Спит. Он съел свой любимый сэндвич с арахисовым маслом, поиграл на пляже с Шантель и, вероятно, после этого нарисовал картину. Для моего малыша это был очень насыщенный день. С морским воздухом, который оказывал такое же опьяняющее действие на дорогого старого папу, неудивительно, что он задремал.

Это был еще один момент, когда все казалось почти нормальным, что было ровно настолько тревожным, насколько и должно было быть.

Дом казался слишком тихим, хотя я все еще мог слышать шум океанских волн, ветер был немного сильнее, чем когда мы приехали. Для меня, человека, который все планировал и был обычно очень организованным, это был сюрреалистический период в моей жизни.

Когда я направился на кухню, я подумал о Виссариане. Пришло время поговорить с этим человеком, даже если это означало солгать ему на данный момент. По крайней мере, я мог сказать ему, что его дочь в безопасности. Пока я его допрашивал.

Я приготовил себе напиток, оставаясь на кухне. Я видел, как она сидит снаружи. Она была закутана в теплый плед, который нашла, поджав под себя ноги, и сидела, уставившись на океан, с бокалом вина в руке. Не было места ни внутри, ни снаружи, где бы не было слышно Дэмиена.

Поскольку связь была надежной, я позвонил.

«Я хотел бы услышать от тебя что-нибудь», — сказал он вместо приветствия.

«Я был занят уборкой беспорядка».

Он рассмеялся. «Разве это не твоя работа как бригадира?»

«На этот раз все более личное: нападение на мой дом на Брайтон-Бич, смерть двух моих людей».

«Ого. Что, черт возьми, происходит?»

«Империя подвергается нападению, как я уже говорил. Угрозы усиливаются, поэтому мне пришлось переместить нас в то, что я считаю своим убежищем».

"Где?"

Даже моему брату неизвестно, где находится этот прибрежный дом. Чем меньше тех, кто знал, тем лучше. «Безопасное место».

«И ты мне не скажешь. Моя дочь с тобой?»

«Она здесь. К счастью, она согласилась стать няней, и она прекрасно ладит с Дэмиеном».

«Я пытался ей позвонить».

"Когда?"

«Совсем недавно».

На обратном пути я принял несколько решений, которые, как я знал, Шантель не понравится. В том числе, я полностью отключил ее телефон, хотя мне пришлось бы разбить его компоненты. Я также купил несколько одноразовых телефонов. Я не мог представить, что у этого придурка есть способ найти номера сотовых телефонов и использовать их для отслеживания его... Черт, я чуть не сказал жертв. К черту это.

Вздохнув, я прислонился к стойке. Он был раздражен тем, что я ему не доверял. Жестко. «Ее телефон отключен. У нее скоро будет новый одноразовый телефон. Ты, как никто другой, знаешь, как можно отслеживать и взламывать мобильные телефоны. Я не могу этого допустить. Уверяю тебя, что она в полном порядке и в хорошем расположении духа».

«Мне это не нравится».

«Мне тоже. Почему бы тебе не рассказать подробнее, чем ты занимался в Нью-Йорке». Это не было просьбой, и мой тон это указывал. Я отпил свой напиток, и на другом конце провода воцарилась тишина.

«Ты, блядь, в чем-то меня обвиняешь? Брат?»

«Я не знаю. А должен?»

Его смех был горьким и полным такой же ярости, какую чувствовал я. Как это бывает у русских мужчин, которые имели в виду либо жгучую потребность в возмездии, либо чувство вины за его недавние действия. В данном случае я предположил последнее. «Как ты смеешь? Я приезжаю в Нью-Йорк и провожу с тобой время, а ты ведешь себя так, будто я твой враг».

«Не напрямую, Виссарян. Однако тот факт, что ты скрываешь свои действия, когда мы довольно много рассказывали о нашей работе, личной жизни и семье, говорит мне, что тебе есть что скрывать».

«Ты ебаный мудак. Что видишь, то и получаешь. Ты это знаешь».

Он и не подозревал, что я подвергаю сомнению всех и их лояльность в этот момент. «Да, я знаю. Однако я пытаюсь определить, кто пытается свергнуть этот режим. Это подвергает твою дочь опасности, брат мой. Теперь я полностью намерен сделать все, что в моих силах, чтобы она оставалась здоровой и счастливой, но это будет нелегко, если у меня не будет всей информации, которая поможет мне это сделать».

Я позволил информации повиснуть. Я слышал его тяжелое дыхание и не сделал ничего, кроме как отпил большую порцию своего виски.

«Иисус Христос. У меня была встреча с представителями Коза Ностры и армянами по их просьбе. Они хотят установить линии между двумя городами».

«Какое дело?» Я снова пошёл туда, скрежеща зубами. Мой стоматолог был бы не слишком доволен мной.

«Блядь. Оружие. Ладно?»

Мой брат внезапно начал заниматься нелегальным оружием? Он что, издевается? «Ты шутишь».

"Нет."

«Какого хрена ты такой тупой, чтобы заниматься оружием?»

Он молчал.

«Блядь, давай поговорим сейчас».

«Отлично», — прошипел Виссарян. «Мой законный бизнес не процветает больше года. Я перепробовал все, кроме одной ошибки с контрактом, и я потерял деньги. Большие деньги. Я чувствовал, что у меня нет выбора, особенно когда предлагался возможный союз. Но мы говорим об ограниченном бизнесе. Не более того.”

«Кто?»

«Дон Коза Ностры».

«Какой именно?» — теперь рычал я.

«Росси. Джордано Росси. Нет, они не самые большие, но они владеют Нью-Джерси и претендуют на Нью-Йорк».

Росси. Одной из вещей, которую просвятил этот разговор, было подтверждение того, что Лучано не был глупым. Я задавался вопросом, знал ли он об этой встрече. Это было совсем не неслыханно. На самом деле, это происходило постоянно.

«Это был не лучший твой поступок, брат. У нас союз с Бернарди Коза Ностра, семьей, обосновавшейся здесь три поколения назад».

Он не был ни шокирован, ни обеспокоен. «Бизнес есть бизнес. Я никогда не говорил, что буду иметь какое-либо отношение к проникновению в какой-либо альянс, который вы создали. И мне не предоставляли такую информацию. Я просто пытаюсь улучшить свои банковские счета, и свою репутацию. Так же, как сделал бы ваш Пахан».

«Не так. Ты должен был сказать мне с самого начала».

«Какая разница? Мы не вторгаемся на твою территорию. Я бы никогда этого не допустил. Мне нравится Лос-Анджелес. Ты же знаешь. Теперь это мой родной город, и моя жена никогда бы не переехала». Он рассмеялся. «Я могу быть большим занудой, но ты поймешь, что никогда не противоречишь желаниям своей жены. Если ты когда-нибудь поддашься браку».

Он всегда заставлял меня смеяться.

Спорить было бесполезно. Мужчина был таким же упрямым, как и я. «Надеюсь, ты мне все рассказываешь. Нападение на мою семью неприемлемо. Ты понимаешь?»

«Я тоже твоя семья».

«Я предлагаю тебе помнить об этом, брат».

«Вот гребаный придурок».

Теперь мы препирались, как раньше. По какой-то причине это немного сняло напряжение.

«Вот так я остаюсь в живых. Мне нужен ответ на один последний вопрос».

Виссарян рассмеялся, как будто все это было смешно. «Продолжай. Ты уже высказал свою точку зрения о моей важности в твоей жизни».

Причиной того, что мы так и не сошлись во мнениях, было его высокомерие. Или, может быть, мое. «Соня Олив. Ты предлагал ей следить за твоей дочерью, в том числе предупреждать ее? Или она делала это сама?»

Возникло легкое колебание, и я разозлился еще больше, чем прежде. «Я попросил ее присмотреть за моей дочерью. На этом наше взаимодействие и закончилось. Ничего больше».

«А ты случайно не проверял ее союзы?»

«На что ты намекаешь?»

«Ничего. Однако предупреждение было сделано в интересный момент».

«Нет, не знал. Я думал, что выдающейся репутации, которую обеспечила ей ее мать, было достаточно».

Дозвониться до этого человека было невозможно. Да его это и не волновало, но я-то знал лучше. Его подтолкнули.

Или угрожали.

«Хорошо. Мне нужно было спросить. Если есть что-то, что ты можешь рассказать мне о ваших разговорах с любым из синдикатов, что может быть полезно, сейчас самое время — это сделать».