушка предложила остаться у неё жить. Первое время я вздрагивала, от людей пряталась, но постепенно это прошло. Еве повезло, что при всём невезении у неё богатый влиятельный отец. Меня же никто не защищал, кроме чужой бабушки.

Девочка, кажется, мне верит и успокаивается. А её отец делится:

– Вот и я вчера вспомнил о Пелагее Гавриловне. Когда впервые приезжали к ней, Ева была крошкой. У неё постоянно болел животик, и никакие лекарства не помогали. Но на руках бабы Поли она не плакала. Мой друг говорил, что она экстрасенс, но я в такие вещи не верю. Но…

– Иногда, когда жизнь уходит из-под ног, нужно во что-то поверить, – заканчиваю за него.

И в этот момент мы становимся ближе. Всего на один миг что-то объединяет толстую деревенскую доярку и большого босса из города. Что-то тёплое и приятное, как подогретое козье молоко.

Таир замечает, что Ева клюёт носом, аккуратно подхватывает ребёнка на руки и несёт к кровати. Укладывает крепко спящую дочь, а потом с облегчением выдыхает:

– Немного спокойствия…

– Тс-с, – пугаюсь, что он разбудит девочку.

Мужчина улыбается мне:

– Не бойтесь, Еву пушкой не разбудишь. Вся в меня!

В его голосе звучат горделивые нотки, а мой взгляд невольно скользит по обнажённому торсу мужчины. Вдруг становится невыносимо жарко, и я только вспоминаю, что до сих пор в телогрейке бабы Поли.