Они разговаривали группами. Смех, голоса, звон стаканов. Кто-то пил чай, кто-то вино. Дамы ели пирожные, прикрывали рот платочками. Мужчины курили у окна, синий дым клубился в солнечных лучах.

Я стоял на пороге, осматривался. Чувствовал себя немного не в своей тарелке. Не привык к таким местам. В прежней жизни, в XXI веке, я избегал подобных сборищ.

Но надо. Мне нужны знакомства, связи. Если хочу что-то здесь построить, надо знать людей.

Я вошел в зал.

Крылов заметил меня почти сразу. Он стоял у окна с группой мужчин, разговаривал, увидел меня, улыбнулся, пошел навстречу:

— А вот и наш гость! Александр Дмитриевич, проходите, проходите!

Он взял меня под руку, повел в центр зала. Крылов сегодня был без мундира, в темно-сером сюртуке, жилете, аккуратно повязанный галстук. Выглядел моложе, чем на службе.

— Господа, позвольте представить! — Крылов повысил голос, несколько человек обернулись. — Александр Дмитриевич Воронцов, капитан-инженер в отставке, недавно прибыл в Тулу из Севастополя. Возглавляет насосно-гидравлическую мастерскую при пожарной части.

Меня окружили, разом заговорили:

— Из Севастополя? Интересно!

— Инженер? Редкая профессия!

— А насосы вы чините или делаете?

Я отвечал вежливо и коротко. Рассказал немного о Севастополе, осторожно, без лишних подробностей. О мастерской, что ремонтируем пожарные насосы для города, модернизируем конструкцию.

Крылов повел меня дальше, представляя:

— Иван Петрович Баранов, предводитель уездного дворянства.

Пожилой господин лет шестидесяти, среднего роста, полноватый. Лицо круглое, румяное, борода седая, окладистая, аккуратно подстриженная. Очки в золотой оправе на носу. Одет богато: черный сюртук из тонкого сукна, шелковый жилет с узором, толстая золотая цепочка часов. На пальце перстень с печаткой.

Протянул руку, крепко пожал:

— Очень приятно, Александр Дмитриевич. Слышал о вас. Говорят, работу хорошо наладили в мастерской.

— Стараюсь, Иван Петрович.

— Вот и славно, вот и славно. — Баранов кивал, улыбался. — Городу нужны молодые образованные люди. У нас здесь, знаете ли, застой некоторый. Все по старинке, все как деды делали. А прогресс не стоит на месте.

Он отпил чаю из стакана в серебряном подстаканнике, продолжил:

— Вы инженер, говорите? Машинами занимаетесь?

— Да. Учился в академии, служил в Севастополе.

— Отлично, отлично! — Баранов оживился. — Знаете, у меня в имении есть мельница. Водяная, старая. Хочу ее восстановить или улучшить. Может, паровую машину поставить? Вы можете помочь?

Я задумался. Паровая машина для мельницы интересная задача. Сложная, но выполнимая.

— Могу. После того как насосы доделаю. Посмотреть надо вашу мельницу, оценить, что требуется.

— Прекрасно! — Баранов хлопнул меня по плечу. — Приезжайте как-нибудь, посмотрим вместе. Имение в двадцати верстах от города. — Он понизил голос, наклонился ближе: — И знайте, Александр Дмитриевич, если что понадобится, обращайтесь. Я в губернии не последний человек. Могу слово замолвить, где надо. Даже до губернатора дойти.

— Благодарю, Иван Петрович.

Баранов кивнул, отошел к другой группе.

Крылов повел меня дальше:

— Вот там, у самовара, Николай Семенович Долгих. Коллежский советник, служит в казенной палате.

Мужчина лет сорока пяти, худощавый, высокий. Лицо длинное, узкое, нос крючковатый. Волосы темные с проседью, зачесаны назад, блестят от помады. Усы тонкие, подкрученные. Одет строго: черный сюртук, белая рубашка, галстук тоже черный, завязан идеально. На жилете серебряная цепочка часов.

Он стоял, пил чай и разговаривал с дамой средних лет в сиреневом платье. Увидел Крылова, кивнул, подошел:

— Федор Иванович. Здравствуйте.

— Николай Семенович, позвольте представить, Александр Дмитриевич Воронцов, смотритель мастерской.

Долгих протянул руку, пожал сухо, без тепла:

— Слышал. Насосы чините.

— Да.

— Казенный заказ?

— Да.

— Документы в порядке? Смета согласована?

Я кивнул:

— В порядке. Павел Захарович Зубков все проверял.

Долгих поджал губы:

— Зубков… Да, он дотошный. Хорошо. Смотрите, работайте честно. Мы за этим следим.

Он холодно кивнул и отошел.

Крылов шепнул мне на ухо:

— Не обращайте внимания. Он со всеми такой. Чиновник, что с него взять.

Мы подошли к окну. Здесь стояла группа мужчин, они курили и негромко разговаривали. Крылов представил меня:

— Господа, Александр Дмитриевич Воронцов, инженер. Из Севастополя.

Один из мужчин обернулся. Молодой, лет двадцати пяти, среднего роста, щеголеватый. Лицо правильное, красивое, гладко выбритое. Волосы светлые, волнистые, тщательно уложены.

Одет модно. Узкий темно-зеленый сюртук по фигуре, светлый жилет с вышивкой, шелковый галстук завязан сложным узлом. На пальцах золотые кольца, на жилете висят брелоки — печатки, медальончики.

Посмотрел на меня сверху вниз, оценивающе:

— Воронцов? Не слышал такой фамилии. Вы из местных?

— Нет. Из Московской губернии.

— А-а. — Он затянулся папиросой, выпустил дым. — Павел Сергеевич Долгорукий. Сын действительного статского советника. — Пауза. — А вы чем занимаетесь? Крылов говорил, мастерская какая-то?

— Насосно-гидравлическая мастерская. Ремонтирую насосы для пожарной части.

Долгорукий усмехнулся:

— А, механик. Руками работаете, стало быть?

— Работаю.

— Интересно, интересно. — Он оглядел меня с ног до головы. — Дворянин, а руки марает. Необычно.

Я посмотрел на него спокойно:

— Инженерное дело требует не только головы, но и рук. Чтобы машину построить, надо самому уметь ее собрать.

Долгорукий фыркнул:

— Для этого мужики есть. Дворянину руки марать не солидно.

Я почувствовал, как внутри что-то напряглось. Но сдержался, ответил ровно:

— Мужики пока не умеют делать того, что умею я. Насосы, которые я модернизировал, имеют производительность на треть выше прежних. Это требует знаний, расчетов, точности. Мужик такого не сделает.

Долгорукий пожал плечами:

— Может быть. Но все равно, это уже ремесло. — Он затушил папиросу в пепельнице на подоконнике. — Я вот, например, ничего не делаю руками. И прекрасно живу.

— На доходы от имения, наверное? — Я позволил себе легкую усмешку. — Где мужики пашут землю.

Долгорукий дернулся, глаза сузились:

— Что вы хотите сказать милостивый государь?

— Ничего особенного. Просто каждому свое. Вы живете на доходы. Я зарабатываю своим трудом.

Долгорукий покраснел, раскрыл рот, чтобы резко ответить. Но Крылов быстро вмешался:

— Господа, господа! Не будем о делах в воскресенье. Пойдемте, попьем чаю.

Он увел меня в сторону. Долгорукий остался у окна, злобно смотрел мне вслед.

Крылов шепнул:

— Не обращайте внимания. Он молодой, глупый. Отец его богатый, вот он и зазнался.

— Понял.

Мы подошли к столу. Крылов налил мне чаю в стакан, протянул:

— Пейте. И познакомьтесь с Анной Павловной. Приятная дама, умная.

Я обернулся. Рядом стояла женщина лет двадцати восьми, высокая, стройная. Платье темно-синее, шелковое, скромное, без излишних украшений. Вырез небольшой, кружевная отделка на воротнике и манжетах.

Волосы темно-русые, уложены просто, узел на затылке, несколько локонов у висков. Лицо бледное, правильное, красивое. Глаза серые, умные, внимательные. Губы тонкие, без румян.

На шее тонкая золотая цепочка с медальоном. На пальце обручальное кольцо, золотое, простое.

Она пила чай, разговаривала с пожилой дамой в лиловом платье. Заметила наш взгляд, повернулась и улыбнулась:

— Федор Иванович, здравствуйте.

— Анна Павловна, доброго дня. Позвольте представить — Александр Дмитриевич Воронцов, инженер. Анна Павловна Соколова.

Она протянула руку. Я поклонился, поцеловал руку, перчатка тонкая, кружевная, пальцы холодные.