— Господа студенты, — я обернулся к ребятам. — Приношу извинения за доставленные неудобства. За опасность, которую вы пережили. Однако утверждаю, что мой тайный ассистент талантливый студент Гендвалин, — я ехидно кивнул на брата, — все это время обеспечивал вашу сохранность! Кроме того, поздравляю! Вы стали свидетелями величайшего события в истории магии за последние три сотни лет. Вернее даже двух событий. Первое — на свет явился маг единой изначальной Стихии! Той, что когда-то разделилась на четыре знакомых нам. Второе уникальное событие — мгновенная инициация этого мага при контакте с истинной парой!

Студенты ошеломленно зашумели.

— Кто истинная пара? Покажите! — закричал какой-то не слишком сообразительный мальчик.

— Елена ин дер Петрова — моя истинная пара! — сообщил я. — Официально объявляю об этом.

— Ой, дурак… — прошептал рядом «Гендвалин». — Теперь все будут знать, что она — моя истинная пара. Моя, а не твоя. Впрочем, мне это на руку, брат.

— Я тебе ее не отдам, — процедил я, поставив полог тишины. — Она — моя истинная пара.

— Не отдашь? — чуть усмехнувшись, ответил брат. — Решил, что девушка твоя истинная, потому что ты ее инициировал? Не факт. Тут возможны варианты. А я имею на нее больше прав. Потому что в этот мир ее вызвал я.

— Что? — переспросил я ошеломленно.

По правде, да, в Елене было нечто необычное, нечто, заставляющее думать, что она «не от мира сего». Но мне и в голову не приходило, что она может быть попаданкой!

— Да, ты не ослышался, эта девушка — попаданка. Которую вызвал я. Единственные документы, что у нее есть — даны мной. Да и истинный ректор — я, если ты вдруг забыл. В любой момент могу потребовать свою должность обратно. А ты, дружище, только что во всеуслышанье заявил, что она — истинная пара ректора. Как собираешься выпутываться?

Несколько мгновений я ошеломленно смотрел на брата.

Его поведение, его слова не укладывались в голове.

Казалось невероятным, что это говорит мой брат. С которым мы, конечно, иной раз ссорились. Но по-братски! Мы никогда не предавали друг друга в важных вещах.

Прежде не предавали…

Это он предложил мне занять его должность.

Это он устроил все, чтобы подобраться к Елене.

И не моя вина, что мы с  его попаданкой  оказались истинными.

Я готов был уступить, отказаться от попыток завоевать девушку ради брата при том, что он не говорил о ней, как об истинной.

Он же не хочет отдать мне мою истинную пару — святыню для любого дракона!

— Ты совсем рехнулся? — осведомился я у Агрита. — Есть черта, которую нельзя переходить. Я все еще твой брат, хоть «твоя попаданка» оказалась  моей . Это не по моей воле. Я готов был уступить тебе. Теперь ты уступи мне. Это будет правильно.

— Нет, — спокойно и жестко ответил Анад. — Попытка воззвать к братским чувствам засчитана. Но, видишь ли, девушка мне нужна. И я не исключаю, что она не твоя… а моя истинная пара. Сейчас ты отнесешь ее в мои покои. А дальше отдашь мне должность. На этом твоя роль в этой истории заканчивается. Извини, Агри. Теперь мне выгоднее быть собой. Ведь, пока ты был мной, она перестала меня бояться. Она будет думать, как все, что она — истинная пара ректора. И что ректор ее славно инициировал своими ласками и поцелуями.

Бояться, щелкнуло у меня в голове.

Я еще не знал нюансов, но, получается, Анад призвал ее для каких-то… вероятно, своих экспериментов. Зачем-то ему понадобилась попаданка.

И напугал ее. Возможно — обижал.

Обижал! Мою Елену!

— Не отдавай ее ему! Он — бяка! — неожиданно произнесло мое плечо. Там так и висела сумка Елены, в смысле, ее копызырь.

— Такого не будет! — ответил я. — Можешь забирать свою должность. Мне она вообще-то не так уж нужна. Это была твоя идея. А я забираю свою истинную, — я направился к выходу с Еленой на руках. — Для нее слишком опасно находиться здесь. Не пытайся меня остановить — мы равны по силе, ты знаешь.

— Да, но мы находимся в моей Академии… — поднял руку вверх Анад, и что-то вспыхнуло.

В тот же момент пол подо мной провалился.

***

Лена Петрова

Приходила в себя я медленно.

Потому что приходить в себя не хотелось. Там, в беспамятстве было очень хорошо. Наверное, оно было неполным, поэтому я ощущала, как неведомый свет льется в меня, заполняет душу и тело.

Этот свет дарил радость, блаженство и негу.

Золотистый нежный свет, как пушинки.

К тому же последним моим воспоминанием было то, как меня целовал ректор. Нежно, восхитительно, страстно. И при этом со мной происходило нечто важное. Не знаю, что, но что-то судьбоносное.

Но как любой дивный сон, это беспамятство тоже закончилось.

Я раскрыла глаза и обнаружила себя лежащей на кровати в весьма хорошо обставленной спальне на огромной кровати.

Было светло и просторно. Белые занавески колыхались на окне.

И я была жива. Никакая Стихия больше не бушевала вокруг.

Состояние неплохое. Только не хотелось вставать, ведь наверняка меня ждут какие-нибудь проблемы.

К тому же непонятно, где я нахожусь.

И тут во мне щелкнуло. Я пошарила рукой рядом.

— Пай, миленький, ты рядом? — спросила я вслух.

Никто не отозвался. Ох…

Мой милый копызырь оказался в самой гуще событий в виде сумки на плече ректора. Уцелел ли он? Вспомнил ли кто-нибудь о нем в разгаре катаклизма?

Где он, мой хороший? Я, оказывается, так привыкла к нему! Пай стал неотъемлемой частью моей жизни буквально за два дня.

И что вообще произошло?!

Это ведь я вызвала это буйство стихий. Вернее, я — после того, как меня потрогал ректор.

Я похихикала про себя. От ваших прикосновений, ректор-ин-дер-забыла-как, сами Стихии бесятся. Это все из-за вас!

Но, пожалуй, оставайтесь таким. Таким я вас не боюсь. И когда вы меня целуете… тоже не боюсь. Даже готова поверить, что ваши прежние цели не были истинными, а на самом деле вы хороший и влюбились в меня. И спасли меня в этом буйстве Стихий.

На этих моих мыслях открылась дверь и вошел ректор собственной персоной.

Одетый с иголочки, весь в черном. Очень красивый.

Тут же особенно остро вспомнился наш поцелуй, и я невольно опустила глаза.

А еще я вдруг осознала, что под одеялом нахожусь в одном нижнем белье. Неизвестно, кто меня раздевал. И кровать наверняка его, ректорская!

Я закусила нижнюю губу в надежде, что не покраснею.

— Очень рада, что ты очнулась, Елена, — искренне улыбнулся он.

Может ведь! Улыбка была радостная и сияющая. Я тут же поверила, что он действительно рад моему «воскрешению».

Он же решительно подошел и сел на краешек кровати. По-хозяйски расположил руки по бокам от моих ног.

Нет, он, что, добить меня решил? Сейчас точно покраснею. Потому что он так близко.

Или он и вовсе собирается опять меня целовать?

Нет, так скоро мы на это не договаривались. Одно дело — поцелуй в экстремальной ситуации. Может быть, даже для пользы дела! А другое — в кровати. Тут, знаете ли, недалеко и до того, от чего дети появляются.

А у меня еще нет гарантии, что вы, месье ректор, отказались от планов по деторождению со мной.

Да и вообще я девушка приличная… все такое.

— Где моя сумка? — буркнула я.

— Твоя сумка? — нахмурился он. — Ах, да, все забываю, что ты так ценишь свои вещи. То ведро, то сумка. Не знаю, где, вероятно, потерялась во время буйства Стихий.

— Что-о?! — возмутилась я, наваждение начало отступать при мысли, что мой Пай потерялся, возможно, погиб, а этот ректоришка так спокойно об этом сообщает! Впрочем, он ведь не знает, что сумка — это живой копызырь. — Там документы и конспекты! И вы сами забрали ее у меня! Она висела у вас на плече!

— Да, и верно, — улыбнулся он. — Извини, я не уследил. Сделаю новые документы и прочее. У меня, видишь ли, был выбор, спасать тебя или сумку. Мое плечо несколько пострадало во время этого «шторма», — он слегка приоткрыл ворот рубашки, и я увидела красный след, словно бы от ожога.