Малышка смотрит на меня настороженно, но послушно говорит:

– Зь-дравствуйте.

Отмечаю, что речь у девочки немного странная. Дикция чёткая, но некоторые буквы Ева произносит так, будто нарочно их коверкает. Киваю малышке:

– Доброе утро. – Перевожу взгляд на её отца: – Так вы собираетесь извиняться? Может, решим полюбовно? Если заплатите за ущерб, я не стану вызывать полицию?

Мужчина бросает короткий взгляд на свою машину, и у меня срывается с губ:

– Предупреждаю, что сбежать с места преступления не получится. Всё зафиксировано на камеры!

«Какие камеры? – нервно переступаю с ноги на ногу. – Зачем я это ляпнула?»

Таир поворачивается ко мне и смотрит с иронией:

– Тогда давайте посмотрим запись. Мне самому интересно, в чём же вы меня обвиняете.

Я показываю на поваленный забор:

– Вот в этом! Когда я заходила в сарай, ограждение ещё стояло на месте. На улице были только вы, так что не отпирайтесь. А записи с камер я отправлю прямиком в полицию!

«Вот так! – выдохнула, радуясь, что нашла выход из щекотливой ситуации. – И нечего отпираться!»

Таир приближаетя к поваленному забору и наклоняется, делая вид, что внимательно его рассматривает.

– Доски гнилые, – выпрямившись, сообщает мне. – Радуйтесь, что он упал, когда выбыли в сарае, и никто не пострадал.

– А над пролитым молоком мне тоже посмеяться, а не плакать? – взмахнув пустым ведром, возмущаюсь я. – По вашей вине я потеряла десять литров парного молока и требую компенсацию ущерба. Или вы не в достаточной мере сняли стресс и ещё планируете потоптать мои грядки и обломать ветки деревьев!

– То есть вы считаете, что я приехал сюда, чтобы нарочно сделать всё это? – холодно интересуется Таир.

– Как и все городские, – раздражённо передёргиваю плечами. – С виду все такие холёные и воспитанные, но стоит отвернуться, как делаете такие мерзкие вещи!

Мужчина иронично выгибает бровь:

– То есть вариант, что я приехал отдохнуть в деревне, вы принципиально не рассматриваете?

Я оглядываюсь на старенький домишко бабы Поли, потом смотрю на соседний, давно заброшенный, с заколоченными окнами и проваленной крышей, а после поворачиваюсь к мужчине и окидываю его с головы до ног многозначительным взглядом:

– Издеваетесь? Если богачу требуется отдохнуть, он едет в Эмираты или на Бали. Вот не стыдно вам мародёрничать? Ещё и ребёнка плохому учите…

– Не переступайте черту, – властно одёргивает Таир.

У меня даже мурашки по спине бегут от его жуткого давящего взгляда. Настоящий хищник ! Будто волк глянул на корову. Хочется попятиться, но я стою на своём:

– А вы не ломайте чужие заборы!

Мужчина делает шаг вперёд, и я, не выдержав, пугливо отступаю.

– Так, всё, – борясь с дрожью в голосе, заявляю ему. – Вижу, что полюбовно мы не договоримся. Вызываю полицию!

Разворачиваюсь и почти бегом направляюсь к дому, чтобы позвонить в районный отдел полиции со своего старенького сотового. Понимаю, что это бесполезно, и никто не приедет, но попытаться-то надо. Может, этот мужчина с взглядом волка испугается и уедет?

– Стойте! – велит Таир таким тоном, что у меня ноги в землю врастают.

Этот мужчина так уверенно приказывает, что сразу понятно – передо мной какой-то большой начальник. Так что если он сломал мой забор и пролил молоко, в полиции даже пальцем не шевельнут. Мне становится ещё страшнее, и я пересиливаю себя, снова бегу к крыльцу.

Мужчина догоняет меня и хватает за руку, резко останавливает, а я по инерции разворачиваюсь и случайно бью его пустым ведром по виску.

– Папа! – испуганно вскрикивает девочка.

Таир отшатывается от меня, наступает на грабли, которые я вчера забыла убрать, получает удар древком по спине и делает шаг в сторону. Прямиком в кучку навоза, которым я планировала удобрить землю. Поскользнувшись, взмахивает руками и машинально хватается за меня, чтобы не упасть.

Оба замираем на миг, и я медленно опускаю голову, глядя на мужские ладони на самых выступающих частях своего пышного тела. Таир схватился цепко. Я бы сказала, собственнически!

– Ты зляя тётя! – подбегает к нам Ева. – Это я! Я молёко разьльиля! И зябор тоже я слёмаля!

– Ты? – искренне удивляюсь я.

Девочка с неожиданной силой отталкивает меня. Покачнувшись, я с размаха сажусь на землю, а Таир, потеряв точки опоры, снова поскальзывается на навозе в своих дорогущих туфлях и валится на меня.

Ведро, гремя, откатывается в сторону.

– Ох…

Из меня будто весь воздух выбивают! Мужчина, кажется, весит целую тонну! Костюм скрывал, но на мне сейчас лежит груда мышц, и в мыслях мелькают профессии, где нужна такая физическая подготовка.

Богатый. Властный. Сильный.

Но хуже того, что бедром я ощущаю что-то очень твёрдое.

«Пистолет?» – мелькает паническая мысль.

Да он же бандит!

Собираясь с духом, я нежно смотрю на мужчину и мягко уточняю:

– Вам удобно, Таир Натанович?

Похоже, он не стресс приехал сбросить, а натаскивал дочь, как волк волчонка. А я наговорила такого, что теперь боюсь за свою жизнь. Надо как следует извиниться, чтобы этот страшный человек убрался восвояси.

– Я тут подумала, что стоило вас поблагодарить, – продолжаю ласково, как со сторожевым псом, который сорвался с цепи. – Я ведро забыла помыть, молоко бы скисло. А забор? Всё равно менять хотела! Так что никакой полиции. Обещаю!

Мужчина пристально смотрит на меня, и я с надеждой добавляю:

– Может, вы встанете с меня, сядете в свою красивую машину и уедете домой?

– Не могу, – хрипловато отвечает Таир, и у меня сердце обрывается.

Вот и всё, пришёл конец моей спокойной жизни.

– Почему? – срывается жалкое с губ.

– Потому что это и есть мой дом, – неожиданно сообщает мужчина.

Мужчина приподнимается и берёт ведро. Прикрываясь им, опасливо посматривает на девочку и быстро поправляет что-то в районе бёдер.

«Оружие? – холодею я. – Не хочет, чтобы дочь видела пистолет?»

Мысли разъезжаются, как ноги моей кормилицы Мерседес зимой на льду. Я не понимаю, что происходит. Почему Таир заявил, что это его дом? Может, он наследник? Ох, тогда дело совсем плохо! Конечно, я живу здесь не по своеволию, а по разрешению бабы Поли. Но как это доказать?

– Чёрт, костюм испорчен, – цедит мужчина, но ведро всё ещё не опускает. – Сначала молоко, теперь это…

«Это» в представлении не нуждается – благоухает на всю округу. Впрочем, для меня это аромат будущего урожая, а вот городскому неженке запах явно не по вкусу. Хватаюсь за соломинку, желая угодить новому хозяину домика бабы Поли.

– Хотите, я почищу? Будет как новенький!

Думала, откажет, но мужчина неожиданно кивает:

– Хочу. Захвачу из машины запасную одежду.

Прикрываясь ведром, кивает девочке:

– Иди с тётей в дом.

– Не хочу! – капризно топает малышка.

– Кто не слушается, тот в телефоне не играет, – сурово замечает Таир.

– Лядно, – нехотя отвечает девочка и быстрыми шагами направляется к дому.

Я спешу за ней, но постоянно оборачиваюсь и посматриваю на мужчину. Тот отставляет ведро и стремительно направляется к машине. Подходит к багажнику, открывает его, а дальше я уже захожу за девочкой в дом и закрываю дверь, чтобы мухи не налетели. Спрашиваю малышку:

– Ты раньше была здесь?

– Да!

Она залезает с ногами на деревянную скамью, тянется к столу, по-хозяйски приподнимает полотенце и без спроса хватает один из пирожков с малиной, которые я вчера испекла в старой печке. Откусив, морщится:

– Кислё…

Бросает недоеденный пирожок на пол, и я наклоняюсь, чтобы его поднять. Продолжаю расспросы:

– А когда ты здесь была?

Она показывает три пальца.

– Вот когда!

– Три года назад или когда тебе было три годика? – уточняю я и сама отвечаю: – Наверное второе, три года назад ты была совсем крохой. Но почему тогда я не помню, чтобы вы навещали бабу Полю?