Я стоял, вчитываясь в поток алхимического бреда, и чувствовал, как свинцовая догадка начинает ворочаться в мозгу. Что-то в этом тексте цепляло, резонировало.

«… Внутреннее Солнце…» — это Ядро. Источник силы практика.

«…и поток реки обращается вспять, иссушая русло…» — истощение. Смерть.

А вот дальше самое интересное. «Внешнее Сердце Земли». Что это? Очевидно, не Ядро духа, а что-то природное, рожденное в недрах. Застывший свет.

Камень?

В памяти всплыл рассказ отца — духовные кристаллы. Редчайшие минералы, которые содержат в себе настолько плотный заряд Ци, что светятся в темноте. Они — концентрированная жизнь.

Получается, если судить по тексту: когда твой собственный источник иссякает (или ты его ломаешь), внешний Кристалл может стать «костылем»? Поддержать жизнь?

Дальше еще интереснее.

«…Если он жаждет отдать часть себя…» — вот! Прямое указание на разделение Ядра!

«…должен помнить о Равновесии. Пустота не терпит вакуума».

Логично. Если вырезаю кусок души, образуется дыра. Вакуум, который схлопнет в ноль, но если в этот момент подать энергию извне? Заполнить пустоту чужой силой?

«…Ищущий должен опереться на Третий Столп…»

Третий Столп — Духовный Камень!

«…Застывший свет недр…» — ну конечно! Застывшая в камне Ци!

«…Когда один источник иссякает, другой должен открыться…»

Вот же оно! Вот!!!

Инструкция по выживанию! «Парашют», который искал! В момент передачи части Ядра нужно подключиться к мощному Духовному Кристаллу — тот станет донором, внешней батарейкой, которая не даст организму отключиться от духовного шока и энергопотери!

Предупреждение в конце тоже понятное — камень должен быть идеальным. Любая трещина — и поток энергии сорвется.

Меня трясло от возбуждения — сам того не заметив, вышел из тени стеллажей и уже стоял, навалившись грудью на центральный стол, впившись в пергамент безумным взглядом.

— Эй, щегол! — рык Брандта разорвал пелену мыслей. — Ты что там зыркаешь, мать твою⁈

Я даже не повернул головы. Сердце колотилось о ребра, как молот о наковальню. Огненная Ци бурлила, выплескиваясь из Горна и обжигая жаром.

Это было настолько очевидно, что хотелось выть! Как при пересадке сердца: пока хирурги меняют «мотор», жизнь в теле поддерживает аппарат искусственного кровообращения. Здесь то же самое — операция на душе смертельна без страховки, но если подключить внешний источник — мощный Духовный Кристалл, который возьмет нагрузку…

Я могу выжить, могу провести чертов ритуал и не сдохнуть!

Конечно, проблема со стадией Пробуждения никуда не делась. Я всё еще муравей, пытающийся поднять скалу, но теперь есть схема домкрата!

Тяжелые шаги сотрясли пол. Огромная тень накрыла, затмив свет из ниш.

— Эй, щенок, я с тобой говорю! — голос Брандта зудел над ухом, как назойливая муха, бьющаяся в стекло. — Оторви лупки от бумаги и смотри на Старшего Оружейника, когда тот снисходит до беседы!

— Да-да… — пробормотал, словно в бреду, не в силах оторваться от строк.

— Не «да-да», а глаза поднял, чучело!

Тяжелая ладонь с силой опустилась на мое плечо — пальцы впились в мышцу, причиняя ноющую боль. Поморщился, но взгляда не поднял — мир сузился до куска пергамента.

— Я занят, Брандт, — процедил сквозь зубы — этот психопат начинал утомлять.

Хватка на плече усилилась. Голос гиганта стал тише и опаснее — мужик склонился к моему уху.

— Так… Какого лешего тебе сдались эти каракули? Может, посвятишь? Ты что-то начал соображать, талант деревенский? М?

Я с усилием разогнулся и посмотрел в огромное лицо. Глаза Брандта блестели, под ними залегли глубокие тени — бес не спал уже давно, судя по всему. Ухмылка на губах была кривой и нервной.

— Пока не знаю, Брандт, — ответил ему ровно. — Просто изучаю варианты.

— Да? — прошипел тот, вдавливая пальцы мне в ключицу. — И какие же варианты у тебя уже наклюнулись? Поделись, пацан… Это твоя прямая обязанность в «Горниле». Ты ведь знаешь, что будет, если начнешь играть в игры и скрывать от меня результаты? Я выпотрошу тебя, как рыбу, и буду искать ответы в твоих кишках.

Смотрел в его перекошенную рожу и понимал: сейчас пан или пропал. Врать? Мужик учует. Сказать правду? Опасно.

Впрочем, плевать — гигант узнает о моем плане в любом случае, когда заговорю с Бароном. Но прямо сейчас оружейник меня не тронет — не посмеет. А если посмеет… сжал кулак, чувствуя, как Магма отзывается тяжестью в костях.

— Слушай, Брандт, — начал спокойно, сохраняя каменное лицо. — Варианты есть, но дело не в этом. Чтобы построить процесс, мне нужно знать пределы. Сколько у нас попыток? Сколько ресурса в запасе?

Брандт прищурился — взгляд стал острым, Ржавый Бес искал малейший намек на ложь, на двойную игру, но я держал покерфейс профессионального игрока.

Не найдя подвоха, тот вдруг глубоко вздохнул. Плечи гиганта опустились, и в выдохе просквозила усталость.

— Это гнилая рана, парень… — пробормотал Брандт, глядя в пол и уперев руки в бока. — Сырья почти нет. Мы… я… знатно его пожег.

Он поднял голову — взгляд расфокусированный и тусклый. Это была не вина передо мной, а вина перед самим собой или перед бароном.

— Так что лучше бы тебе отбросить всякую чушь и оставить только самые надежные варианты. Считай, что делаешь ставку всей своей жизни, играя в кости с Тьмой. И на кону не только твоя шкура, щегол.

— Ясно, — перебил я, чувствуя, как нарастает нетерпение. — Ближе к телу. Сколько? Конкретно. Сколько слитков метеорита и серебра у нас есть, если вычесть то, что нужно непосредственно на клинок? Сколько могу пустить в расход на тесты?

Брандт скривился, словно проглотил лимон.

— Два, — глухо выдавил мужик. — У нас есть материала ровно на два полноценных меча. Тот кусок, что я дал тебе — это обрезки. Их хватит на пару-тройку малых проб. И еще один комплект лежит у Барона — неприкосновенный запас. Если запорешь обрезки и первый комплект… второго шанса не будет. Мы останемся с носом, и тогда я лично сверну тебе шею, прежде чем фон Штейн доберется до нас обоих.

Мужик явно разучился говорить на языке цифр, или я от перенапряжения начал тупеть. «Пара-тройка», «комплект», «обрезки»… Мне нужна была бухгалтерия, а не поэзия отчаяния.

— Брандт, соберись! — повысил голос. — Хватит ходить вокруг да около. Скажи точно, сколько малых проб мы можем сделать до того, как приступим к финальной плавке клинка. Цифру.

Я говорил жестко, как на разводе караула, глядя на не как подчиненный, а как руководитель, требующий отчета от нерадивого сотрудника.

Гигант нахмурился, брови сошлись на переносице — мужик молчал, шевеля губами, подсчитывая остатки в уме. Пауза затянулась.

Наконец тот выдохнул:

— Пять.

Посмотрел на меня тяжелым взглядом.

— Пять малых слитков — это максимум. И каждый из них будет стоить как небольшое поместье. Шестая попытка должна стать мечом. Если облажаешься на пятой пробе — считай, что тебе конец парень.

Я выдохнул, глядя под ноги — повисшая тишина давила на плечи.

Пять.

Это не так уж и плохо — успею проверить Магму, дамаск, порошок, при условии, что смогу их сделать… Но хватит ли этого?

Главный вопрос пульсировал в висках: успею ли поднять стадию культивации для «ритуала смерти»? Найду ли тот самый Духовный Кристалл для страховки? И, черт возьми, почему я так уверен, что этот суицидальный план с Ядром — единственно верный? Мне нужен эксперт — нужен Торгрим. Старый каменный крот знает о кристаллах всё.

— А теперь твоя очередь, сосунок… — тихий и вкрадчивый голос Рыжего Беса вырвал из раздумий. — Что ты там придумал?

Я поднял взгляд. На лице оружейника играла улыбка — лишенная даже намека на веселье. В глазах плескалось чистое отчаяние. Брандт смотрел на меня, как утопающий на соломинку, и в этой мольбе я на секунду дрогнул.

Захотелось выложить всё: рассказать про Ядро, Кристалл и догадки. Снять с себя этот груз.