— Понял.

— Вот и умница. Ступайте.

Они вышли. Михаил Сергеевич усмехнулся:

— Строгая, но справедливая. Если понравишься — всё что угодно достанет. У неё связи по всей Москве.

Следующая остановка — декорационные мастерские. Огромный ангар, где пахло краской, деревом и клеем. Плотники пилили доски, маляры красили фанерные стены, художники что-то рисовали на огромном холсте.

У верстака работал мужчина лет сорока — крепкий, в рабочем комбинезоне, весь в опилках. Увидел гостей, отложил рубанок:

— О, Михал Сергеич! Что привёл?

— Режиссёра нового. Леманский Владимир Игоревич. Будет комедию снимать.

— Иван Кузьмич, — мужчина вытер руку о комбинезон, протянул Владимиру. — Главный декоратор. Что тебе надо для комедии — город, деревню?

— Город. Московские улицы, парк, может, трамвай.

— Трамвай настоящий бери, дешевле выйдет, — посоветовал Иван Кузьмич. — А улицы построим. У нас тут с довоенных времён заготовки есть. Подновим, покрасим — будет как новенькое.

— Спасибо.

— Да не за что. Только эскизы принеси, чтоб знать, что городить.

Дальше — монтажная. Небольшая комната в главном здании, окна завешаны плотными шторами. Внутри — столы с монтажными столиками, плёнка висит на крючках, запах химикатов. За одним из столов сидела девушка лет двадцати трёх — тёмные волосы собраны в хвост, в простом сером платье, склонилась над плёнкой с лупой.

— Катя, — тихо позвал Михаил Сергеевич.

Девушка вздрогнула, обернулась. Лицо умное, глаза живые, на носу — след от лупы.

— Ой, Михаил Сергеевич! Извините, не слышала.

— Познакомься, Леманский Владимир Игоревич. Режиссёр. Катя Орлова, наш лучший монтажёр.

Катя смущённо улыбнулась, встала, вытерла руки о фартук:

— Какой там лучший... Здравствуйте, товарищ Леманский.

— Владимир просто, — он протянул руку.

— Катя, — она пожала, быстро отпустила. — Вы... комедию будете снимать? Я слышала.

— Да.

— С музыкой?

— С музыкой.

Катя оживилась:

— Это интересно! Монтировать под музыку — это особая техника. Ритм, темп, переходы... Я пробовала на учебных работах, но в настоящем кино ещё не приходилось.

Владимир увидел искру в её глазах — профессиональную, творческую. Такие люди ему были нужны.

— Хотите поработать со мной?

— Правда? — Катя вспыхнула. — Я... я буду рада!

— Тогда договорились.

Михаил Сергеевич кивнул одобрительно:

— Вот и команда собирается. Пошли дальше.

Звукозаписывающая студия находилась в отдельном здании. Толстые стены, звукоизоляция, тишина. Внутри — микрофоны, пульт, катушки с магнитной лентой. У пульта возился молодой парень лет тридцати — рыжий, веснушчатый, в помятой рубашке.

— Лёха! — крикнул Михаил Сергеевич.

Парень обернулся, расплылся в улыбке:

— Михалыч! Чего припёрся?

— Режиссёра нового привёл. Леманский.

Лёха вылез из-за пульта, подошёл. Лицо открытое, весёлое, на груди — орден Красной Звезды.

— Алексей, но все зовут Лёха, — он пожал руку Владимиру. — Звукооператор. С фронта?

— Угу.

— Я тоже. Связист был, потом на студию попал. — Лёха усмехнулся. — Говорят, комедию снимать будешь?

— Говорят правильно.

— С музыкой?

— С музыкой.

— О! — Лёха потёр руки. — Это моё! Я джаз обожаю, Утёсова, всё такое. Давай поработаем!

— Давай.

— Только учти, — Лёха стал серьёзнее, — звук — это половина кино. Плохой звук убьёт любую картину. Так что будем работать тщательно. Согласен?

— Согласен.

— Вот и отлично! — Лёха снова заулыбался, хлопнул Владимира по плечу. — Приходи, когда будешь готов. Запишем всё, что надо.

Они вышли. Михаил Сергеевич повёл дальше — мимо павильонов, мимо склада реквизита, где старик-заведующий дремал на стуле среди пыльных статуй и фальшивых деревьев, мимо столовой, откуда пахло щами и жареной картошкой.

На аллее между павильонами их догнал паренёк лет восемнадцати — худой, длинноногий, в кепке, с блокнотом в руках.

— Михаил Сергеевич! — он запыхался. — Это правда, что новый режиссёр пришёл?

— Правда. Вот он, Леманский.

Паренёк вытянулся, козырнул кепкой:

— Николай Громов! Все зовут Коля. Я... я мечтаю стать ассистентом режиссёра!

Владимир улыбнулся:

— Опыт есть?

— Нет, но я учусь! Я книжки читаю, на съёмках смотрю, записываю всё! — Коля помахал блокнотом. — Возьмёте меня?

— А почему нет? — Владимир посмотрел на горящие глаза парня. — Будешь работать?

— Буду! Честное слово!

— Тогда добро. Приходи завтра к девяти.

— Есть! — Коля чуть не подпрыгнул от счастья. — Спасибо, товарищ Леманский! Не подведу!

Он умчался. Михаил Сергеевич покачал головой:

— Мальчишка энергичный. Достанет вопросами, но работящий.

— Ничего, — Владимир смотрел вслед Коле. — Мне как раз нужны такие.

Они обошли ещё несколько мест — реквизиторскую, где пожилая женщина разбирала горы фальшивого оружия и посуды, гримёрную, где три девицы красили какого-то актёра под старика, библиотеку сценариев, где среди пыльных папок дремал архивариус.

Наконец вернулись к главному зданию. Михаил Сергеевич остановился:

— Вот, в общем-то, и всё. Студия наша. Кабинет тебе дадут на третьем этаже, маленький, но свой. Ключи получишь в канцелярии. Есть вопросы?

Владимир оглянулся. Вокруг кипела жизнь — кто-то тащил декорацию, кто-то спорил о сцене, актриса репетировала монолог, прислонившись к стене павильона. Пахло краской, деревом, кофе, табаком. Творчеством.

— Нет вопросов, — сказал он. — Спасибо, Михаил Сергеевич.