– Я про крышу говорила! – перебиваю его и показываю наверх. – Сам смотри! Ливень идёт!

– Починить бы надо, – недовольно ворчит Таир и косится на мою грудь.

– Вот и почини, – запахиваюсь в объёмный плащ.

– Непременно, – обещает мужчина и, поднимаясь, подхватывает одеяло. – Похолодало. Пошли в дом, а то простудимся.

Подхватывает меня под локоть и выводит наружу. Держит над нашими головами одеяло и приказывает:

– Бежим!

Мы шлёпаем по лужам, и я чувствую боком тепло мужского тела, а в животе порхают бабочки. Не знаю, почему, но этот момент кажется мне таким романтичным! И мне будто снова восемнадцать, и не было боли и разочарований. И я снова готова поверить мужчине…

Как один день может перевернуть жизнь?

Наверное, Таир тоже обладает разрушительной силой. Только, в отличие от дочери, он ломает не вещи, а страхи. Крушит болезненные воспоминания одним своим присутствием, освобождая место для чего-то нового!

После ночных похождений я засыпаю без задних ног, о чём узнаю уже поздним утром, когда открываю глаза и не понимаю, что происходит. Стоит такой гвалт! Гудки машин, крики людей, мычание коровы, блеяние коз и лай собаки.

– Городские опять дурят? – приподнимаюсь и первым делом смотрю на Еву.

Малышка на шум не реагирует, продолжает сладко посапывать. Наверное, умаялась вчера. Разрушение много сил требует! И эмоций немало получила, вот и отсыпается. Смотрю на пол, где ночью разместила её отца, и качаю головой. Одеяло в стороне, а мужчина опять раскинулся в позе звезды, радуя глаз совершенным телом.

– Да он издевается! Сколько хоть времени?

Глянув на часы, охаю и подскакиваю с кровати.

Неудивительно, что Мерседес мычит! Её уже давно подоить надо. Но на улицу выходить боязно. Эти городские совсем отмороженные встречаются. Поэтому открываю сундук и достаю пугач, который ещё мужу бабы Поли принадлежал. Так, на всякий случай.

Приоткрываю дверь и замираю от удивления.

На дороге стоит грузовик, рядом внедорожник, вокруг машин бегают какие-то люди, вытаскивают доски, брёвна и ящики. А к крыльцу приближается дама с собачкой. Женщина худенькая и в очках, а собака огромная и лохматая.

– Гав! – приветствует меня псина.

Подскакиваю от неожиданности и выставляю пугач:

– Не подходите! Кто вы и что вам нужно?

Дама, к слову, и глазом не ведёт. Поправляет очки одной ругой, другой легко удерживая собаку на поводке, деловито уточняет.

– Таир Натанович ещё спит? Не сомневаюсь. Он сова. А вы, я полагаю, жаворонок?

– Я человек, – представляюсь странной даме: – Добродея Степановна Полёвкина.

– А я секретарь Таира Натановича, – спокойно отвечает она. – Мария Альбертовна. Можно просто Мария.

– Хорошо, просто Мария, – убираю пугач и киваю на грузовик – Что это значит?

– Таир Натанович не предупредил? – она выгибает бровь и достаёт телефон. Показывает мне сообщение: – Приказано привести материал для ремонта дома и забора, а так же совершить несколько покупок. Портативный душ, биотуалет, бассейн и надувные матрасы. Распишитесь!

– Зачем? – настораживаюсь я.

Однажды беспечно поставленная подпись сломала мне жизнь, и я не планировала больше так ошибаться.

– Не будить же Таира Натановича? – возмущается Мария. – А ждать, когда он проснётся, у меня нет времени. Это босс в отпуске, а я работаю! И так пришлось использовать личное время, чтобы привезти необходимое. Вот здесь галочка!

Она указывает на строчку «принял», и я сдаюсь. Не потому, что проникаюсь сочувствием к деловой женщине. Мерседес уж больно жалобно мычит.

– Я тоже не балду пинать собираюсь, – поставив подпись, сухо сообщаю Марии и иду к сараю. – У меня скотина не доена!

Стоит открыть дверь, как пёс Марии внезапно срывается с места и, обогнав меня, врывается внутрь сарая.

– Барон, ко мне! – кричит секретарь.

– Мерседес, нет! – вторю я.

Моя корова очень спокойная, но вот есть у неё пунктик. Не любит она собак! Потому и не завожу пса для охраны.

– Гав! – здоровается будущий коврик.

– Му-у-у! – звереет Мерседес.

– Бе-е-е! – прилипли к стеночке козы.

Собаку спасает чудо. Иначе как назвать то, что вчера Ева сломала хлипкую перегородку, а Таир поставил новую? Не будь её, глупый пёс попал бы под копыта. А новая напор Мерседес, достойный быка на корриде, выдерживает. Схватив поводок, я вытаскиваю дурного питомца из сарая и захлопываю дверь.

– Корова ненавидит собак, – передаю поводок побледневшей Марии.

– Я догадалась. Спасибо, что спасли Барона, Добродея Степановна! Передайте Таиру Натановичу, что ему нужно подписать документы.

– Давайте, – протягиваю руку.

– Что давать? – не понимает женщина.

– Документы, которые нужно подписать, – нетерпеливо продолжаю я. – Сами же просили их передать! И поскорее, а то мне корову нужно успокоить и подоить.

– Просто скажите ему это, – снисходительно улыбается Мария. – Таир Натанович подпишет их электронно.

– Тогда пошлите ему сообщение, – недовольно ворчу я. – А у меня корова, и она электронно не подоится. Городские!

Захожу в сарай и закрываю дверь изнутри. Успокаиваю Мерседес и подхватываю ведро. Пока дою, прислушиваюсь к звукам извне. Собака больше не лает, а голоса постепенно стихают, раздаётся звук отъезжающих машин, и вскоре рёв моторов тает вдали.

Остаётся лишь мерный звук струй, льющихся в ведро.

Так успокаивает!

– Умница моя, – поглаживаю бок Мерседес и поворачиваюсь к козочкам: – Теперь ваша очередь.

Дверь приоткрывается, и появляется любопытная мордашка Евы:

– Можно войти?

– Му-у-у, – пятится Мерседес.

Кажется, теперь у моей бедной коровы боязнь не только собак, но и детей.

Прижимая палец к губам и шепчу:

– Только тихонько. Хорошо?

– Я травку принесля, – показывает девочка. – Хочу покормить Мерсердес.

– Она оценит, – с сомнением отвечаю, глядя на корову, которая вращает глазом и переступает с ноги на ногу. – Но давай чуть позже? Мне ещё козочек нужно подоить.

– А можно мне? – неожиданно спрашивает Ева.

– Не побоишься? – не верю я.

– Не-а! – девочка мотает головой и гордо выпячивает грудь: – Я смеляя!

– Отчаянно смелая, я бы сказала, – бормочу, но подзываю ребёнка, хлопая по маленькой табуретке. – Садись сюда. Покажу, как нужно. Главное, всё нужно делать аккуратно, чтобы не сделать козочке больно. Как будто поглаживаешь котёнка, но при этом пальцами сдавливаешь и ведёшь…

– Если сдавливать котёнка, он оцарапает! – деловито заявляет Ева.

– Коза не царапает, она бодает, – смеюсь я и показываю, как доить. – И она не слабый котёнок, так что давить можно. Дай свои ручки, а покажу.

Прижимаю пальцы девочки к вымени и мягко веду, чтобы появилась струйка молока.

– Вот так. А теперь попробуй сама.

Девочка пыхтит, старается, но струйка у неё тонюсенькая, а иногда молоко просто капает. Я поправляю, учу дальше, и Ева слушается. В этот миг меня пронзает острое желание стать мамой такой же чудесной (и чуточку непредсказуемой) девочки. Даже дыхание перехватывает!

– Вы тут? – В сарай заглядывает Таир и при виде дочери замирает в изумлении: – Ева?

– Папа, я добываю молёко! – с восторгом сообщает девочка.

Беляночка испуганно стрижёт ушами, но стоит, так как я её успокаиваю поглаживанием, а вот Мерседес тревожно мычит, не зная, что ожидать от ребёнка. Я тоже не знаю, но мне хочется думать только о хорошем. Например, о том, как мы с Таиром вчера вечером пили молоко.

– О, это парное? – заметив ведро, мужчина входит в сарай, и становится совсем тесно. – Можно?

– Но оно… – начинаю я, но осекаюсь, вспомнив слова Таира. Он любит именно парное, и я киваю. Скрепя сердце, отвечаю: – Конечно, можно.

– Ева, хочешь? – предлагает мужчина дочери.

– Она же ребёнок! – тут же тревожусь я. – А вдруг заболеет? Я, конечно, свою скотину обрабатываю, но мало ли какие бактерии в молоко попали? Я не могу взять на себя такую ответственность, Таир Натанович!