— Дело общее, Александр Дмитриевич. Насос хороший делаем, жалко бросать на полпути.

Мы вымыли руки, погасили лампы. Вышли в холодную ночь, закрыли мастерскую.

— До завтра, — попрощался Семен.

— До завтра.

Шел домой усталый, но довольный. Поршень готов. Клапаны готовы. Цилиндр готов. Осталось собрать корпус, установить все детали, проверить. Дня три работы.

Уложусь в срок. Баташев получит насос вовремя.

В комнате разделся, упал на кровать. Сон накрыл мгновенно, тяжелый, глубокий, без сновидений.

Утром я вскочил резво, тело начало привыкать к интенсивному труду. Умылся, оделся, вышел в горницу. Матрена Ивановна поставила на стол горшок с овсяной кашей, кувшин с молоком, ломоть хлеба с медом.

— Доброе утро, Александр Дмитриевич! Ешьте горячее, на дворе сегодня холодно.

Быстро поел, поблагодарил, вышел. Действительно прохладно, небо затянуто облаками, пахло дождем. Бодро зашагал к мастерской.

Проходил мимо пожарной части, когда из ворот вышел Крылов. Увидел меня, помахал рукой:

— Александр Дмитриевич! Стойте!

Я остановился, подождал. Крылов подошел, широкоплечий, в расстегнутом мундире. Лицо озабоченное.

— Здравия желаю, Федор Иванович.

— И вам не хворать. Скажите, как дела с нашими насосами? Когда начнете чинить?

Я посмотрел ему в глаза:

— Сегодня заканчиваю насос для Баташева. Завтра-послезавтра испытаю, отвезу. Потом сразу за ваши возьмусь. Неделя на осмотр, две недели на ремонт всех шести. К середине мая будут готовы.

Крылов кивнул с облегчением:

— Вот и славно! А то я уж беспокоиться начал. Без насосов как без рук. Вчера небольшое возгорание на Павшинской тушили, еле справились. Старые насосы еле-еле воду подают, струя слабая.

— Скоро будет по-другому. Я не просто починю, улучшу конструкцию. Увеличу производительность.

Брандмайор прищурился:

— Улучшите? Это как?

— Увидите, когда закончу. Струя будет дальше бить, воды больше подавать.

Крылов хлопнул меня по плечу:

— Вот это дело! Спасибо вам, Александр Дмитриевич. Город спокойнее спать будет.

Разговаривая мы пошли дальше, я вошел во двор, а Крылов отправился дальше по своим делам.

Дошел до мастерской, отпер. Внутри еще темно, холодно. Зажег лампу, растопил печку-буржуйку в углу, надо прогреть помещение, иначе руки коченеют.

Пока печка разгоралась, осмотрел вчерашнюю работу. Поршень лежал на верстаке, блестящий, гладкий. Цилиндр рядом. Клапаны в деревянном ящике. Все готово к сборке.

Пришел Семен, поздоровался, подошел к печке погреться. Потер руки, подставил ладони к жару.

— Холодно сегодня. Дождь будет, чую. — Он посмотрел на детали на верстаке. — Сегодня собираем?

— Собираем. Корпус сначала надо сделать, потом все установить.

Мы достали медные листы, начали резать ножницами по металлу. Сначала детали корпуса насоса, дно, стенки, крышку. Ножницы скрипели, медь резалась с хрустом.

Семен работал споро, привычно. Руки двигались быстро, уверенно. Я заметил, что он время от времени напевает, тихо, себе под нос. Простой, деревенский мотив.

— Песню поешь? — спросил я.

Семен усмехнулся, не прекращая работу:

— Привычка такая, ваше благородие. С детства. Отец мой плотник, в деревне работал. Учил меня, когда руками делаешь, надо напевать. Ритм задаешь, работа ровнее идет. Вот я и пою, сам не замечаю.

— Хорошая привычка. Не мешает.

— Рад слышать. А то бывало, мастера ругались, мол, не пой, мешаешь. А я без песни не могу, руки сами сбиваются.

Мы вырезали все детали, начали гнуть. Медь гибкая, податливая. Семен брал лист, клал на край верстака, гнул руками, придавая нужную форму. Я помогал, держал с другого конца.

— Семен, а ты откуда родом? — спросил я, чтобы скоротать время.

— Из-под Белева, Александр Дмитриевич. Деревня Малое Коростелево. Отец плотник, мать пряхой работала. Нас пятеро детей. Я старший. — Он согнул лист в цилиндр, проверил размер. — В четырнадцать лет в Тулу приехал, к мастеру Лопатину в ученики пошел. Он меня три года учил, токарному делу, слесарному. Строгий мужик, но справедливый. Бил, когда чего не так, но и хвалил, когда хорошо делал.

Он отложил деталь, взял следующую. Продолжал напевать, руки работали сами собой.

— После учебы работал на разных мастеров. Потом Сидоров взял сюда, в насосную мастерскую. Пять лет уж тут. Жалованье небольшое, но стабильное. Женат, двое детей, мальчик семи лет, девочка четырех. Живем на Заречной, в наемной избе.

— Дети чем занимаются?

— Сын в церковно-приходскую школу ходит, грамоте учится. Умный мальчонка, все схватывает быстро. Хочу, чтобы в люди вышел, не как я, век по мастерским мыкаться. Дочка еще маленькая, с матерью дома сидит.

Семен помолчал, потом добавил тише:

— Жена больная. Чахотка. Третий год кашляет, слабеет. Лечу как могу, но денег на хорошего доктора нет. Церковного батюшку звал, молебен служил. Вроде полегче стало, но ненадолго.

Я посмотрел на него. Семен продолжал работать, лицо спокойное, но в глазах грусть.

— Если что-то нужно будет, скажи, — сказал я. — Может, я помогу.

Семен поднял глаза, удивился:

— Спасибо, Александр Дмитриевич. Спасибо за добрые слова. Пока справляемся. Бог даст, жена поправится.

Пришли остальные работники. Трофим начал соединять стенки детали корпуса. Филипп готовил крепеж, болты, гайки. Гришка с Иваном чистили медь, полировали.

Мы с Семеном собирали корпус насоса. Сначала установили цилиндр в корпус, закрепили болтами. Потом поршень вставили в цилиндр, присоединили шток, стальной стержень, который будет двигаться вверх-вниз.

Семен напевал тихонько, вкручивая болты. Пальцы ловкие, привычные. Я заметил еще одну деталь, время от времени он приговаривал: «Раз-два, раз-два», когда затягивал гайки. Соблюдал ритм, чтобы все болты сидели одинаково туго.

— Еще одна привычка? — спросил я с улыбкой.

Семен смущенно усмехнулся:

— Привычка, да. Лопатин учил, болты затягивать надо равномерно, по очереди, крест-накрест. Чтоб не перекосило. Я счет веду, чтоб не сбиться. Раз-два, раз-два. Смешно, наверное?

— Нет. Правильно. Методичность важна.

Мы установили клапаны, на входе и на выходе. Притертые, блестящие, садились в седла плотно, без зазоров. Закрепили пружинами, латунными, гибкими.

К обеду собрали корпус насоса. Стоил на верстаке медный, блестящий, с точно подогнанными деталями. Красиво.

— На обед, — объявил я.

Работники разошлись. Семен ушел последним, на прощание сказал:

— К вечеру соберем окончательно, Александр Дмитриевич. Завтра испытывать будем.

Я кивнул. Вышел, пошел домой. Пообедал: борщ, каша ячневая, хлеб. Вернулся в мастерскую.

После обеда мы продолжили сборку. Установили рычаг привода, деревянный, длинный, с железной осью. Рычаг соединили со штоком поршня через тягу. Когда рычаг двигается вниз, шток тянет поршень вверх, на всасывание. Когда рычаг поднимается, поршень идет вниз, нагнетание.

Семен проверял все соединения, подтягивал болты. Тихо вел счет: «Раз-два, раз-два». Напевал между делом. Работал сосредоточенно и спокойно. Видно, что человек на своем месте.

Трофим выковал и приклепал крепления для установки насоса на фундамент. Филипп изготовил штуцеры, трубные соединения для шлангов. Гришка с Иваном полировали корпус, натирали до блеска.

К вечеру насос полностью готов. Стоял на полу мастерской, медный, с деревянным рычагом, крепкий, добротный. Все детали на месте, все соединения затянуты.

Я обошел насос кругом, осмотрел внимательно. Проверил каждый болт, каждое соединение. Подергал рычаг, ходит плавно, без скрипа. Поршень легко двигался внутри цилиндра, клапаны щелкали, спокойно открывались, закрывались.

— Хорошая работа, — сказал я. — Завтра испытаем. Если все работает правильно, послезавтра везем Баташеву.

Семен вытер руки о тряпку, посмотрел на насос с гордостью: